Нил Аду - Старгородские Тайны

• Название: Старгородские Тайны
• Автор: Нил Аду
• Жанр: Фэнтези

Повесть о приключениях Емели Перечина, опасных, либо забавных, на самом деле с ним в бытность его в Старгороде случившихся, с его же слов записанная.

---

А я ничем страданий его облегчить не мог. Что поделаешь, большинство слов, профессором произнесённых, я впервые в жизни слышал. Не уверен даже, что точно их запомнил и в правильном порядке перечислил. Сперва я подумал было, что почтенный Любомудр Звениславич таким образом изволил выругаться или, к примеру, подшутить надо мной. Но сидевший на соседней скамье Севка Скороспелов (насколько я успел понять за три дня знакомства, неплохой, в общем-то, парень) получив не менее заумное задание, низко голову свою рыжую над листом бересты склонил и быстро-быстро писалом заработал.

Я глядел на выводимые им загадочные значки и с завистью думал: "Ведь есть же на белом свете люди, для которых все эти "тензоры" и "гипероны" не являются тайной за семью печатями! Его-то наверняка примут в Академию. А мне, горемычному, предстоит неблизкий и бесславный путь домой и задушевная беседа с родным батюшкой. Уж он-то на радостях мне всю матрицу оттранспонирует!

Между прочим, у себя в Беловодье я закончил бурсу с отличием и вовсе не был такой уж дубиной стоеросовой, как некоторым могло из начала моего рассказа представиться. Просто в наших краях к ведовству как-то проще относятся. Раз ты волховать умеешь, то никого по-настоящему и не волнует, как ты это делаешь, какие преобразования и формулы используешь. Даже если ты вовсе без них обходишься – и то не беда. Лишь бы дело своё знал. И свои отличные оценки я получал не за словечки заковыристые, а за искусство чародейское, в коем мало кто из взрослых беловодских волхвов со мной тягаться сможет. Да разве здесь, в стольном Старгороде это кому-нибудь объяснишь! Только новых насмешек дождёшься…

Одним словом, не дали мне своё мастерство показать. На первом же экзамене зарубили под корень мечты родителя моего, Гордея Любимовича Перечина о том, что станет его Емелька дипломированным чародеем.

Если кому невдомёк, то слова эти иноземные – "академия, "профессор", "экзамен", или тот же "диплом" – не к самой науке чародейной относятся, а к тому, где и как ей обучаются. Сам знаю, что непонятно, но по-нашему, по-лукоморски объяснить не могу, хоть убейте. У нас и слов-то таких нет, чтоб обо всём том рассказать. Так ведь и сама наука – вещь для Лукоморья новая. Коли позволят боги ей и дальше процветать, то и слова нужные появятся.

Моему батюшке, к примеру, волховству обучаться не довелось. Лучшие молодые годы его пришлись на долгую и кровавую войну в Упырьской земле. Там он приобрёл множество полезных знаний и навыков, так что у нас в Беловодье с ним даже мечники посадника великокняжеского ссориться избегали. Вот только к чародейству эти его умения отношения не имеют. Вернувшись домой после подвигов ратных, Тимофей Кондратич женился и об учении больше не помышлял. Хоть и стал он уважаемым в городе травником и костоправом, всё равно считал, что судьба ему не улыбнулась. А посему, сильно на мою удачу рассчитывал.

Стоит ли удивляться, что возвращаться домой, не солоно хлебавши, мне было боязно. Как-нибудь отмыкаюсь год в Старгороде. Того же Севку за шиворот ухвачу, всю душу из него вытряхну, но премудрость профессорскую освою и вдругорядь попытаюсь в Академию поступить. А после того не зазорно будет и на глаза батюшке своему показаться.

Опять же, очень не хотелось мне топать без малого пятьсот вёрст до родной сторонушки по весенней распутице через Чернолесье, Гуляй-Поле, да Железные Горы. Сюда-то, в Старгород я как добирался? Заговор нашептал, печь порошком одолень-травы посыпал, живой водицей окропил и, не слезая с лежанки, в путь-дорогу отправился. Так и ехал, на печи сидючи, пока дрова в ней не кончились. То есть, дров я, конечно же, снова нарубил, а вот живой воды раздобыть не удалось. А без неё, как вам, должно быть, известно, ни одно волшебство не обходится. Дальше пришлось своим ходом добираться. Благо, до столицы нашего Лукоморского Княжества уж недалече было. За неделю управился. Так это ж зимой, по снежку, да по морозцу, когда резвы ноженьки сами собой вперёд бегут. А по грязи и бездорожью и целого месяца будет мало.

За печь, между прочим, мне тоже от батюшки влетит. Без спроса взял, да в чистом поле бросил. И неизвестно ещё, скоро ли новую сложили. А без печи у нас в Беловодье зимой туго. Так ведь иначе и я бы в дороге непременно обморозился.

