Дагмар Тродлер - В оковах страсти

• Название: В оковах страсти
• Автор: Дагмар Тродлер
• Издательство: Мир книги
• Жанр: Любовно-фантастические романы
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-486-01170-

Обессиленный, измученный великан стоял перед ней в грязных лохмотьях. Пленник молчал. Но его жадный, внимательный взгляд вонзался в тебя, словно нож входил в растопленное масло. Кто этот человек? Чем провинился?… На его наголо обритой голове видны какие-то знаки, руки и торс испещрены заморскими символами. Король лесных эльфов, полуживой дикарь, чудище, тролль, языческий колдун… Что скрывает этот безгласный варвар? Самые безжалостные истязания не давали ответа на этот вопрос. Только нежному, влюбленному сердцу удастся приоткрыть эту зловещую тайну…

---

— Ты можешь мне больше ничего не говорить, я все равно все узнаю. — Отец со злостью посмотрел на меня. — Мою дочь не совратят безнаказанно — он поплатится за это жизнью. — Я молча прикусила губу.

— Ну что, не находишь подходящих слов? Никаких пустых отговорок, я хочу слышать только правду!

Правда… Эрик даже не коснулся меня, хотя возможностей в лесу для этого было предостаточно. Может быть, такая месть казалась ему слишком незначительной, мелкой — овладеть дочерью своего противника… Я почувствовала, что краснею.

— Он ничего со мной не сделал.

С хоров раздалось хихиканье. Для этих любопытствующих мое покрасневшее лицо говорило о многом. Вызывающие взгляды скользили по моей фигуре, будто распутство, как чертов знак, могло просвечивать сквозь ткань платья.

— Он ничего со мной не сде-елал… — передразнил меня отец. — Я хочу услышать это от него, он должен сказать мне сам! Так где же он? Ты ведь знаешь это, и я носом чую, что тебе известно его имя! Назови его! — Глаза отца сверкали яростью. — Ну!

Голос отца вселил в мою душу ужас.

— Он мне ничего не сделал, лишь выполнил свой долг, — твердила я.

— Свой долг? Что за долг?

Он поклялся защищать меня, отец, и оп исполнил эту клятву. Он доставил меня домой.

— Теперь это называется «защищать». — Отец язвительно рассмеялся мне в лицо. — Защищать! И доставил домой… но он же был тяжело ранен?

— Да…

— Так где же он теперь? Ну! Разожми свой рот, наконец! Я ведь все равно узнаю! Все! Вы прячете его от меня под вашими бабскими юбками? Еврей помогал вам? Да?

Я выдержала его взгляд и промолчала. Тогда он повернулся к своим гостям.

— Моя дочь защищает какого-то раба — может, ей стоит отрезать язык, раз она не хочет ни в чем признаваться?

Грозные демоны, которым не могла противостоять даже моя мать, казалось, всецело завладели им. Его правая рука схватилась за нож.

— Ну? Говори, если тебе дорога жизнь! — Отец опять ухватился за край моей туники.

— Он не причинил мне ни малейшего вреда, даже не дотронулся. — Я глубоко вздохнула. — И его уже нет в живых.

— Нет в живых? Как это — нет в живых? Покажи мне его труп, тогда я поверю!

— Он скончался от тяжелых ранений в светлое Христово воскресенье, — сказала я, как научил меня лекарь. — Еврей сказал, что у него гангрена. Запах… запах стоял ужасный!

По телу моему пробежала дрожь — за такую ложь я точно накликаю на свою голову беду, объявляя живого умершим… и туг я вспомнила предсказание Греты! Бог действительно не знает к нему ни милости, ни сострадания… Смерть и несчастье… О Пресвятая Дева Мария, прости мне этот грех!

— Привести сюда еврея! — взревел отец.

Я тайком вздохнула. Еврею он поверит наверняка.

Когда появился Нафтали в безупречно белом халате, по залу прошел легкий шепоток. В своей непременной шапочке, с длинной седой бородой, он внушал почтение. Сдерживая гнев и злость, отец стал задавать лекарю вопросы.

Нафтали поблагодарил за проявленный интерес и подробно описал, как варвар, словно зверь, умирал от своих разлагающихся, издающих запах ран, в страшных муках, крича и буйствуя. Из-за запаха, да еще по обычаю варваров, труп немедленно был сожжен в большом камине лаборатории, а пепел развеян по ветру в ту же ночь. На лицах слушателей появилось отвращение. Каждому было известно, что такое гангрена с ее ужасающим запахом. Ее боялись, все перед ней были равны — богатый и бедный, смелый и трус. Отец молча, внимательно выслушал все до конца. И заходил, не говоря ни слова. Потом он почти вплотную подступил к лекарю. Своим носом он почти касался носа старика.

— Поклянись мне, что ты сказал правду. Богом народа своего, еврей.

Нафтали не мог уклониться от его взгляда. Я видела, как он выпрямился.

— Вы хотите, чтобы я дал клятву, господин? Совесть моя чиста, как у ребенка, могу вас заверить. — Он поднял руку и посмотрел графу в глаза. — Atah Gibor le-Olam̉ — хвала тебе на века, о господин. Клянусь своей кровью перед бессмертным Богом, который все знает и все видит, который карает неправых и призывает к себе праведно живущих, в том, что я говорил правду. Вашего раба-язычника, конюха фройляйн, больше нет.

