Александр Мосолов - При дворе последнего императора

• Название: При дворе последнего императора
• Автор: Александр Мосолов
• Издательство: «Наука»; Литературно-издательское агентство «Мета»
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1992

Автор предлагаемой читателю книги генерал-лейтенант Александр Александрович Мосолов (1854-?) служил в конном лейб-гвардии полку, главный пост своей жизни — начальник канцелярии Министерства императорского двора — занял в марте 1900 г., с весны 1916 г. стал посланником в Румынии. С 1933 г. жил в Болгарии, где и написал свои мемуары. Отнюдь не приукрашивая царя, отмечая многие его слабости, А. А. Мосолов остался искренним монархистом, причем не только на бумаге: он участвовал в попытках спасти жизнь Николая и его семьи в 1918 г., был одним из организаторов «Общероссийского монархического съезда» на баварском курорте Рейхенгале в мае 1921 г. Воспоминания А. А. Мосолова, конечно, субъективны, кое в чем неточны, однако это живое повествование свидетеля и участника событий, о которых написана книга.

Предлагаемое издание воспроизводит текст, напечатанный эмигрантским еженедельником «Для вас» (Рига) в № 1–5 и 7–32 за 1937 г., без каких-либо купюр и изменений. Для удобства читателей мы лишь снабдили нашу книгу указателем имен. Вслед за журнальной публикацией 1937 г. последовало отдельное издание под несколько измененным заглавием — «При дворе Императора» (Рига, б.г., изд. «Филин»). Мы сохраняем журнальное название мемуаров.

---

Второй брат, Михаил Михайлович, не принимал абсолютно никакого участия в русской жизни. После морганатического брака в 1891 году с графиней Меренберг, возведенной в графини Торби (дочерью герцога Насаусского, родной внучкой поэта Пушкина), он более не возвращался в пределы империи.

За ним следовал Георгий Михайлович, женатый на принцессе греческой Марии Георгиевне. Во время войны ему поручилось развозить по фронту ордена. Насколько знаю, в последнее время перед катастрофой он находился под сильным влиянием старшего брата Николая Михайловича.

Четвертый брат, Александр Михайлович, муж Ксении Александровны, сестры государя, занимал при дворе исключительное положение. Он был сверстником государя и его другом детства. Талантливый и честолюбивый, он недолго занимал пост, специально для него созданный, министра торгового мореплавания. Во время войны он посвятил себя военной авиации, которою издавна занимался. После него остались воспоминания, где Его Высочество ревностно защищал необходимость назначения великих князей на все видные и ответственные посты империи.

Склонный к мистицизму, Александр Михайлович стал проповедовать после катастрофы и своего посещения Америки теории, якобы внушаемые ему свыше и близкие к непротивленчеству Льва Толстого. Они должны были, по его словам, спасти Россию от большевиков оккультным путем. Слушателей, а тем паче слушательниц, он находил немало.

Младший из братьев, Сергей Михайлович, был генерал-инспектором артиллерии. Его управление ведомством вызвало немало нареканий во время войны из-за недостатка снарядов и амуниции в войсках. Будучи постоянно на фронте, он менее поддался растлевающему влиянию Николая Михайловича, но все же не мог оказать поддержки Его Величеству в момент отречения. Отношения их были, по-видимому, не такие, чтобы государь стал с ним советоваться в критические минуты.

ТРЕТЬЕ ПОКОЛЕНИЕ

Немного приходится сказать о третьем поколении сверстников — скорее не государя, а его детей. Оно состояло из брата императора, трех сыновей Владимира Александровича, сына Павла Александровича и девяти троюродных братьев Его Величества. Последние приходились внуками императору Николаю I и уже не титуловались великими князьями.

С политической точки зрения можно говорить о первых пятерых великих князьях.

Брат государя, великий князь Михаил Александрович, был на 10 лет моложе царя. Он отличался исключительной добротой и доверчивостью. С начала войны он командовал Кавказской кавалерийской, так называемой дикой дивизией, которая многократно отличалась в боях. Смелый, физически сильный, великий князь выказал себя способным начальником, и если бы после отречения государя он был поддержан, быть может, судьбы России и пошли бы по совершенно иному руслу.

Витте, всегда стремившийся, где мог, противопоставить кого-либо императору Николаю II, всюду хвалил способности Михаила Александровича, которому он давал уроки политической экономии. Он подчеркивал его правдивость и откровенность, чем великий князь очень походил на сестру свою Ольгу Александровну. Но влияние его на брата было ничтожным. До рождения цесаревича Алексея Михаил Александрович был наследником престола как ближайший родственник царствующего монарха. Но он не получил титула цесаревича, который носил при жизни его старший брат Георгий Александрович. Факт этот очень комментировался при дворе Марии Федоровны, но он легко объясняется надеждою молодой императрицы, что у нее скоро родится сын.

Владимир Александрович имел трех сыновей: Кирилла, Бориса и Андрея. Старший был моряком и находился на броненосце «Петропавловск», когда его потопили японцы на Порт-Артурском рейде. Кирилл Владимирович тогда один из немногих остался в живых. Вернувшись в Петербург после чудесного спасения, он, как только был в состоянии, явился к царю.