Отчего же, спросите вы, экзамен проводился именно зимою? Я вам отвечу – так уж заведено в княжестве Лукоморском. Любое путешествие или начало многотрудного дела на зимнюю пору приходится. В другое время ни один хозяин работника (или, к примеру, сына своего) никуда не отпустит, да и сам от хозяйства не отвлечётся. Оно и понятно – недосуг. Хоть волховством, хоть спиной согбенной и руками мозолистыми, но надо же и сеять, и жать, и молотить. Да мало ли дел летом у землепашца.

А вот зимой – пожалуйста! Хочешь – рукомеслом каким займись, хочешь – извозом. А можно и в ученье податься. Только в этом году приём в Академию подзатянулся. Слишком много оказалось соискателей, оттого и отбор случился необычно строгим. И к тому дню, столь долго и напрасно ожидаемому, когда выкрикнули с высокого крыльца академического имена счастливчиков, об обратной дороге поздно было уже и думать. Растопило весеннее солнышко снега глубокие. Даже в стольном Старгороде ходить честному народу стало возможно лишь по мосткам, а чуть шагнёшь в сторону – по колено в грязь провалишься. Так что, до Беловодья теперь разве что на ковре-самолёте лететь. Но это – удовольствие дорогое. Откуда бедному отроку столько гривен взять?!

Однако же, без злата-серебра и в Старгороде делать нечего. Да и ватага наша после того случая как-то сама собой развалилась. Некрас отцу своему в извозе помогал. Целыми днями в слободе не появлялся. А другие парни, и раньше-то меня за своего не слишком признававшие, теперь и вовсе стороной обходить начали, не желая прощать мою промашку. Ну, и пёс с ними! Всё равно болтаться с ватагой без всякого дела по слободе я не собирался. Надобно было каким ни есть промыслом заняться, дабы до следующего года дотянуть. Вот только, хотелось бы, чтобы было это делом достойным и законом не возбраняемым. Не кошели же у зевак на торжище срезать! Да и пирожками с гнилой капустой торговать – занятие не по мне. А по правде сказать, никто меня в те продавцы и не звал. Вообще, никуда не звали.

Ещё до того неудачного состязания пробовал я себе приработок искать. Во все лавки заходил, у плотников, кузнецов, портных справлялся. Везде один ответ – своих дармоедов девать некуда. Вот если бы ты мастером был или чародеем искусным, тогда – милости просим. А как я последнюю возможность к делу пристроиться упустил, вы уже знаете.

Решение подсказала бабка Милонега – моя хозяйка, дай ей Сварог – Отец Небесный здоровья на долгие годы! Сын её – Богдан Добромирович – давний боевой товарищ моего батюшки. Могучий, сказывают, был богатырь, не щадил живота своего за Отчизну любезную. Да и сгинул без вести в далёкой Упырьской земле. Но Гордей Любимович матушку друга своего никогда не забывал, весточки голубиной почтой пересылал, о делах и здоровье справлялся. А порой с оказией и гостинцы ей передавал. Потому и меня бабка Милонега приняла, как родного. Кормила-поила, мало – пылинки с меня не сдувала.

Вот заходит она как-то поутру ко мне в горницу и говорит эдак просительно:

– Емелюшка, сыночек! Ты ж у меня в волховских премудростях сведущ. Посмотри, касатик, корыто моё самостирное. Совсем оно чтой-то разладилось! Шумит, трещит, проклятое, водой во все стороны плюётся, а рубахи не отстирывает.

Отчего ж хозяйке своей приятность не сделать? Можно и посмотреть. Благо, вещица немудрёная, знакомая. У нас в Беловодье, почитай, в каждой избе такая стояла.

Осмотрел я корыто – вроде всё честь по чести. Трещин нигде нет. Наговоры чародейные не перепутаны, не оборваны. И порчу, насколько я рассудить смог, на него никто не насылал. И уже хотел было я повиниться перед бабкой, мол, не по силам мне её задание, когда углядел безделицу малую. Руны на ободке корыта, чистоту и свежесть означающие, поистёрлись и свой первоначальный вид потеряли.

Ну, эту беду я мигом исправлю! Взял ножик перочинный, все черты и резы им прочистил. Дунул, плюнул, да растёр – и застирало корыто лучше нового. Хозяйка, знамо дело, принялась меня благодарить и нахваливать. А в мою головушку мысль прокралась потаённая:

– А скажи-ка, бабушка, неужто у вас в городе мастеров по чародейным вещам вовсе нет?

– И-и, соколик! – вздохнула бабка Милонега, смахнув уголком платочка невидимую слезу. – Мастера-то, может, где и есть, да только не в раз их отыщешь. В прежние времена, помню, ходили по дворам умельцы. А теперь… Почитай, лет с десяток о таких не слыхивала. А ты почто спрашиваешь, – тут же спохватилась моя хозяйка и прищурила не по годам зоркие глаза, – из любопытства, али удумал что?

– Из любопытства, бабушка, – поспешно ответил я, не желая раскрывать ещё самому мне до конца не ясной задумки.