Вячеслав Пальман - За линией Габерландта

• Название: За линией Габерландта
• Автор: Вячеслав Пальман
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1967

Много поколений русских людей отдали свой труд и жизнь Дальнему Востоку и Сибири. Второе освоение этих русских земель началось уже при Советской власти.

Чужеземные авантюристы и захватчики шли на все, чтобы затруднить проникновение русских на Восток. Борьбе с такими авантюристами и посвящен этот роман.

Еще в начале века группа ссыльных во главе с ботаником Зотовым столкнулась с чужеземцами. Зотов погиб. В годы последней войны сюда приезжает сын погибшего, Петр Зотов. И вместе со своими друзьями он после настойчивых поисков обнаруживает убийц, которые все еще продолжали свою преступную деятельность на Колыме.

---

Выйдя из леса, мы увидели далеко впереди две черные фигурки. Они то и дело, наклонялись, слышался слабый стук топора о дерево и треск сучьев. Зотовы? А кто же еще?

Леша снял ружье и выстрелил вверх. Фигурки выпрямились и застыли, напряженно всматриваясь в нашу сторону. Увидев, что пришельцы идут определенно к ним, Зотов подбросил в костер дровишек. На всякий случай. Поднялся большой дым. А сам он медленно пошел нам навстречу, закинув за плечо ружье.

Мы побежали вперед, размахивая палками. Зотов остановился, всмотрелся и вдруг с громким криком тоже ринулся навстречу. Он сорвал шапку, махнул жене и через пять минут был рядом с нами. Я увидел незнакомое лицо с русой бородкой, русыми усами и гигантской кудрявой шевелюрой на голове и почувствовал боль от медвежьих объятий.

— Это ты? — спросил у него Бычков, вглядываясь в голубые глаза.

— Ей-богу, я. Не веришь? Варя, Варенька! — заорал он. — Иди скорее, подтверди, пожалуйста. Не верят. Забыли, черти! Паспорт вам показать! Да я и на фотографию свою, наверное, не похож.

А Варя... Вот она какая! С радостным изумлением рассматривали мы ее розовое, свежее лицо, сияющие от счастья глаза, ладную, сильную фигуру. Они очень подходили друг к другу. Довольные, веселые дикари, успевшие сродниться с первобытной, здоровой природой.

— Наконец-то! — успокоенно сказал Петя. — Мы совсем заждались.

Гурьбой подошли к костру, уселись погреться. Я осмотрелся и теперь увидел, чем они тут занимались: расчищали новую луговину.

— Это что еще? — спросил Бычков.

— Потом, потом скажем, не торопись. Устали? Нет? Тогда двигаем к дому. Все готово для приема дорогих гостей. Так; Варя? Мы глаза проглядели, вас дожидаючись. Топаем вперед!

— Далеко?

— Три километра.

— Ого!

— Что — ого? Между прочим, вот на этом самом месте вы и осядете, товарищ начальник. Земля вокруг — одно-загляденье. Мы дальше построились, ошиблись малость. Ну ничего, скоро переберемся.

Домик у них прямо игрушечный. Пять на пять. Без крыши. Сверху лежит толстый слой дерна, стены обложены снегом, из снега и тамбур, а внутри ничего, чистенько, и сразу видно, что живут не какие-нибудь отпетые холостяки, а обстоятельные семейные люди. Скатерти, покрывала, зеркало, устоявшийся запах ванили, который всегда напоминает о детстве и о сдобных ватрушках. В общем, уютно. На полу, лежит медвежья шкура, а рядом, около ртутного барометра, — ружье и финский нож — непременные для таежников вещи.

— Сам? — спросил я, кивнув на шкуру.

— С Варей вместе. Нечаянно. Бродяга какой-то. Недавно заявился к дому и ну хулиганить под дверьми. Вот сейчас мы вас медвежатинкой и угостим. Это такое кушанье, должен вам сказать! Впрочем, что слова, садитесь к столу и давайте-ка...

Хозяева оставили нас ночевать. Не то что было уже поздно, а просто не хотелось им так быстро отпускать гостей. Мы лежали в теплой комнатке и блаженствовали. Отличная квартирка!

— Как у тебя дела? — спросил я Петю.

Он ответил вопросом:

— Вы были в столовой на прииске?

— Ужинали.

— Видали, что едят люди? Я как посмотрел, так сразу же подумал: что бы там ни было, а совхоз здесь надо строить. Без него горняки долго не выдержат. Надо быть героями или одержимыми, чтобы годами — пойми, годами! — делать самую тяжелую работу, а кормиться крупой да консервированным мясом, не видеть вокруг себя ничего, кроме холодного снега, сопок и развороченной земли. И как работают! Золото для фронта, для победы. Неужели ничем нельзя украсить и улучшить жизнь горняков? На что же мы тогда годимся? Дать хотя бы редиску — и то помощь. А если построить теплицы, получить по одному, по два свежих огурца на человека, — ты понимаешь, что это значит? Вот я и подумал: плох или хорош здесь климат, а раз люди есть, совхоз надо строить. И точка! Иначе что мы значим для общества? И зачем нас много лет учили? Согласен со мной?

— Зубрилин тоже так думает. Руссо его поддерживает.

