Владимир Брюханов - Учитель и Ученик: суперагенты Альфред Редль и Адольф Гитлер

• Название: Учитель и Ученик: суперагенты Альфред Редль и Адольф Гитлер
• Автор: Владимир Брюханов
• Издательство: Интеллектуальная книга
• Жанр: Политика
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-902699-02-6

Владимиру Брюханову, известному историку, живущему в Германии, путем логического анализа и с использованием всей архивной документации, обнаруженной в России и за рубежом, впервые удалось завершить расследование знаменитой и загадочной гибели полковника Альфреда Редля — одного из руководителей военной разведки и контрразведки Австро-Венгрии, обвиненного в 1913 году в сотрудничестве с русскими. Развеяна легенда о неудачливом и нищем художнике Адольфе Гитлере, якобы бедствовавшем в Вене и в Мюнхене в годы, предшествовавшие Первой Мировой войне: он оказался одной из ключевых фигур хитроумных игр полковника Редля, деятельным и результативным героем международных столкновений.

---

Новая политическая реальность грозила новыми осложнениями вокруг Боснии, и австрийцы решились объявить своим то, что и так фактически принадлежало им уже тридцать лет. Такой шаг вызвал бурю возмущений и в Турции, и в Сербии — с совершенно различной, но одинаково антиавстрийской направленностью.

В Сербии с кануна упомянутого переворота 1903 года культивировалась идея объединения всех югославянских земель, лопнувшая кровавым нарывом много позднее — к концу ХХ столетия.

Все европейские державы разделились осенью 1908 года на противников и сторонников Австро-Венгрии; последние состояли по существу из одной лишь Германии. Опасность общеевропейской войны нависала до конца марта 1909 года.

Это оказалось первым конфликтом с начала ХХ века, разведшим Россию и Австро-Венгрию по разные стороны баррикады.

Боснийский кризис встряхнул деятельность разведок.

Ронге пишет об этом — естественно под собственным, чисто австрийским углом зрения: «Если Балканы являлись с давних пор политическим барометром Европы, то Сербия все более и более превращалась в тот капсюль, который угрожал взорвать минную систему политических разногласий. /…/

[Ясно], чего надо было ожидать со стороны сербов в случае аннексии оккупированных нами районов. Поэтому вполне понятно, что с середины 1908 г. разведывательной службе пришлось заняться подготовкой этого выступления Австро-Венгрии. Накануне сообщения [об аннексии], в 5 часов 5 октября, был введен в действие давно подготовленный план «усиленной разведывательной службы» против Сербии и Черногории. С этого момента для разведывательного бюро генштаба наступило «военное время». /…/ В деле контрразведки сербы оказались необычно подвижными: арестовывали наших агентов, передатчиков почтовых голубей и предпринимали ряд других мер. /…/

Решение сербского правительства, само собой разумеется, зависело от позиции России. Однако внезапное появление многочисленных русских «точильщиков» в Галиции, северной Венгрии и Буковине, а также их систематическое распределение по этим районам и наличие у них карт, указывало, что Россия считалась с возможной необходимостью поспешить на помощь своему маленькому опекаемому».[141]

Редакция московского издания книги Ронге 1937 года поясняет относительно упомянутых точильщиков ножей и ножниц: «В 1907 г. Одесский военный округ послал в Галицию группу своих агентов под видом точильщиков. Австрийская контрразведка не обратила на них внимания, поэтому в следующем году почти все органы русской разведки отправили почти всех своих агентов под видом точильщиков. Ясно, что такой небывалый до того наплыв точильщиков поставил на ноги австрийскую контрразведку»[142] — комментарии излишни!

Ронге продолжает: «Сербский кризис продолжался всю зиму. К нему присоединилась еще возможность конфликта с Турцией.

/…/ когда казалось, что война вспыхнет немедленно и когда разведывательная работа стала вестись особенно усиленно, Сербия уступила (31 марта 1909 г.). /…/

Однако разведывательная служба не могла почить на лаврах /…/.

Число подозреваемых в шпионаже в Австро-Венгрии возросло с 60 (в 1908 г.) до 150 в следующем году, причем мы были убеждены, что еще большее количество шпионов осталось невыясненным».[143]

Добавим несколько слов о поляках.

Долгое время затем ничего полезного для Пилсудского изо всех его контактов с австрийской разведкой не получалось, кроме некоторой финансовой подпитки, поскольку австрийцы были рады иметь разведывательную информацию о России, но совершенно не собирались выдавать политические авансы польским патриотам.

