Вадим Черновецкий - Лолиты

• Название: Лолиты
• Автор: Вадим Черновецкий
• Жанр: Эротика

---

— Пугаю? А ты не думала о том, что своим телом и своей «одеждой» ты пугаешь, точнее, доводишь до жуткой зависти других людей, например, мою задрипанную секретаршу, за что она так и ругается на тебя постоянно, лицемерно призывая к нравственности?

Она смутилась, хихикнула и кашлянула.

— Что же вы другую себе не заведете? — ответила она вопросом на вопрос.

— Она умная. Я же тут работаю все-таки, а не только… не только… — Я почувствовал, что задыхаюсь, что просто говорить с ней больше уже не могу.

— Подойди к столу, — приказал я.

Она повиновалась. Я сидел за огромным дубовым столом, символом моего высокого социального положения, моей власти над ней. Ее тоненькая, полупрозрачная маечка едва доходила ей до середины ребер. Девушка была высокая, не худенькая, но и не толстая. Она была стройная — и при этом, как выразился однажды мой друг Вадим, «плодородная». У нее была высокая, крепкая грудь, мощные бедра, упругий живот с темными волосками. На голове у нее были длинные и кудрявые черные волосы. Глаза у нее были тоже черные, огненные, большие, с длинными ресницами такого же вороного цвета.

— Ах ты, сучка! — крикнул я в бешенстве и одним резким движением руки сорвал с нее короткую маечку, под которой не было даже лифчика.

— Денис Юрьевич!.. — запротестовала было она, но ослепительная красота ее взъярила меня не на шутку.

Теперь выше пояса она была полностью обнажена. Она задрожала.

— Ах ты, тварь! — воскликнул я и принялся кусать ее нежный девичий живот, щекоча языком ее ласковый пупочек. Она нервно засмеялась и задергалась. Я мял пальцами ее бока, хватал ее гибкую спину. Я стал жрать ее грудь, кусать соски, — она просто кричала! Каким же высоким, заливистым и звонким был ее голос!

На некоторое время я отстранился от нее, глядя на то, что с ней сделал. Она замолчала. Большие и глупые глаза ее недоумевающе хлопали, высокая грудь ходила ходуном, соски съежились, окаменели и пристально смотрели на мой пиджак. Вероятно, их возбуждал контраст между полнейшим их обнажением и строгостью и закрытостью моей официальной одежды.

— Шлюшка, тебе учеба до лампочки ведь… — хрипло бормотал я. — Тебе нет никакого дела до литературы, до духовных исканий, до человеческой культуры… Ты приходишь в школу почти голышом, а на ту немногую одежду, что все-таки надеваешь, неохотно уступая общественным приличиям, прикрепляешь значок «I'm sexy», как будто это и так по тебе не видно… Ты тело, ты была телом и хочешь им остаться… Ты только тело, но какое великолепное!

В глазах ее промелькнула странная благодарность.

Я расстегнул на ее джинсах пуговицу и ширинку. Жесткая черная поросль легла в мою руку. По крови она была южанка. Некоторое время я, счастливо улыбаясь, щупал это живое свидетельство ее сексуальности.

— Юная самка, тебя пучит от собственных гормонов, ты с любым пошла бы в постель… Какое ты милое животное! Ах, если бы все были такими!

Я задыхался. Я залез пальцами в ее широкое, разработанное уже лоно. Оно было насквозь мокро. Я нащупал там некий бугорок, похожий на клитор, и стал тереть его, блаженно улыбаясь и глядя в ее широко распахнутые глаза, которые начали закатываться. У входа в ее промежность захлюпало от влаги. Я до сих пор помню, как этот характерный звук разносился в официозной тиши моего умного и пафосного кабинета, набитого книгами. На лице ее появилась такая же «мечтательно-пошлая», как сказал однажды мой друг Вадим, русалочья улыбка.

— Скажи, сучка, ты давно ведь мечтала, чтоб с тобой поступили именно так?

— Да, Денис Юрьевич, — тихо проговорила она. По интонации и по выражению ее лица было ясно, что она не врет.

Я пришел в восторг. Все-таки я люблю, когда мои извращения находят понимание. Другой рукой я стал тискать и щипать ее мясистую, но не толстую попку. Через какое-то время она тоже начала задыхаться. Ее превосходное молодое здоровое тело, ее крупные и крепкие девичьи формы затряслись, задрожали. Мощная судорога пробежала по этой голой, прекрасной самке. Она закричала. Она смотрела на меня, одетого, морщинистого старика, почти что с любовью.

Наконец я поднялся из-за стола, открыл дверцу шкафа и достал оттуда свой замечательный кнут.

— Ах ты, сучка! — заорал я снова и заговорил потом медленнее: — Молодое животное, изнывающее на уроках от похоти и скуки. Истекающая гормонами юная самка!