— Вот и молодцы, что не побоялись риска. А не решили бы — ей-богу, мы с Варей сами что-нибудь сделали бы. Ну просто нельзя не иметь здесь овощей, понимаешь, нельзя!

— Ты получил саженцы из Катуя?

— Уже посадили кусты. Мы первую делянку расчистили, удобрили и всю заняли питомником. Сейчас готовим другую, под огород. Чтобы весной сеять. Семена привез?

— Привез.

— Вот и порядок. С них и начнем. Пока будет идти съемка долины, анализ почв и утверждаться генеральный план, знаешь, сколько времени пройдет? А мы тем временем огородами займемся. Если нам горняки помогут, то и теплицу и парники соорудим.

— Хоть бы удобрениями помогли, — сказал Леша.

— На этот счет твердо договорились. Привезут, — ответил Зотов. — Начальник прииска мне как-то сказал, что...

— Трудовая интеллигенция должна спать, — заявила Варя. — Хватит. Утром подыму рано.

Мы поставили свою палатку не рядом с домиком Зотовых, а в трех километрах от нее, где-то на полдороге от больничного городка до метеостанции. В этом месте от опушки леса начинался большой ровный луг. Из-под снега виднелись метелки старого вейника и кусты шиповника, расцвеченные прошлогодними ягодами. Редкие деревья поражали мощной кроной и здоровым видом. Все говорило о том, что на лугу хорошие почвы. Близко протекала река в крутых берегах, которые сами по себе надежно ограждали долину от разлива летом и от наледей зимой. На это место указал Петя Зотов. Глаз у него наметанный, понимал, что к чему.

— Центр будущего совхоза, — определил Бычков.

Уже на другой день наша палатка казалась давно обжитой, уютной и привычной. Саша Северин орудовал на кухне за перегородкой и ворчал на нас, если мы долго засиживались вечером за домино. Как рачительный завхоз, он жалел керосин.

У нас приятные соседи. Они, конечно, ходят к нам. Мы всегда им рады. Мы тоже ходим к ним. Все, кроме Саши. Он стесняется Вари, как, вероятно, стесняется всех прочих женщин и девушек. Обжегся однажды и на всю жизнь. Ну, с этим ничего не поделаешь. Атавизм какой-то.

Стоит нам услышать за дверью голоса и постукивание лыжи об лыжу, как в палатке начинается спешная приборка. Мы оправляем свои койки, срочно суем под матрас носки и портянки, отставляем подальше от печки валенки и критически осматриваем свой туалет. Нам не хочется, чтобы всякие неприглядности, неизбежные в коллективе холостяков, попадались на глаза Вареньке Зотовой.

— Мы приехали! — кричит она еще за дверью и тотчас же слышит из палатки приветственный лай Казака. — К вам можно? — деликатничает Варя, открывая дверь.

— Заходите, пожалуйста, — хором отвечаем мы.

Раскрасневшиеся после прогулки, входят Зотовы в полумрак нашей палатки. Варя тут же морщит нос, подходит к лампе и выворачивает фитиль до отказа.

— Фу, как у вас душно! И темно... Саша! — кричит она за перегородку, где скрывается наш скромник. — Дай сюда вторую лампу. Сейчас же.

Саша с озабоченным лицом вносит свою лампу, ставит на стол и удаляется, даже не взглянув на Варю.

— Постой! — командует она. — Неси тряпку, только, пожалуйста, если можно, чистую и сухую.

Она гасит одну лампу, ждет, пока остынет стекло, с милой улыбкой берет из рук Саши тряпку и говорит ему:

— Мерси...

Он краснеет и призывает на помощь всю свою волю, чтобы не улыбнуться. Смутившись, удаляется в темноту и молчком что-то делает за перегородкой. Когда Варя здесь, ему приходится туго. Хоть он и дипломированный повар, но за ее плечами опыт многих и многих поколений хозяек.

Варя снимает стекло, на котором давние потеки сажи, смотрит в него, как в трубу, на наши рожи, стыдит и тут же очищает стекло до непостижимой прозрачности. Потом повторяет такую же процедуру с другой лампой, и мы все вместе с Петей начинаем восторженно ахать: в палатке становится по-праздничному светло. С той же затратой горючего. Женские руки!

Мы пьем чай из чистых белых кружек и подтруниваем над Сашей. Варя сидит с нами, дует на кипяток, хрустит сахаром и гладит Казака, который с первого дня знакомства с Варей разрывает свое сердце надвое: Саша и Варя. Поведение его явно двуличное. Он не отходит от Вареньки, потихоньку от Саши бегает к дому Зотовых, по утрам выскакивает на улицу и первым делом мчится к ним засвидетельствовать свое почтение.

Но все, как говорится, течет, все изменяется. Вскоре мы увидели Варю и Сашу вместе.

Это случилось примерно через неделю после нашего приезда. Мы шли гурьбой с работы, голодные, уставшие, обожженные морозным ветром. Метрах в ста от палатки Смыслов неожиданно остановился и, задрав голову, начал принюхиваться.

— Дело ясное, — сказал он. — Пироги.

— Запахи поверху идут, — съязвил Серега. — Только ты и чуешь.

— Точно, пироги, — подтвердил Смыслов и прибавил шагу.

Он не ошибся. В палатке сильно пахло сдобным тестом и еще чем-то очень вкусным. За перегородкой шушукались Саша и Варя.