Челси Ярбро - Костры Тосканы

• Название: Костры Тосканы
• Автор: Челси Ярбро
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-699-40613-5

Его знают под многими именами. Он желанный гость на всех светских балах и приемах, им восторгаются женщины, ему завидуют мужчины… Он чувствует себя как дома в любой стране и на любом континенте, хотя его образ жизни многим кажется странным и подозрительным. Во Франции его с удовольствием принимают в домах самых знатных аристократов. В Италии он становится другом великого Лоренцо Медичи и после смерти правителя прекрасной Флоренции противостоит фанатичному монаху-доминиканцу Савонароле, ввергающему город в пучину мракобесия и страха. Он интересует всех, но о нем ничего не известно.

Так кто же он — этот таинственный человек? И человек ли он?

---

Пока он раздумывал, на намеченном им пути отступления возникло дополнительное препятствие. Повозка, влекомая парой волов, потеснила толпу и встала возле помоста. Пятеро женщин, закутанных в белое, сошли с нее, одна из них пребывала в глубокой задумчивости. Толпа зашепталась, узнав в ней сестру Эстасию — монахиню монастыря Сакро-Инфанте, приобщенную к тайнам Господним.

Сестра Мерседе взяла ее за руку и тихо сказала:

— Повторяю еще раз, вам вовсе не обязательно здесь находиться, моя дорогая. Одно ваше слово, и я отвезу вас обратно.

На исхудавшем лице сестры Эстасии засветилась улыбка.

— Со мной все в порядке, любезная матушка. Не беспокойтесь, прошу вас. Я чувствую, что душа моя просто поет в ожидании желанного озарения. — Она подняла четки и поцеловала распятие. — Сегодня прекрасный день, сестра Мерседе.

Савонарола, завидев монахинь из Сакро-Инфанте, торжествующе усмехнулся и жестом велел сестре Эстасии подняться к нему. Затем он вновь обратился к толпе:

— В этот день, добрые флорентийцы, много веков назад сорок благочестивых каппадокийцев пострадали за веру. Восславим же их! Укрепимся духом, вспомнив об этих отважных солдатах, не отрекшихся от Господа нашего и замерзавших на заснеженном льду, в то время как их языческий вождь грелся возле огня, обещая жизнь и тепло каждому, кто откажется от заветов Христовых. Думайте об их обнаженных телах, охваченных лютой стужей, о метели, беснующейся в ночи, и об охранниках, взиравших на мужественных своих сотоварищей с недоумением, неприязнью и страхом. Они терпели страшные муки, но Господь, превратив лед в купель, облегчил их страдания, а позже, ликуя и радуясь, принял мучеников в царстве своем!

Сестра Эстасия тихо ахнула, потом рухнула на колени и, завладев ступней проповедника, принялась ее целовать.

— Я пришла, дорогой отче. Вы позвали меня, и я здесь. — Она вскинула голову и перекрестилась с таким радостным исступлением, словно в этот миг сам Спаситель явил ей свой лик.

Савонарола принял все это как должное и милостиво перекрестил свою обожательницу, потом, словно вспомнив о чем-то, покосился на сестру Мерседе. Их взгляды встретились. Проповедник нахмурился и повернулся к притихшей пастве.

— А теперь поглядите на этих людей! — Он показал, на каких. — Жалкие и ничтожные, они изнывают от страха! Еще минута, и их пожрет тот огонь, которым вводили в соблазн замерзавших на льду христиан и который сейчас превратит искусителей в пепел!

Ракоци уже стоял подле помоста, но старался держаться в тени, дыша в затылок худосочному флорентийцу. Прикрытие не очень надежное, зато легко устранимое. Оставалось дождаться момента. Один из еретиков, совсем еще молодой человек с изуродованным лицом и переломанными ключицами, выпрямился на дрожащих ногах и, набрав воздуха в легкие, крикнул:

— Это ты — искуситель! Ты — еретик! Тебя отлучили от церкви! Ты не имеешь права судить нас!

Он умолк, кашляя кровью, и обвис на цепях.

Какой-то юнец из Христова воинства вскочил на помост и короткой дубинкой ударил его по лицу. Толпа закричала, приветствуя эту выходку; молодчик, посмеиваясь, спрыгнул на мостовую.

Иезекиль Аурелиано прошагал в дальний конец площади и заговорил с двумя бойцами из своего отряда. Перед ними на специальной подставке лежали короткие факелы, толстые концы которых были погружены в чашу со скипидаром. Аурелиано взял один факел и сунул его в стоящую рядом жаровню. Тряпки вспыхнули, и Аурелиано вскинул пылающий факел над головой, словно бы проверяя, может ли он соперничать с сиянием солнца.

Сестра Эстасия, не поднимаясь с колен, начала ритмично покачиваться из стороны в сторону, издавая горлом странные низкие звуки. Глаза ее, полуприкрытые веками, закатились под лоб. Толпа всполошилась и стала повторять движения отмеченной Богом монахини, теперь все собравшиеся следили только за ней. Внезапно она вскочила с колен — так резко, что едва не упала. С раскинутыми руками и запрокинутой головой провидица походила на большую белую птицу — подраненную и не могущую взлететь. Горестно искривив изнуренное личико, Эстасия закричала:

— О боже! Боже! Я вся предаюсь Тебе! Почему Ты не хочешь со мной говорить?

