Дороти Даннет - Путь Никколо

• Название: Путь Никколо
• Автор: Дороти Даннет
• Издательство: АСТ, Люкс
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2005
• ISBN: 5-17-020517-1, 5-9660-0032-8

История Никколо — умного, сильного человека, вышедшего из низов и шаг за шагом пробивающегося наверх — туда, где правят некоронованные короли эпохи Возрождения — Медичи, Строцци, Фуггеры.

История самой эпохи Ренессанса — времени расцвета искусств, гениальных финансовых авантюр, изощренных политических, придворных и дипломатических интриг.

---

На этом месте рассказал Кристофель прервался, удивленный странным взглядом демуазель, и покосился на Грегорио, который, однако, остался безучастен, после чего демуазель промолвила:

— Хорошо, что теперь я знаю, где Феликс. Я, было, подумала, что мне стоит отправиться вслед за ним. Но очень скоро они увидятся с Николасом, и тот все расскажет ему. Полагаю, мой сын вернется к нам через неделю.

Кристофель разумно предпочел хранить молчание. Он в подробностях описал все, что было сказано Феликсом, который собирался нагнать свою матушку с супругом. Однако он предпочел умолчать о выражении лица Феликса, когда тот говорил об этом.

Точно такое же выражение лица было у Феликса и сейчас, по пути в Дижон, так что даже оба его лакея предпочитали помалкивать, смирившись с тем, что их ожидает унылое, мрачное путешествие, как всегда, когда jonkheere хмурился. В Дижоне он остановился ненадолго и выехал из города без матери и Клааса. Нет, Николас, теперь так его следовало называть, а не то можно получить хлыстом от юного Феликса. Немудрено, что jonkheere в таком скверном расположении духа: гордыня не позволяет, чтобы кто-то вздумал при нем осуждать его матушку, но одновременно он вне себя от злости на Клааса. Николаса.

Боже правый, да как тут упомнишь называть его Николасом, если всего два месяца назад выиграл у него в кости подвязку той служаночки?..

Стало быть, он не встретился с матерью в Дижоне, и теперь им придется ехать аж до Женевы. Приятно было бы еще знать, зачем. Старухе хотелось покрасоваться со своим новым муженьком, а jonkheere вознамерился испортить ей удовольствие. Так, по крайней мере, казалось тем, кто хорошо знал юного Феликса. Да, в общем, он неплохой парень. Правду сказать, даже жалко его иногда становится. Только не когда он принимается орать и махать хлыстом по любому поводу.

Середина мая. Время овечек и свежей зелени, цветущих рощ и журчащих ручейков, и птичьего гомона в тенистых лесах. Но по пути на юг Феликс ничего этого не видел. Он спал на постоялых дворах, которые лакеи подыскивали для него, и совал руку в кошель, чтобы оплатить еду, выпивку, ночлег, пошлины и милостыню, и думал о матери и Клаасе. Николасе.

Оказавшись в Женеве, он тут же отправился на поиски дома, двора, складов и конюшен Жаака де Флёри, чья племянница в свое время понесла от слуги и дала жизнь Клаасу.

Феликс никогда не встречался с Жааком де Флёри и его женой Эзотой, у которых Клаас жил ребенком. И перед которыми Клаас теперь собирался покрасоваться в роскошных нарядах, купленных на деньги Шаретти. Уже не Клаас, а Николас, женившийся на владелице компании Шаретти и разбогатевший.

Ибо, разумеется, все вышло совсем не так, чем представлял себе Феликс в тот день, когда, после разговора с матерью, как взрослый со взрослым, он принял присутствие Николаса в кругу семьи. Николас не вошел в круг семьи. Он стал его главой. Он не был другом матери; он стал ее хозяином. Николас, слуга Феликса, так заморочил голову его матери, что она умоляла его, Феликса, отступить в сторону и дать Николасу его шанс в жизни! Шанс насладиться дешевым торжеством перед своими родичами. Эта старуха — моя жена. А это ее сынок — Феликс, но на него можете не обращать внимания. Теперь я тут главный.

От Кристофеля он узнал об этой их поездке. Сперва Феликс был настолько выбит из седла, что даже не знал, что делать. Но сейчас, если у него и остались слезы, то только от злости. Однако он всячески пытался сдерживаться. Торговцу не пристало выказывать свои чувства. Только так и заключаются сделки. Только так можно взять верх над тем человеком, с кем эту сделку заключаешь.

Когда он, наконец, отыскал дом, то привратник никак не хотел его впускать, и Феликсу пришлось самому выехать вперед и использовать всю свою власть. Может, Жаак де Флёри и воображает себя великим негоциантом, но он все же берет ткани Шаретти и продает, и покупает, в точности как они сами. А мать Феликса как-никак его свояченица. Хотя сам Жаак де Флёри, похоже, ни в грош не ставил это их родство. Но уж тем более Феликс де Шаретти не собирался требовать для себя никаких уступок.