Я размахнулся и ударил ее так, что кончик кнута захлестнулся ей даже на спину, а остальная часть легла на плечо и прошла между грудями. Она взвизгнула. Ах, как я люблю сочные, высокие голоса юных девушек!

— Ах ты, тварь! — повторил я и ударил ее теперь по животу. Она снова закричала и сильно вздрогнула… но осталась на месте. Похоже, ей нравилось и это.

Я побил ее еще немного, а потом подошел к ней сзади и поцеловал в мохнатую шейку. Я обнял ее со спины. Я стал гладить ее выпирающие груди, ее восхитительный подростковый живот. Член мой давно уже стоял на пределе; мне хотелось кончить.

— Разденься! — сказал я властно. — До конца!

Она сняла джинсы и милые девичьи трусики с рюшечками.

— На таблетках сидишь? — спросил я… заботливо.

— Да, Денис Юрьевич, — ответила она… и ничего больше не сказала. Похоже, теперь уже и она начала принимать всю эту фантасмагорию как должное.

— Ну тогда держи! — прохрипел я и вошел в нее сзади мощным толчком.

Она повалилась на мой дубовый стол.

— На, сучка, на, на, на! — рычал я, бешено орудуя своим поршнем.

Мой кабинет наполнили стоны отдавания. Ей была приятна моя подавляющая власть. Так продолжалось еще какое-то время, потом что-то во мне взорвалось, и я взревел, как бык, как буйвол, как раненый бизон… Такого восторга я не испытывал уже давно.

Потом я вылез из нее и застегнулся. Она медленно повернулась ко мне. Так стояли мы друг перед другом: я, директор школы, полностью одетый, старый, морщинистый и умный, — и она: обнаженная грудастая самка лет 16-и, с мохнатым животиком и нежным пупком, не отличающая Чехова от Лермонтова и жаждущая моей власти.

— Я люблю тебя, сучка, — сказал я, трогая рукой ее голую грудь.

— Я тоже люблю вас, Денис Юрьевич, — ответила она.

— Придешь сюда завтра?

— Обязательно.

Я поцеловал ее в губы.

Когда я проснулся, кончик моего члена был влажен и липок. На простыне под ним было характерное пятно. Это был типичный поллюционный сон. Я снова осознал, что эта девочка действительно училась со мной в параллельном классе, и одевалась именно так, и вела себя так же, и на самом деле была только телом. Я вспомнил, что она дико возбуждала меня уже тогда.

Но если бы в то время я начал к ней клеиться, она бы, скорее всего, отнеслась ко мне с презрением, ведь она была настоящим бездушным телом, а я был интеллигентом. Я порадовался тому, что пережил это хотя бы во сне. И чуть не заплакал оттого, что наяву этого никогда, наверное, не случится.

Но тут я вскочил с постели и вспомнил: сегодня же занятие с Максимом! А значит, нечто в этом роде может случиться и наяву… если постараться. Конечно, он не Лена Грудинская, но по-своему он ничуть не хуже. Да, пожалуй, тело его и глупость возбуждали меня ничуть не меньше. Да! Сегодня я, может быть, воплощу свою давнюю мечту… и выведу в явь свой сон. Пора, пора уже довести дело до конца!

— Ist — это у нас для er, sie и es. Третье лицо единственного числа. Помнишь, что такое лица и числа? Нет? Ну вот я тебе уже сказал: «он, она, оно» в данном случае. А для «меня» у нас что будет? — Я настолько увлекся своим объяснением, что почти забыл уже, зачем пришел.

— Для вас? — захихикал он довольно.

«Ах ты, тварь!» — захотелось мне крикнуть ему, как той девочке во сне. Но здесь, к сожалению, это было невозможно. Тем не менее своей глумливой репликой он напомнил мне, зачем я к нему пришел.

— Притомился ты, я смотрю, Максимка, — сказал я вкрадчиво… и тут же пожалел об этом. В форме «Максимка» мне послышалось что-то педерастическое. Мне вспомнилось почему-то, как мой друг Вадим однажды радостно сообщил мне, что у меня «педерастическая бородка».

— Да уж, — ответил он, улыбаясь и сладко, по-животному потягиваясь.

— Вдарим по массажцу? — с наигранной бодростью, легкостью и молодечеством предложил я.

— Не-е-ет, — протянул он. — Лучше анекдоты.

Я был в шоке.

— Но почему? — возмутился я довольно откровенно. — Я же тебе говорил уже, что не могу рассказывать анекдоты просто так, то есть ни с того ни с сего, не к месту.

— А вы напрягитесь, — улыбнулся он нагло.

— А что же наш массажец? — Я уже явно давил на него. Это становилось опасно, но прекратить я не мог. У меня стояли перед глазами сцены из сна. Сон требовал превратить себя в реальность.

— А, как в прошлый раз… — произнес он пугающе равнодушно.

— Ну да, — ответил я с нажимом. — Разве тебе не понравилось?