С хоров раздались возгласы удивления. Еврей поклялся! Мастер Нафтали снискал себе славу алхимика и целителя и был широко известен всей округе Кельна.

Мне стало дурно. Боже правый — мастер Нафтали совершил клятвопреступление — дал лжесвидетельство! Осознал ли он, что совершил? За дачу ложных показаний под присягой полагалась смертная кара! Как же он должен быть предан мне, Эрику…

Отец пребывал в раздумье. Я буквально чувствовала, как напряженно работал его мозг. Присутствие Нафтали придало мне сил. Если он мог так противостоять моему отцу, то и я должна быть способна на нечто подобное.

— Можешь идти, — обернулся отец к лекарю.

Движением руки еврей был освобожден от дальнейшего присутствия в зале.

Отец утащил меня за одну из колонн и вновь принялся ходить вокруг. Господа немилосердно вытягивали свои шеи, пытаясь разглядеть все до мелочей. Вновь скрипнула дверь, меч со звоном упал в том месте, где обычно складывали оружие. Краем глаза я увидела красную мантию. Отец склонился в поклоне.

— Скинь платок, — приказал мне отец — с головы, скорей же. — Я медленно стянула платок с головы. — Что ты сделала со своими волосами? — Он схватил меня за кудряшки под сеточкой из серебряных нитей, будто рассматривая гриву одной из своих лошадей.

— Они сожжены. Мне пришлось их отрезать.

— Та-ак, сожжены. А вот это украшение на твоем лице? Оно откуда? — Он наклонился ко мне поближе и прошептал свирепо: — У тебя вид разбойницы! Твоя бедная мать перевернулась бы в гробу, если бы смогла видеть тебя такой!

— Мастер Нафтали составил для меня мазь…

— Так проси Пресвятую Деву Марию, чтобы она подействовала как можно быстрее. — Он поспешно накрыл мою голову платком. — Счастье, если будущий жених возьмет тебя в жены, не попросив увеличить приданое.

Я не поверила своим ушам. Какой жених? И прежде чем успела хоть что-то возразить, отец потянул меня назад, к хорам, возвысив голос, заговорил.

— Господа, дальнейшее выяснение невозможно, главный обвиняемый мертв. Как добропорядочный христианин, я проявляю милость, заявляя о снисхождении за совершенный моей дочерью проступок. Возможно, после смерти моей горячо любимой жены она не воспитывалась в должном повиновении. Господь таким болезненным образом объяснил мне, что я должен был сразу убить варвара-чужака. Всевышний учил меня, что женщину никогда нельзя оставлять одну. Я должен упрекнуть себя в том, что забыл Его слова. Дочь моя, я решил твою участь, сосватав тебя господину Кухенгейму. Он уже давно просил твоей руки, если ты, конечно, помнишь. Союз наших домов…

Я посмотрела на хоры. Красная мантия висела на спинке кресла, глаза всех лихорадочно сверкали, бокалы были наполнены.

— Но, отец…

— Союз наших домов более чем предпочтителен, ведь моя собственная невеста родом из соседнего графства. Дату предстоящей свадьбы мы обсудим сегодня в полдень.

Белокурая, тщательно подстриженная борода за столом раскланялась на все стороны и подняла бокал. Кухенгейм. Назойливый и фамильярный, с большим носом. Никто и ничто из Эйфеля, которому и принадлежало-то всего несколько виноградников. Самодовольный, один из тех, кто женится на девушке аристократического происхождения, и неважно, сколько шрамов украшает ее лицо… Я закрыла рукой рот… Нет, это не наяву, все это сон, дурной сон.

Между тем на хорах жених уже отмечал радостное событие: слышались пожелания счастья, непристойные замечания и рукоплескания, господа то и дело пили за здоровье отца. Только-только отпировали на одном празднике, как тут же подоспел другой! Отец остановился возле меня с довольным лицом. Ну конечно, после заявления о предстоящей свадьбе он не будет припоминать мне мои преступления. Как оглушенная, я опустилась на табуретку, которую подставил слуга. Отец рассудил просто. И как разумно было выбрано время! Объявив о свадьбе, он ловко отвлек внимание от моей прогулки — хорошо все продумал, хитрец! Жених, так и не узнавший о моем допросе, предавался мечтам о предстоящем. Если бы по всем рейнским землям ходили разговоры, высмеивающие свободного графа, который не смог удержать в узде свою собственную дочь, это имело бы унижающий его достоинство эффект. А если бы об этом узнал еще и кайзер! Его строгая мать позаботилась бы о том, чтобы я до конца своей жизни находилась за стенами монастыря… Образно выражаясь, отец сохранил и свое, и мое лицо. Но должна ли я быть ему за это благодарна? Я уставилась на хоры. В голове туман, руки и ноги будто налились свинцом и тянули меня к земле. Красная мантия, казалось, парила надо мной, чтобы опуститься и накрыть меня, красная, как свежая кровь, насквозь мокрая, пропахшая вожделением похотливого виноградаря…