Это разъясняет и сам Матвеев: «Выбор в качестве покровителя Австро-Венгрии /…/ качественно ситуации не менял /…/. /…/ даже она заведомо не пошла бы на добровольный отказ от польских провинций в пользу независимого государства, будь оно образовано на территории русской Польши, поскольку тем самым создавался бы прецедент для других национальных областей империи. /…/. В оправдание Пилсудского можно сказать только то, что в 1908 году это был единственно возможный выбор, если он желал иметь покровителя в лице некоего субъекта международных отношений. Но этот выбор был до такой степени непопулярным в польском обществе, что Пилсудский предпочитал не особенно его демонстрировать».[144]

Пилсудский и другие борцы за свободу Польши, с конца XVIII столетия разделенной на российскую, германскую и австрийскую части, пытались хвататься за любую возможность внешнеполитической помощи и финансовой поддержки.

Еще в феврале 1904 года поляки откликнулись на японский план подкупа российских революционеров,[145] а в июле того года Юзеф Пилсудский самолично ездил в Японию и получил там деньги на борьбу с царизмом (20 тысяч фунтов стерлингов, равных тогда 200 тысячам рублей).[146] После победного для японцев завершении Русско-Японской войны в сентябре 1905 года, в Японии, понятно, утратили всякий интерес к свержению царя.

Такие эпизоды никак не выручали поляков, шансы у которых возникли лишь при развале покоривших их империй к концу Первой Мировой войны.

И личные позиции Редля или Ронге не могли, повторяем, играть тут решающей роли.

Неднократные намеки, однако, сделанные Ронге, не исключают того, что сам он, оказавшийся фактически тенью Редля на несколько последующих лет, почти с самого начала занял позицию конкурента старшему коллеге и затеял подкопы под него. Первоначально это не могло иметь заметных успехов.

Ронге, продолжавший работать под руководством Редля, ничего, повторяем, не пишет о деятельности своего начальника. Тем не менее, она заведомо не ограничивалась пустяками — по крайней мере с точки зрения высшего австрийского военного руководства.

Генерал Конрад фон Хётцендорф (1852–1925), занявший пост начальника Генерального штаба Австро-Венгрии в ноябре 1906 года,[147] высочайшим образом расценил достоинства и заслуги Редля, производя очередную переаттестацию офицеров в 1908 году.[148]

В 1909 году Редль был награжден орденом Железной короны III степени.[149]

В октябре 1909 года полковник Гордличка пошел на повышение — на должность командира бригады (как ранее и Артур Гизль), но его преемником в Эвиденцбюро стал не Редль, а многократно упоминавшийся полковник Август Урбански фон Остромиц.[150]

Через год уже Урбанский подписал такую характеристику на Редля: «Редль хорошо знает своих сотрудников, да и вообще разбирается в людях. Ему также прекрасно знакомы условия службы и взаимоотношения в Генеральном штабе. Все это в сочетании с благородным образом мыслей, тактом и умелым обхождением с людьми делает его достойным не только должности начальника разведбюро или штаба корпуса, но даже поста начальника оперативного управления [Генерального штаба]».[151]

Такая забота Урбанского о продвижении Редля могла свидетельствовать и о неуютных ощущениях нового начальника при столь влиятельном заместителе — и о желании отделаться от него, вытолкнув Редля на повышение. Мы, к сожалению, не знаем нюансов личных отношений Урбанского с Редлем, но высказанное нами предположение вполне обычно для таких ситуаций.

Так или иначе, но последующее повышение Редля задержалось еще на два года.

29 сентября 1911 года Италия объявила войну Турции — из-за колоний в Северной Африке, ныне — Ливии. Война затем продолжалась больше года — ввиду упорного нежелания младотурецкого правительства признать поражение и пойти на мирные переговоры.

К тому времени мало что осталось от лозунгов младотурецкой революции: «это был идеал, не имеющий способов воплощения в жизнь. Народы, с которыми турки в течение долгих веков плохо обращались и представители которых часто становились жертвами кровавой резни, не могли за ночь превратиться в братьев. Ненависть, ревность и религиозные предрассудки прошлого[152] все еще делали Турцию смесью воинствующих кланов. Кроме того, разрушительные войны и потери больших территорий Турецкой империи разрушили престиж новой демократии».[153]

Тяжелое положение Турции повлияло на консолидацию союза балканских государств — с целью окончательного изгнания турок с европейских территорий.

Тайные переговоры при деятельном участии российских послов и, главным образом, военных атташе завершились к весне 1912 года.[154]

Они велись с ведома и при участии Франции, которая взялась финансировать будущую войну: одно из решающих свиданий болгарских и сербских дипломатов произошло в Париже в присутствии французского министра иностранных дел де Сильва.[155]

В ноябре 1911 года ушел с руководства Австро-Венгерским Генеральным штабом генерал Конрад фон Хётцендорф, переведенный на пост инспектора армии — это была почетная полуотставка.