Вадим Лейбовский - Владимир Маслаченко: «Пеле повезло, что он не играл против меня»

• Название: Владимир Маслаченко: «Пеле повезло, что он не играл против меня»
• Автор: Вадим Лейбовский
• Издательство: Время
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2006
• ISBN: 5-9691-0125-7

По результатам всех опросов Владимир Маслаченко — наш лучший спортивный комментатор за все годы существования профессии. Его «фразочки», легко выпархивающие во время телерепортажей, мгновенно становятся футбольным фольклором. Всенародной его популярности скоро будет полвека. В семнадцать лет он был включен в состав профессиональной футбольной команды. Еще семнадцать отстоял в воротах (десять из них в воротах сборной СССР). Ему били по воротам Федотов, Бобров и Стрельцов. Он дружил и ссорился с Яшиным, Бесковым и Лобановским. Обсуждал футбольные проблемы с Пеле и Беккенбауэром… Его стиль неподражаем: «Футбол можете не смотреть — можете мне поверить на слово».

---

Задолго до прощального матча Льва Ивановича Бесков был намерен списать его. Не получилось — великий вратарь сам вытащил, сам вернул себя в большой футбол.

Однако вернемся к реконструкции мирового и нашего футбола в пятидесятых-шестидесятых годах. Маслаченко хорошо чувствовал новые веяния. И принимал их. Они вполне соответствовали его характеру, душевному устройству, физическому развитию. Прекрасные скоростно-силовые качества, крепкий, устойчивый к нагрузкам и травмам опорно-двигательный аппарат, острота мышления, способность быстро оценивать обстановку на поле, читать игру. И в широком диапазоне действовать. Все было на месте. И все соответствовало его месту.

Однако 1963 год начался для Владимира невесело: В тренировке на снегу он все же получил травму коленного сустава. Нелепую, нелогичную. Видимо, это было ущемление нерва. Травма оказалась очень болезненной, особенно при резких движениях. Впрочем, а из каких еще движений складывается вся вратарская игра?

Дело осложнялось тем, что к этому моменту ситуация в «Спартаке» оказалась тревожной: ушли сразу два вратаря: Фролов — в минское «Динамо», а Ивакин — вообще из футбола. В команду взяли совсем молоденького и сырого Александра Либкинда. Много позже под фамилией Львов он обретет широкую популярность на ниве футбольной журналистики, а в далекую описываемую пору был «глубоко» начинающим вратарем. Его отец Лев Либкинд в свое время был довольно известным в Москве бегуном на длинные дистанции. Он и попросил своего доброго товарища Николая Старостина взять сына в команду как бы на стажировку, под опеку. С тем чтобы тот, обретя некоторые навыки, ушел затем в какую-нибудь периферийную команду второго дивизиона. Там бы окончил педвуз и немного поиграл в футбол. Видимо, отец реально оценивал вратарские способности Александра. Так или иначе, но Маслаченко стал с ним заниматься.

Потом в команду из «Кайрата» пришел Владимир Лисицын, но пока Маслаченко оставался, по существу, единственным в «Спартаке» стражем ворот. К тому же с пронзительной болью в колене.

Лечил он себя сам — мазями, компрессами, растирками. И терпением к боли. С болевой выносливостью у него было все в порядке. Надевал два наколенника, один из которых — с металлическим супинатором, это как-то спасало. И тренировался. Нещадно.

«Спартак» начал чемпионат неважно, но не из-за вратаря — тот легких мячей не пропускал, просто у команды пошла полоса невезения, такое бывает. И рано или поздно кончается. Но вот они сыграли вничью с минским «Динамо». Сначала вели 2:1, однако в конце игры Эдуард Малофеев вышел с Маслаченко один на один. У того еще оставался зыбкий шанс ему помешать — дальним броском в ноги. Однако не смог, не пустило колено. Яростной оценке руководства этой вратарской «нерасторопности» толчок дало то, что Малофеев только-только перешел в минскую команду из «Спартака», а это хлестко било по самолюбию красно-белых. Вот и услышал страж знаменитое старостинское: «Не выручил!» Такова вратарская участь: слушать и смолчать. Не ссылаться на боль. Все было так и на этот раз. И старостинские слова повисели немного в воздухе и остались где-то в лужниковской раздевалке.

Бесков и Аристотель

Но вот боль отступила, да и «Спартак» двинулся вверх. И в сборной произошло кое-что. У руля команды встал Константин Бесков, наступала пора отборочных игр европейского чемпионата 1964 года. Новый старший тренер, наслышанный о травме Маслаченко, поначалу не решался включать его в команду. Однако остальные члены тренерского совета убедили Бескова: надо!

Команда отправилась на тренировочный сбор в Воронеж. Как всегда элегантно одетый, только не успевший подстричься, Маслаченко приехал на вокзал и узнал, что едет в одном купе с Бесковым. Вошел, поздоровался. Они переоделись. Посидели, поговорили. Стали укладываться. Владимир лег и открыл книгу. Бесков спросил: «Что у тебя?» Тот ответил: «Аристотель». Ему показалось, что Бесков как-то нехорошо посмотрел на него. Кажется, именно с того момента этот недружелюбный взгляд Константина Ивановича он стал ощущать на себе постоянно. И не понимал, в чем дело. Причем Бесков никакого недовольства не высказывал, разве что несколько раз прошелся по его прическе. В конце концов там же, в Воронеже, Владимир отправился в парикмахерскую. Но когда увидел в зеркале итог проделанной работы, то сильно пожалел, что не дотерпел до Москвы, где у него в известной парикмахерской был свой мастер. Зато повеселил команду. А Бесков — тог сделал вид, что ничего не заметил. Он по-прежнему оставался хмурым в общении с вратарем. Это было тем более странно оттого, что теперь, полностью вылечившись от травмы колена, Маслаченко быстро обрел не только былую форму, но вообще лучшие игровые качества. Кажется, он никогда не чувствовал себя так уверенно. Он испытывал какую-то особую, неведомую ранее мышечную радость. Он не уставал от тренировок, он каждый раз не хотел покидать ворота, ехать в гостиницу. Он смаковал. Он летал — телом и душой.