Отношения между большим двором и двором великого князя Владимира Александровича были в те времена натянутыми, и эта натянутость усилилась, когда до Их Величеств дошли сведения о предполагаемой женитьбе великого князя Кирилла Владимировича на Виктории Федоровне. Только после того как государь признал этот брак и великая княгиня Виктория Федоровна в 1909 году приехала в Петербург, благодаря ей эти отношения несколько улучшились.

После смерти царя, наследника и Михаила Александровича Кирилл Владимирович стал главой семьи. Несколько лет тому назад, в эмиграции, великий князь принял императорский титул, официально об этом, однако, не сообщив другим дворам. Сыну своему князю Владимиру он тем же актом дал великокняжеский сан.

Второй брат, великий князь Борис Владимирович, не был женат и двора не держал. Живя в Царском Селе холостою жизнью, он мало интересовался политическою судьбою своей родины. Во время войны он был казачьим походным атаманом при ставке.

Младший из братьев, великий князь Андрей Владимирович, блестяще окончил Военно-юридическую академию и стал советником и идейным вождем молодого поколения своей семьи. Он и в эмиграции продолжал интересоваться политическими вопросами и лучше всех членов императорской фамилии был в них осведомлен. Человек очень даровитый и умный, Его Высочество вдобавок и трудолюбив.

Великий князь Дмитрий Павлович был лишь немногим старше дочерей государя. Их Величества искренне любили его и старались скрасить его полусиротскую молодость. Причастность великого князя к убийству Распутина произвела сильное впечатление на государя, поставившего на коллективном письме родственников, заступившихся за Дмитрия Павловича, известную резолюцию: «Никто не имеет права убивать».

Не вдаваясь с точек зрения морали и целесообразности в оценку тех действий, к которым великий князь был причастен, нельзя не отметить, что Его Высочество оказался единственным членом императорской фамилии, принявшим активное участие в попытке спасти царя и родину.

Из всего сказанного видно, как невелико было влияние семьи на царскую чету. Они видались большею частью на официальных торжествах, в условиях, невозможных для какой-либо серьезной беседы, а интимные встречи были весьма редки. Под конец царствования и они прекратились.

ПОСЛЕДНИЕ ПОПЫТКИ ПРИМИРЕНИЯ

Мне остается еще рассказать о своем участии в последней попытке примирения между членами императорской фамилии и царской четой.

В ноябре 1916 года я прибыл посланником в Румынию. В конце января 1917 года королева Мария спросила моего мнения — согласится ли государь выдать одну из великих княжон, своих дочерей, за ее сына Карла, наследника румынского престола (ныне ставшего королем). Об этом я уже раньше говорил с гостившей у королевы сестрою ее, великой княгинею Викторией Федоровной. После долгого обсуждения этого вопроса с королем, королевой и великой княгиней я, воспользовавшись данным мне государем разрешением сноситься с ним непосредственно по общим с королевским двором семейным вопросам, запросил у Его Величества разрешения приехать в Петербург для конфиденциального ему доклада.

Я прибыл в столицу накануне назначенного мне приема в Царском Селе. Разумеется, я тотчас же явился к Фредерик-су и доложил о цели своего приезда. Тут же мы разговорились об общем положении. Министр сообщил мне о разрыве, происшедшем между Их Величествами и членами императорской фамилии после убийства Распутина. На мой вопрос, как он смотрит на создавшееся положение, граф ответил:

— По возвращении государя из ставки Его Величество, принимая меня с докладом, объявил мне, что уже все решил вместе с императрицею. Мне же он поручил только исполнить его повеление относительно командирования великого князя Дмитрия Павловича на персидский фронт, приказав до отъезда держать Его Высочество под домашним арестом. «Прочее уже сделано», — прибавил государь.

— Очевидно, — говорил мне Фредерикс, — государь, зная мое отношение к Распутину, не желал обсуждать со мною своих решений. Я до вчерашнего дня не видел Их Величеств. На моем докладе в Царском Селе императрица оставалась в кабинете государя. Я высказал Их Величествам, как мне горестно видеть вражду в царской семье, и указал на необходимость примирения. После долгого разговора сначала государь, а потом и императрица согласились, что надо так или иначе выйти из положения. Я тогда же высказал, что прежде всего следует государыне помириться с Марией Павловной, что весьма облегчит дальнейшее примирение. Императрица согласилась пойти на мировую с великою княгинею, если та сделает к этому первый шаг — признает, что они обе были неправы, и обещает Ее Величеству сплотить всю семью вокруг государя. В данное трудное время это совершенно необходимо.

Далее граф добавил:

— Императрица поручила мне поговорить с Марией Павловной как бы от себя, но не забывая, что она, государыня, согласна мириться лишь на указанных условиях. Великая княгиня ждет меня через полчаса. Но, раз вы здесь, я беру на себя ответственность послать вас вместо себя. Я чувствую себя сегодня так нехорошо, что не сумею быть убедительным.