Дмитрий Щербинин - Спящие боги

• Название: Спящие боги
• Автор: Дмитрий Щербинин
• Жанр: Фэнтези

---

Пока он был один – он позволил себе расслабиться, и, по крайней мере, в чувствах побыть Творимиром. Подошел к окну. Открылась широкая площадь на которой происходило мрачное действо. Пылали огромные, многометровые костры. На них, пачками, сжигали людей. Не все уместились сразу – оставшихся приковывали к железным шестам, и как жаркое подталкивали в пекло. Слышался беспрерывный вопль этих мучеников. Блики пламени шли и из города – там тоже кого–то сжигали.

Вдруг Творимир ясно осознал, что он владыка этого царства, и проговорил:

– Какая у меня отвратительная роль.

И тут сзади раздался громкий, ясный женский голос:

– Как хорошо, что хоть сейчас вы это поняли!

Творимир резко обернулся, и… растерялся. Должно быть, с минуту он простоял безмолвный и без движенья. Привели девушку, которая практически не отличалась от Анны, и, разве что волосы у нее были более темными. Он даже не замечал воинов, которые ее привели, и теперь струнами вытянулись – выжидали его указов.

Но вот девушка сказала:

– А вы изменились с нашей последней встречи… очень изменились…

Творимир вздрогнул, и крикнул воинам:

– Идите прочь!

Те безмолвными статуями развернулись, и вышли.

Творимир вновь настроился на то, чтобы быть Ригеном – припомнил заученную роль, и проговорил надменным голосом:

– Ну, как мы видим – восстание потерпело крах.

Девушка печально улыбнулась:

– Да – отчасти вы правы. Из–за подлого предательства были убиты многие хорошие люди. Но я видела палачей: исполняя свое страшное дело, они бояться. Они чувствуют, что долго так продолжаться не может. Еще двадцать–тридцать лет и ваш Багровый Орден уйдет в историю. О вас будут вспоминать, как о преступниках…

Риген–Творимир любовался девушкой… Наконец, собрался, и, как и следовало по роли, рявкнул:

– А ну, заткнись!..

Девушка вновь печально улыбнулась:

– Вижу, вы, все–таки, не очень изменились.

– А какого черта мне изменяться?! Я по–прежнему люблю тебя.

– Ну, а я по–прежнему вас не люблю. Что дальше?

– Яна, Яна. У тебя просто нет выбора.

– Хм–м. Ну, положим, у человека всегда есть выбор. Вы, наверное, предполагаете, что меж костром и вами, я выберу вас. Зря так думаете.

– А–а, ну я ждал этого! Все пустые, геройские фразы!.. Ну, отвечай – тебе дорог Мирослав?

– Зачем спрашиваете? Ведь знаете, что да.

– Он примет мученическую смерть на твоих глазах. А, если…

– А если я соглашусь – вы его отпустите. Какая глупость! Как же можно согласиться любить? Вы можете заплатить несколько монет продажной женщине, и она согласиться разделить с вами ночку, можете назвать это любовью, хотя, конечно – никакая это не любовь. Положим, я притворюсь, продамся вам в жены, вы отпустите Мирослава, но он же без меня не выдержит (как и я без него). Это будет тягчайшая из всех мук. Если хотите сделать мне хорошо – выпустите меня, его и всех заключенных…

– Молчи! Молчи! Молчи!

– Знаете, что?

– Что?!

– Вы очень плохо играете свою роль. Не получается у вас отъявленным злыднем быть. Кажется – вы совершенно иной человек.

Творимир вздрогнул. Ведь он помнил последние наставления Изумрудного Великана: если не удастся восстановить последовательность действий – погибнет весь этот мирок, и он, Творимир, вместе с ним.

И вот он заскрежетал зубами, надвинулся на Яну, встряхнул ее за плечи, зашипел:

– Скоро ты убедишься, что я все тот же, прежний. Завтра ваша казнь! Сначала Мирослав, затем – ты!..

– Да – я была готова к этому с самого начала.

– Сейчас я крикну, и тебя уведут. Но прежде ответь на один вопрос.

– Да?

– Ради чего все это твое упрямство? Разве бывает вечная любовь?

– Конечно.

– Ты говоришь так уверенно! Но это все спесь – пустая, геройская спесь. Ну, ответь, где ты видела эту вечную любовь?! Это пустые слова, которыми любят кидаться чувственные, пошлые твари, вроде… вроде твоего Мирослава! Вот двое: сегодня они счастливы, идут за ручку, сияюще улыбаются. Уверяют всех и себя, что это их чувство единственно, возвышенно, вечно. Проходит год, два, три, ну – пусть десять лет. И они приедаются друг другу. Какая тут романтика? Они имущество делить станут. А еще не поделят – подерутся. Ну, ничего – со временем новую «вечную любовь» найдут! И это повсеместно. И ты, Инна, вовсе не глупа – ты знаешь это. Останься ты с Мирославом, и лет через десять, начнутся у вас семейные склоки. Так зачем эти твои патетичные выражения?..