Савонарола и сестра Мерседе обменялись короткими взглядами. Доминиканец казался растерянным. Он двинулся было к Эстасии, но та закричала вновь:

— О, я понимаю Тебя! Понимаю! Здесь столько греха, что Ты отвращаешь свой лик! Ты покидаешь нас, Ты скрываешься в облаке! Ты сияешь, но слава Твоя не для нас!

Толпа застонала, напуганная выкриками провидицы. Через мгновение этот стон перешел во всеобщий истерический плач.

— Не покидай нас, милосердный Господь! Неужто Тебе неугодна жертва, приносимая нами? Мы любим Тебя! Мы отдаем Тебе этих еретиков! Мы молим об очищении, почему же Ты нас презираешь? — Сестра Эстасия рухнула на колени и зарыдала.

Савонарола воспользовался моментом и крикнул Иезекилю Аурелиано:

— Пора!

Аурелиано со злобной усмешкой бросил горящий факел стоящему рядом юнцу.

— Начинайте с подветренной стороны. Иначе вы задохнетесь от дыма.

Толпа зашумела. Со всех концов площади понеслись возбужденные вопли. Вязанки хвороста весело затрещали, охваченные огнем.

Ракоци понял, что мешкать больше нельзя, и побежал через площадь. Отблески пламени, отразившись в крошечных бриллиантах отделки камзола, на какой-то миг окровавили его безупречно белый наряд. Осмотревшись, он ринулся к центральному эшафоту.

Охранники закричали, но вопли толпы заглушили их крики. На них обратил внимание только один человек. Это был плотник, проверявший крепость помостов. Пользуясь своим положением, он задержался возле костров, и теперь ему вздумалось оказать страже поддержку.

Ракоци был уже близок к цели, когда за плечо его уцепилась чья-то рука. Он повернулся и сильным толчком сбил противника с ног. Тот, выронив молоток, откатился к костру и завизжал — рукав его загорелся. Сильные руки выдернули рабочего из огня, темные пронзительные глаза заглянули, казалось, прямо в его душу.

— Вы — Франческо да Сан-Джермано, — потрясенно выдохнул Лодовико Ронкале и потерял сознание, грянувшись оземь.

Схватка была короткой, но эта заминка позволила изготовиться к бою двум поджигавшим хворост юнцам. Один из них размахивал факелом, другой выхватил маленький меч. Оба разом атаковали, намереваясь опрокинуть чужеземца в огонь.

Ракоци отступил, но лишь для того, чтобы получить свободу маневра. Примерившись, он подпрыгнул и резко выбросил ногу вперед. Сильный удар в челюсть оглушил малого с факелом, тот зашатался и, споткнувшись о тело Ронкале, упал в кучу хвороста, которая тут же вспыхнула и затрещала. Ракоци перевернулся в воздухе и присел, поворачиваясь к другому юнцу.

Тот наступал, угрожая мечом, но Ракоци, уклонившись от лезвия, перехватил руку противника и резким движением завел ее ему за спину. Раздался отвратительный хруст, юнец завопил и, корчась, закрутился юлой, ничего не видя от боли.

Толпа выла, костры разгорались. Большое облако темного дыма накрыло всю площадь. Рев пламени заглушал крики жертв.

Ракоци разбежался, вскочил на центральный помост и кинулся к Деметриче. Соседний костер выстрелил, ей на голову упала горящая ветка. Он выхватил нож и, забрав в кулак ее волосы, отсек их решительным взмахом руки. Звенья цепей были спутаны и раскалились немилосердно. Обжигаясь и дуя на пальцы, Ракоци принялся раздергивать их, стремясь поскорей со всем этим покончить, ибо помост под его ногами угрожающе закряхтел.

Сильный порыв ветра принес прохладу и отвел в сторону дымовую завесу. Сбоку послышались тревожные крики — зеваки увидели чужеземца, отвязывавшего мертвую еретичку от загоравшегося столба.

Дикие вопли, свист и улюлюканье донеслись до слуха Савонаролы. Там что-то творилось — неприятное, непредвиденное, но что именно — он не мог разобрать. Едкий дым застилал всю площадь, выжимая слезы из глаз. Доминиканец засуетился и побежал к краю помоста — туда, где стояла сестра Мерседе. Он злобно глянул на селестинку.

— Что там? Вы видели? Отвечайте скорей!

— Я ничего не видела, любезный приор. Разбирайтесь со всем, что вы затеяли, сами. — Лицо настоятельницы под белым чепцом было враждебным и неприступным.

Пробормотав сквозь зубы проклятие, Савонарола приставил ладонь ко лбу, напряженно вглядываясь во мглу, но ничего не увидел и попробовал обратиться к юнцу из охраны. Тот, возбужденный зрелищем и нарастающим гвалтом, не услыхал слов пастыря и остался стоять как стоял.

Взвалить на плечо непослушное женское тело оказалось делом нелегким, но Ракоци справился с ним. Соседние эшафоты уже обвалились, в ноздри бил одуряющий запах пылающей плоти. От толпы беснующихся зевак исходили почти ощутимые волны животной злобы. Ступням его сделалось горячо. Он надел обычные сапоги, чтобы было легче бежать, и теперь сожалел об этом. С землей в подошвах никакой ад под ногами не доставил бы ему особых хлопот.