Однако, как бы то ни было, впустить в дом наследника Шаретти они обязаны. Если только его мать и Николас уже не прибыли сюда. Если только сам Николас не стоял за этой отсрочкой или даже отказом?

Нет, вот кто-то вышел им навстречу. Высокий мужчина в длинном бархатном одеянии с волочащимися рукавами, поверх дублета из набивного шелка с высоким воротом, в широкополой шляпе с накидкой, в два раза больше, чем у самого Феликса, и вдвое дороже. На плечах висела толстая золотая цепь, и это было не единственное украшение. Лицо его блестело как маска на рукояти мизерикорда, и только в глазах, крупных, темных, осененных густыми ресницами, не было никакого блеска, несмотря даже на показную белозубую улыбку.

— Мне сказали, — заявил Жаак де Флёри, — что к моим дверям прибыл некий юный родич. Я тут же поспешил проверить. Я весьма занят делами. Мой стол завален бумагами. Я жду гостей через час и должен написать еще множество писем, но ради таких слов я прекращаю все. Юный родич желает говорить со мной, и я так понимаю, что ты — это он?

Феликс, как зачарованный, уставился на крепкие блестящие зубы.

— Да, — Крепкие зубы блеснули в повторной улыбке, за которой ощущалась тень усталости. — Да, — повторил Жаак де Флёри, словно ожидая продолжения, но тут же заговорил сам. — Я надеюсь, ты позволишь мне похвалить твою великолепную шляпу. Не так часто встретишь подобное произведение искусства в Женеве. И изысканный крой костюма.

У Феликса за спиной слуги принялись перешептываться. Ему было жарко. Он никак не мог понять, почему этот человек держит его на пороге, обсуждая наряды.

— Благодарю вас, месье. Я охотился в Генаппе.

Взгляд темных глаз заострился. Едва уловимая пауза. И затем маленький рот растянулся в неподдельной улыбке.

— В Генаппе! Мой юный родич охотился с дофином! А теперь его отраженная слава падет также и на бедного родственника в Женеве! Так скажи же мне, наконец, свое имя, мой мальчик.

— Я уже сказал вашему управляющему. Я Феликс де Шаретти из Брюгге. Я приехал в надежде увидеть здесь свою мать.

— Увидеть здесь свою мать! — изумленно повторил его родич. — А вот это загадка! Ты Феликс де Шаретти — разумеется, мы в каком-то дальнем родстве по браку. Ты прав. И ты ожидал найти свою мать в этом доме?

— Так ее здесь нет? — Феликсу теперь было не просто жарко, он еще и начал злиться. Может, этот человек и богач, и внешне вполне дружелюбен, но он по-прежнему стоял посреди двора, унизанной перстнями рукой придерживая ворота, а Феликс де Шаретти перетаптывался у входа вместе со своими лакеями и лошадьми.

— Никогда в жизни! — заявил месье де Флёри. — Она и не извещала меня о своем приезде, бедняжка. Несомненно, ей нужна помощь.

— Тогда, — заявил Феликс, — вы ошибаетесь. Ни в какой помощи она не нуждается. Она просто поехала на юг со своим. Она просто собиралась навестить вас.

— Мой славный юноша, — заметил на это Жаак де Флёри. Тон голоса его так изменился, что Феликс, вмиг позабыв о своей досаде, изумленно уставился на него. — Мой милый юноша, если ты провел несколько дней в Генаппе — то, возможно, ты не слышал последних новостей из Брюгге? Ты не заехал в Брюгге, перед тем как двинуться на юг? И, стало быть, не знаешь этих ужасных, ужасных известий?

— Что? — воскликнул Феликс.

Слуги тут же подошли ближе. И все трое изумленно уставились на властную фигуру перед ними.

— Мой бедный, бедный мальчик! — протянул Жаак де Флёри. — У тебя больше нет ни дома, ни компании. Все сгорело в пепел в прошлом месяце, накануне турнира Белого Медведя.

Наконец их пригласили войти. Слуги, лошади и дорожные пожитки исчезли. С колотящимся сердцем Феликс поднялся за Жааком де Флёри по лестнице и двинулся по коридору, время от времени натыкаясь на него, когда торговец останавливался, дабы ответить на какие-то вопросы, а затем безнадежно отставал, когда останавливался подумать, о чем бы еще спросить.

Его дражайшая матушка осталась жива, а также и сестры. Никто не погиб в пожаре. Но дом, все склады и красильня сгорели. Трагедия. Двойная трагедия, поскольку, судя по всему, бедняжка демуазель уже была глубоко в долгах из-за последних неосторожных приобретений. Кроме того, до месье де Флёри дошли некие слухи, которые он не рискнет повторить при сыне демуазель. Что-то касательно ее брака с неким челядинцем. Разумеется, все это глупости, но подобные слухи разрушают доброе имя компании и порочат честь всех ее служащих.

— Но, впрочем, — продолжил Жаак де Флёри, заходя в гостиную и наконец, приглашая своего ошеломленного гостя присесть, — никакой компании Шаретти больше не существует. Так что слухи не имеют значения. Не желаешь ли немного вина?