Владимир Брюханов - Учитель и Ученик: суперагенты Альфред Редль и Адольф Гитлер

• Название: Учитель и Ученик: суперагенты Альфред Редль и Адольф Гитлер
• Автор: Владимир Брюханов
• Издательство: Интеллектуальная книга
• Жанр: Политика
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-902699-02-6

Владимиру Брюханову, известному историку, живущему в Германии, путем логического анализа и с использованием всей архивной документации, обнаруженной в России и за рубежом, впервые удалось завершить расследование знаменитой и загадочной гибели полковника Альфреда Редля — одного из руководителей военной разведки и контрразведки Австро-Венгрии, обвиненного в 1913 году в сотрудничестве с русскими. Развеяна легенда о неудачливом и нищем художнике Адольфе Гитлере, якобы бедствовавшем в Вене и в Мюнхене в годы, предшествовавшие Первой Мировой войне: он оказался одной из ключевых фигур хитроумных игр полковника Редля, деятельным и результативным героем международных столкновений.

---

Если звание Мильштейна в данной справке указано правильно, то последнее повышение состоялось не ранее января 1966 года, поскольку в № 1 Военно-исторического журнала за 1966 год он назван генерал-майором.[240]

В прошлом Мильштейн был причастен к достаточно значимым, прямо-таки историческим событиям.

Сталинский обер-террорист и обер-диверсант Павел Судоплатов рассказал об одном из интереснейших и загадочнейших эпизодов Второй Мировой войны — военном перевороте в Белграде на рубеже марта-апреля 1941 года, почти полном аналоге упоминавшегося военного переворота 29 мая 1903 года, происходившего там же и почти по тому же сюжету.

В разведке, как и в жизни вообще, сходные ситуации повторяются достаточно часто, причем не разделяясь на трагедию и фарс, глупо придуманные Карлом Марксом — это почти всегда одни трагедии!

Итак, слово Судоплатову: «в марте 1941 года военная разведка и НКВД через свои резидентуры активно поддержали заговор против прогерманского правительства в Белграде. /…/

Генерал-майор Мильштейн, заместитель начальника военной разведки, был послан в Белград, чтобы оказать помощь в военном свержении прогерманского правительства. С нашей [т. е. НКВД] стороны в этой акции участвовал Алахвердов[241]. /…/

Через неделю после переворота мы [т. е. правительство СССР] подписали пакт о взаимопомощи с новым правительством в Белграде. Реакция Гитлера на этот переворот была быстрой и весьма эффективной. Шестого апреля, через день после подписания пакта, Гитлер вторгся в Югославию — и уже через две недели югославская армия оказалась разбитой. /…/

Гитлер ясно показал, что не считает себя связанным официальными и конфиденциальными соглашениями — ведь секретные протоколы Пакта Молотова—Риббентропа предусматривали предварительные консультации, перед тем, как принимать те или иные военные шаги. /…/ Гитлер был удивлен событиями в Белграде, а мы, со своей стороны, не менее удивлены его быстрым вторжением в Югославию».[242]

Чем еще занимался Мильштейн и чему еще он оказался нежелательным свидетелем (как называл себя сам Судоплатов) — нам об этом не известно.

Неясно и то, как в точности отразилось на судьбе Мильштейна очередное губительное преобразование армейского разведывательного аппарата, произведенное в самый разгар войны — в ноябре 1942 года.[243]

Однако известно, что и позднее, в мае-июне 1945 года, ГРУ подверглось очередным гонениям — практически разгрому.[244] Мы полагаем, что причиной этого оказался переход на сторону русских в Берлине, капитулировавшем 2 мая 1945 года, бывшего шефа Гестапо Генриха Мюллера.

Мюллер должен был суметь продемонстрировать советскому руководству то, насколько он плотно осуществлял контроль над деятельностью советских разведчиков в предшествующие годы. В Москве оказались и подручные Мюллера — Хайнц Паннвиц и другие, сообщавшие аналогичные сведения. Отсюда и последовавшие оргвыводы, не объяснимые ничем иным.

Мильштейн вывернулся тогда достаточно благополучно, хотя и оказался в итоге на преподавательской, а не на практической работе, к которой, по-видимому, так и не вернулся.

В профессиональном уровне Мильштейна сомневаться, конечно, не приходится. Поэтому чрезвычайно любопытно то, что же он изложил в своем специальном исследовании «Дела Редля».[245]

Там, в частности, рассказывается: «Агенты контрразведки расспросили портье, кто из жителей гостиницы недавно возвратился из города. В числе таковых был назван и полковник Редль, его сразу же без всяких колебаний исключили из подозрительного списка. Но как установить, кому принадлежит футляр от перочинного ножика? Самое безопасное, если портье опросит тех, кто недавно вернулся из города: ведь футляр могли забыть и на стойке у портье. И вот по лестнице, что-то насвистывая, спускается полковник Редль. Он переоделся, освежился, весь его вид излучает довольство. Еще бы! В кармане приятно шуршат крупные денежные купюры. Жизнь опять улыбается. Теперь можно расплатиться с долгами и снова пожить на широкую ногу, не стесняя себя в расходах. /…/ Уверенным и твердым шагом он подходит к портье и небрежным жестом бросает на стойку ключ от своей комнаты. Портье растерялся, он не знает, надо ли спрашивать полковника о футляре или нет. Один из агентов контрразведки стоит рядом, но не смотрит на портье, а другой в это время звонит начальству и докладывает о ходе наблюдения.

