Владимир Брюханов - Учитель и Ученик: суперагенты Альфред Редль и Адольф Гитлер

• Название: Учитель и Ученик: суперагенты Альфред Редль и Адольф Гитлер
• Автор: Владимир Брюханов
• Издательство: Интеллектуальная книга
• Жанр: Политика
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-902699-02-6

Владимиру Брюханову, известному историку, живущему в Германии, путем логического анализа и с использованием всей архивной документации, обнаруженной в России и за рубежом, впервые удалось завершить расследование знаменитой и загадочной гибели полковника Альфреда Редля — одного из руководителей военной разведки и контрразведки Австро-Венгрии, обвиненного в 1913 году в сотрудничестве с русскими. Развеяна легенда о неудачливом и нищем художнике Адольфе Гитлере, якобы бедствовавшем в Вене и в Мюнхене в годы, предшествовавшие Первой Мировой войне: он оказался одной из ключевых фигур хитроумных игр полковника Редля, деятельным и результативным героем международных столкновений.

---

Отметим также и то, что эту ошибку Ронге разделяет с ним же и Урбанский: согласно его тексту события на Почтамте происходили не только в 1912 году (на эту погрешность мы уже не в первый раз обращаем внимание!), но и датой у него тоже указано 25 мая.[229]25 мая 1913 года указано также еще одним непосредственным участником тех событий — о нем существенно ниже.

Эта общая ошибка нескольких очевидцев тоже может, конечно, в принципе объясняться общей лихорадкой памяти у всех участников этого грязного дела. Однако она имеет дополнительную очень серьезную смысловую нагрузку.

Согласно общепринятой легенде о Редле, на все последующие события от момента его разоблачения предъявлением футлярчика и до самоубийства ушли совсем немногие часы. На самом же деле, если разбираться в продолжительности каждого из эпизодов и в их смысловой последовательности (как мы это делали до сих пор и намерены так же продолжать), то на них должно было затратиться гораздо дольшее время — в сумме, примерно, на целые сутки больше.

Эти лишние сутки совершенно уничтожают достоверность легенды. Например человек, приложивший себе пистолет ко лбу, едва ли будет раздумывать целые сутки, прежде чем нажать на спуск!

Поэтому всем свидетелям, причастным и к началу, и к завершению операции (а их оказалось очень немного!), позднее приходилось врать в ту или другую сторону: либо сдвигать смерть Редля на сутки раньше, чем это в действительности произошло, либо отодвигать начало операции на сутки позднее.

Ронге, Урбанский и не названный нами пока третий свидетель избрали вторую из этих возможностей. Но события, рассказанные ими, не могли происходить 25 мая 1913 года просто потому, что этот день пришелся на воскресенье, а по воскресеньям Почтамт был закрыт.

Указанная ими дата противоречит и всем прочим сведениям, опубликованным прессой в течение недели, последовавшей за 26 мая 1913 года: репортеры, бросившиеся тогда на поиски подробностей, не могли поголовно врать или немедленно утрачивать память о самых свежих событиях!

Поэтому мы здесь должны верить не непосредственным участникам этого дела Ронге, Урбанскому и еще одному, пока не названному, а Кишу, Роуэну и всем прочим: сведения последних опираются на весь вал публикаций прессы в мае 1913 года.

Вернемся теперь к эпизоду с чехольчиком от ножичка, произведшему столь неизгладимое впечатление не только на публику и на многочисленных писателей и журналистов, но и на высококлассных мастеров разведки и контрразведки.

Сначала мы процитируем впечатления этих экспертов и постараемся дать объективные оценки их авторам.

2.2. Эксперты повторяют и заверяют

Эпизод с футлярчиком от ножичка воспроизводит по сути и Вальтер Николаи (1873–1947). Его книга, напоминаем, вышла почти первой по времени по данной тематике после Первой Мировой войны.

Николаи, не бывший, повторяем, непосредственным участником событий в Вене, написал в 1923 году, однако, не о футлярчике, а о самом ножичке — так ему запомнилось;[230] разница, очевидно, непринципиальна.

Футлярчик от ножичка совершенно таким же образом, как в тексте у Роуэна, фигурирует и в воспоминаниях Ронге 1930 года[231] (это мы уже воспроизвели), и в воспоминаниях Урбанского 1931 года.[232]

Приведем теперь оценки того же эпизода, высказанные другими высококлассными экспертами.

Первым из них (в хронологическом порядке выхода публикаций о Редле) следует назвать Леонида Михайловича Заковского (настоящее имя — Генрих Эрнестович Штубис) (1894–1938) — выдающегося героя своего времени.

Латыш, матрос по профессии на недолгой гражданской службе, участник революционного движения с 1909 года, поначалу — анархист, что вполне соответствовало его тогдашнему возрасту. В большевистскую партию вступил в 1913 году, а затем почти сразу угодил в тюрьму, что понятным образом соотносится с уже сообщавшимися сведениями об обстановке в этой партии в то время.