– Мы живем с ним одним и тем же. У нас одинаковые мысли и чувства… Впрочем, что я говорю это вам, сидящему в своем мрачном дворце, в застенках своего отравленного сознания! Все, на что вы способны – на механические рассуждения. И я уже знаю, что вы скажите дальше: все эти чувства животные, основанные на половом влечении; а еще вы скажите, что никакой вечности вообще нет.

– Конечно – нет. А с чего ты взяла, что есть? Почувствовала, поверила? Вера, есть то, чего человек хочет. Но не всегда исполняется то, что он хочет.

– Всегда.

– Бред!

– Если человек очень захочет, он всего достигнет.

– Ну, вот я очень хочу, чтобы ты меня полюбила.

– Если бы вы действительно этого хотели, вы бы стали Мирославом…

– А ты знаешь, что должна быть мне благодарна?!

– За что же?

– И ты, и все такие, как ты – возвышенные, благородные… А за то, что мы, злодеи, даем вам возможность погибнуть на пике чувств. Сгорите вы завтра, а о вас будут слагать песни, память о вас сохраниться в поколениях. Не было бы меня – вы бы и не встретились. А даже, если бы и встретились – все равно все окончилось скукой семейной жизни… Или что, думаете – так до старости и пробегали бы по цветущим лужайкам?! Бред! Бред! Со временем ты бы располнела, подурнела, а твой Мирославчик стал бы тебе изменять, а еще – пить в черную. Первым бы умер он. Ты бы поплакала над ним, а затем – забыла. В старческие годы и чувства и память притупляются…Последние твои годы прошли бы в сонном бездействии. А перед смертью ты и не вспомнишь, как этот твой Мирослав выглядел. А если даже и вспомнила, что толку – ведь это лишь твое воображение. Воображение затухнет, так же как и память о тебе… Но этого не будет! Ты умрешь героиней! Благодаря мне!

– Вы хотите сказать, что, не будь таких как вы, не было бы и истории? Ошибаетесь. Все страдания честных людей направлены на то, чтобы появление таких, как вы, стало бы невозможным. Медленно–медленно, но мир все же становится лучше. Из тьмы скотских невежества, и инстинктов, поднимается Человек. Да – не будь Вас, не было бы и героев. Но в том светлом мире, к которому мы идем, не нужны герои. Не животный половой инстинкт, но ясное и осознанное чувство Любви будет сливать всех людей. Все будут жить ясной, полнокровной жизнью; забудутся боль, страдания, сомнения. И в Любви будет творить Человек. Все движется к этому, неужели вы не чувствуете? Историю не остановить.

– Да что…

– Ведь вы, палачи, боитесь. Ваше время прошло… А что про семейные склоки, старость и забвенье. Что ж, если человек еще не пришел к совершенству, если он подвержен страстям, как вы – конечно, все это будет. Но, если человек каждый день проживает осознанно – как тот, Человек будущего – он и до старости сохранит ясность ума и чувств… А больше я вам ничего не скажу.

Риген больше прежнего побагровел. И вдруг он закричал:

– Видите ее прочь!!!

В то же мгновенье ворвались воины, схватили Яну, поволокли ее прочь. Риген кричал им вслед:

– Завтра сожжение! Сначала Мирослава, затем – ее…

Они ушли, и вновь Риген остался в одиночестве. И вот он начал стремительно прохаживаться от стены к стене. При этом он громко, нервно говорил:

– Все наперед знал!.. И что ты тут поделаешь?!.. Зачем же ты приговорил ее к сожжению?!.. Черт!.. Не надо было этого делать! Не надо…

Он остановился у окна. На площади продолжалось сожжение. Вой умирающих стал уже привычным – не замечался. И тут он схватился за голову, застонал.

– …Что это со мной? Ведь я – Творимир. Сейчас меня никто не видит, но я так проникся страстями Ригена, что забыл об этом… То есть, сейчас я стал убийцей, палачом!.. Да как же это так!..

И он вновь стал ходить по этой багровой комнате. Было ему тяжко и одиноко, но никто не приходил на помощь.

Хотя время тянулось невыносимо медленно, он не заметил, как на улице стемнело. Сожжение на площади прекратилась, и теперь большими лопатами сгружали в железные телеги груды раскаленных углей – спешно готовились к завтрашнему, торжественному сожжению.

А из города валили багровые отсветы – там все жгли и жгли кого–то.

Это была мучительная, бессонная ночь. В комнате было душно – Творимир распахнул было окно, но хлынул густой запах жженого мяса, и он поспешил закрыть. Вышел в коридор… Но как увидел нескончаемую, полную зловещих теней и стонов анфиладу – метнулся обратно. И до утра промучался в духоте, с головной болью, терзаемый угрызеньями совести.