— Скажите, господин полковник, — неожиданно на свой страх и риск спрашивает портье у Редля, который уже собрался выйти из гостиницы. — Не вы ли забыли вот этот футляр от перочинного ножика?

— Да, конечно, — сразу же ответил Редль. — Это… — Он не договорил. Проклятие! Мгновенно все вспомнил. Он же обронил футляр в машине, когда ножиком вскрывал полученные на почтамте письма. Он резко посмотрел в одну, в другую сторону. Увидез двух агентов, все понял… игра проиграна, проиграна глупо и безвозвратно. Он, опытный контрразведчик, сам неоднократно вылавливавший шпионов и расставлявший им коварные ловушки, попался так нелепо из-за своей непростительной небрежности. Ведь он мог ответить, что этот футляр не его, и выиграть время.

Прошло всего несколько минут с того времени, как он признался, что футляр принадлежит ему. Но они показались ему вечностью. От бравого вида Редля ничего не осталось. Он постарел на много лет. Ясно, что он окружен, что все теперь изменилось и потеряно. Жить, может быть, осталось считанные минуты. Никто в фойе отеля не произнес ни слова. Портье занимался своими делами, агенты отвернулись.

Медленно, сгорбившись, Редль вышел из отеля и, не глядя по сторонам, зашагал в неизвестном направлении. О чем думал он в это время? Жалел ли о своем прошлом, признал ли себя побежденным или на что-то надеялся? Все последующее поведение Редля говорит о том, что его не покинула надежда выкарабкаться из смертельной ловушки. У него был свой автомобиль. Если оторваться от преследования, можно бежать на автомобиле через границу или укрыться па время у друзей в Праге, в каком-нибудь другом городе, переждать, а затем нелегально выехать за границу. Правда, шансов на спасение мало, но складывать оружие и сдаваться еще рано, надо хотя бы сделать попытку спасти свою жизнь. Итак, первая задача — избавиться от преследования. Редль, не оглядываясь, чувствовал, что за ним неотступно следуют те двое, которых он приметил еще в фойе гостиницы».[246]

Ничего не скажешь, красиво написано! Не хуже, чем у Цвейга!..

Дело, конечно, вкуса, но вот автор этих строк и завершил бы описание прогулки тем, как Редль опустился на улице на колени — и завыл на луну!..

Отметим общую особенность всех перечисленных экспертов (к которым мы не относим Ронге и Урбанского — непосредственных творцов легенды, имевших собственные мотивы для беспардонного вранья): все они завершили свои карьеры достаточно трагическими неудачами.

Николаи фактически разделил судьбу Заковского. Случилось это уже после Второй Мировой войны, когда Николаи будто бы уже много лет оставался не у дел:

«О его послевоенной[247] деятельности ходило много мифов и легенд. Многие из них настолько прочно закрепились в сознании, что стали составной частью учебников истории и научных исследований. Более того, они отразились на практически-политической деятельности спецслужб не только Германии, но и других стран. Всего лишь несколько лет назад западные исследователи даже заявляли, что в 1937–1941 гг. Вальтер Николаи являлся «резидентом Главного разведывательного управления Наркомата обороны СССР».

На самом же деле факты свидетельствуют, что он без восторга, а с большим скепсисом отнесся к появлению на политической арене Германии национал-социалистической рабочей партии. Хотя отставной полковник постоянно предлагал свои услуги спецслужбам Германии, новая политическая элита с большим подозрением относилась к опытному разведчику и всякий раз отвечала отказом на его предложения о сотрудничестве. Очевидно, эти попытки, во многом приукрашенные журналистами, выдававшими желаемое за действительное, позднее становились основой этой мифологии.

С другой стороны, следует признать, что Николаи действительно удалось в начале XX в. создать самую мощную спецслужбу в мире. После крушения ее осколки продолжали существовать автономно, а со временем начали даже претендовать на роль реаниматора и создателя такой же сильной спецслужбы новой Германии, прикрываясь при этом именем и авторитетом своего создателя. Любая империя подчиняется одинаковым законам возникновения и гибели.

Талант и способности Вальтера Николаи оказались не востребованными новой германской государственностью. Они были не нужны в Веймарской республике, не понадобились и партийным бонзам Третьего рейха. Ему пришлось довольствоваться лишь третьестепенной ролью эксперта в Институте истории новой Германии. Он уже не участвовал в выработке, а уж тем более в принятии каких-либо важных решений.