Далее Штубис отбывал ссылку до начала 1917 года. В феврале-марте и в октябре-ноябре 1917 — участник уличных боев в Петрограде. Полная смена имени и фамилии заставляет подозревать и более сложные сюжеты в начале его биографии, но нам об этом ничего не известно.

С декабря 1917 он уже Заковский — и служит в органах ВЧК[233] — ОГПУ-НКВД.[234]

Он сделал в органах выдающуюся карьеру: в Гражданскую войну руководил контрразведывательными (Особыми) отделами отдельных фронтов, позднее — на уровне руководства провинциальных губерний, дальше — выше: с 1926 по 1932 год возглавлял госбезопасность в Сибири, в 1932–1934 годах — в Белоруссии. С декабря 1934 (сразу после убийства С.М. Кирова) по январь 1938 года руководил Управлением НКВД по Ленинградской области, с января по март 1938 — по Московской области; одновременно с 29 января по 16 апреля 1938 года — замнаркома внутренних дел СССР.

Имел редкий по тем временам набор правительственных наград: орден Ленина, два ордена Красного Знамени, орден Красной Звезды. Последней наградой — медалью «ХХ лет РККА[235]» — отмечен 22 февраля 1938 года.

30 апреля 1938 года арестован как «враг народа», 29 августа 1938 приговорен к высшей мере, расстрелян, не реабилитирован до последнего времени.[236]

В 1937 году (одновременно с выходом упомянутых книжек Ронге и Роуана) Партиздат ЦК ВКП(б) выпустил сборник «О некоторых методах и приемах иностранных разведывательных органов и их троцкистско-бухаринской агентуры» с разделом, написанным Заковским под заголовком: «Шпионов, диверсантов и вредителей уничтожим до конца!»

Там, в частности, рассказывалось о Редле: «Поступившее по условному адресу письмо было получено мужчиной, личность которого вследствие неблагоприятного стечения обстоятельств тотчас же установить не удалось. Он уехал в автомобиле. Наблюдавший разведчик установил номер этого автомобиля и последовал за ним в другом автомобиле, но нагнал его лишь тогда, когда пассажир уже вышел. В автомобиле нашли перочинный нож, который видели у Редля в штабе. Таким образом по перочинному ножу был разоблачен шпион Редль. Последний, сознавшись в своем предательстве в пользу русской разведки, покончил самоубийством»;[237] это — несколько адаптированный перевод частично процитированного нами отрывка из книги Вальтера Николаи.

С книгами Ронге и Роуана Заковский, очевидно, познакомиться тогда еще не успел.

Вслед за Заковским следует уже упоминавшийся и цитировавшийся русский эмигрант генерал Николай Степанович Батюшин (1874–1957). В 1939 году он писал:

«Работа контрразведки всегда сопряжена с риском, а иногда и с легкой наживой денег и настолько захватывает человека, что став на этот путь, он в большинстве случаев с него не сходит. Удачи при этом лишь повышают степень риска шпиона, почему даже опытный шпион перестает слушать голоса предосторожности в погоне за новой наживой. /…/

[Подобный] пример имел место с австрийской службы полковником Редлем, который сам стоял раньше у дела тайной разведки. Ускользнув в Вене от наблюдения филеров после получения им на почте денег в письме «до востребования», полковник Редль поехал на автомобиле в гостиницу. Филеры, следившие за ним, не могли его сопровождать из-за отсутствия на стоянке свободного автомобиля. Дождавшись возвращения на свою стоянку вернувшегося из гостиницы автомобиля, они обыскали его и нашли футляр от перочинного ножика. Немедленно же они помчались на автомобиле в гостиницу, где филер, знавший в лицо полковника Редля, спросил, не его ли этот футляр, который найден в автомобиле. Смутившись, полковник Редль признал его за свой, чем и положил начало следствию по обвинению его в государственной измене».[238]

Батюшин тут несколько упрощенно повторяет свидетельства своих зарубежных коллег — его соратников по упомянутому научно-теоретическому семинару.

Далее в хронологическом порядке следует Аллен Даллес (1893–1969).

Но цитировать тут нечего, поскольку, как упоминалось, текст Р.У. Роуэна был полностью одобрен Даллесом в 1963 году.

Наконец, к этим выдающимся экспертам нужно добавить уже упоминавшегося генерала М.А. Мильштейна.

О нем самом известно очень мало, но то, что опубликовано, производит сильнейшее впечатление: Мильштейн был, по-видимому, довольно серьезной фигурой в руководстве советской военной разведкой во время Второй Мировой войны, о деятельности которого также известно крайне мало: «Все годы войны начальником одного из основных отделов Главного разведывательного управления был генерал-майор Михаил Мильштейн. После войны он стал начальником кафедры разведки военной академии Генерального штаба, ему было присвоено звание генерал-лейтенанта».[239]

Если звание Мильштейна в данной справке указано правильно, то последнее повышение состоялось не ранее января 1966 года, поскольку в № 1 Военно-исторического журнала за 1966 год он назван генерал-майором.[240]