Бесков же словно вовсе не замечал Маслаченко. Владимир так и не счел нужным хотя бы попытаться поговорить с глазу на глаз со старшим тренером. Никакого греха за собой он не знал. Однако про себя решил, что так долго продолжаться не может. И не будет.

Там же, в Воронеже, договорились о двухсторонней игре с местной командой «Труд», выступавшей во второй лиге. Бесков по какой-то причине на встречу не приехал, лишь определил состав своей команды. При этом в ворота сборной был поставлен молодой Ионас Баужа. Неожиданно тренер Николай Гуляев предложил Маслаченко: «Хочешь сыграть на левом краю?».

«С удовольствием», — ответил тот. Они провели в ворота воронежцев четыре мяча. Причем два из них забил левый крайний, а еще два были забиты с его подачи. Помимо этого, еще задолго до начала матча он занял место в воротах, и лучшие бомбардиры, лучшие «битаки» команды лупили ему с разных позиций. Он опять был в ударе и снова полетал на славу.

В вестибюле гостиницы их встретил Бесков. «Как?» — спросил он Василия Трофимова, своего помощника и былого динамовского партнера. «4:1», — ответил тог. «Кто?» — спросил Бесков. И услышал: «Маслак два забил, а два подал. А перед этим ему целый час не могли забить!» Бесков помрачнел и, не сказав ни слова, пошел в свой номер.

Вскоре сборная возвратилась в Москву, игроки разошлись но своим командам и продолжили участие в календарных матчах всесоюзного чемпионата. В то лето семнадцать матчей подряд «Спартак» провел без поражений. Во встрече с кутаисскими торпедовцами на их поле «Спартак» был совсем никакой, и всю игру кутаисцы провели в атаках, отчего у Маслаченко не было ни одной облегченной минуты. Он только и летал. В отличие от своего кутаисского коллеги и кандидата в сборную страны Рамаза Урушадзе. Но вот в один из моментов, когда совсем заскучавший грузинский вратарь вышел даже за пределы штрафной площади, увидевший это Анатолий Солдатов ударил с центра поля но его воротам. И мяч, описав над вратарем дугу, в этих воротах и оказался. Тот гол стал единственным в матче.

После игры, когда спартаковцы мылись в душе, кто-то незнакомый, из местных, подошел к окну душевой и громко спросил: «Маслаченко здесь есть?» Владимир направился было на голос. В этот момент он услышал грязную брань в свой адрес, и в окно под звон разбитого стекла стукнул тяжелый камень. Слава Богу, спасла решетка.

Но вот члены сборной собрались на совместную тренировку на одном из лужниковских тренировочных полей. Бесков дал задание игрокам, после чего обратился к Трофимову: «А ты займись с Маслаченко». Владимир занял место в воротах, Трофимов бил. И все происходило точно так, как совсем недавно в Воронеже перед двухсторонней игрой с местным «Трудом». Вратарь опять был непробиваем. Неожиданно Трофимов взял мяч в руки и сказал: «Хватит, пошли». Он подошел к Бескову, и Маслаченко услышал: «Чего ты хочешь от него? Ему же невозможно забить!»

И тогда Маслаченко подошел к старшему тренеру и сказал: «Извините, Константин Иванович. Я поехал в свою команду в Тарасовку. Если понадоблюсь, вы меня найдете. Всего доброго». Незадолго до этого ему доверительно сообщили, что Бесков как будто намерен провести собрание игроков сборной и рассмотреть вопрос о моральном облике Владимира Маслаченко. Он был поражен, потрясен. Он не знал, что он такого совершил, в чем оказался грешен. Какие стороны его морального облика не устраивают Бескова? Он продолжал ждать, что старший тренер наконец-то поговорит с ним с глазу на глаз, изложит суть своих к нему претензий. Но инициатива при этом, считал он, должна, безусловно, исходить от Бескова. Он не дождался. Температура этой ситуации достигла критической отметки. Вратарь вежливо удалился. С него было достаточно.

На том же воронежском тренировочном сборе в чем-то похожий инцидент произошел во время теоретических занятий. В маленьком холле собралась вся команда. Было нестерпимо жарко и душно. Старший тренер рассказывал об особенностях игры по схеме 4-2-4. Минут сорок он говорил о действиях правого защитника, о его подключениях к атаке и возвращениях, о его взаимодействии с другими игроками. Потом перешел к рассмотрению игры левого защитника — все в том же ключе и с теми же подробностями. (Причем именно об этом Бесков в ту пору постоянно рассказывал в разных печатных изданиях.) Даже начальник команды Андрей Петрович Старостин мягко попенял ему: «Константин Иванов! Духота же!» Но вот встал Михаил Месхи: «Константин Иванович! Разрешите мне уехать со сбора». И, не дожидаясь ответа, пошел к себе в номер. Собрал вещи и отбыл в Тбилиси.