Александр Берзин - Историческое взаимодействие буддийской и исламской культур до возникновения Монгольской империи

• Название: Историческое взаимодействие буддийской и исламской культур до возникновения Монгольской империи
• Автор: Александр Берзин
• Жанр: История

Отношение христианского Запада к мусульманам как к силам дьявола имеет долгую историю. Начавшись в конце XI века н.э. с крестовых походов, целью которых было отвоевать Святую Землю у мусульман, оно продолжилось падением центра Восточной Православной Церкви – Константинополя – под натиском тюрок в середине XV века и возобновилось после крупного поражения британцев и австралийцев в битве с турками при Галлиполи (Дарданелльская операция) в Первой мировой войне. Западные средства массовой информации зачастую изображают исламских религиозных фигур как «бешеных мулл» и выставляют таких мусульманских лидеров, как полковник Каддафи, Саддам Хусейн, Иди Амин, аятолла Хомейни и Ясир Арафат, в сатанинском обличии. Многие представители Запада считают всех мусульман фанатиками-террористами, а в таких бессмысленных актах насилия, как взрыв здания госучреждения в Оклахома-Сити в 1995 году, сразу же подозревают исламских фундаменталистов. В ответ на подобное проявление неуважения к их лидерам, религии и культуре, многие мусульмане в свою очередь рассматривают Запад как «землю сатаны», угрожающую их ценностям и святым местам. Подобная взаимная паранойя и недоверие являются основным препятствием для понимания и сотрудничества между немусульманами и исламским миром.

Александр Берзин, 1996 год статья редактировалась в январе 2003 и декабре 2006

Оригинал статьи: www.berzinarchives.com /web/x/nav/group.html_1232962266.html

---

Так как халифы Аббасидов были арабами, выходцами из регионов иранской культуры, иранские и центральноазиатские мусульмане поначалу поддерживали захват власти. Они надеялись, что Аббасиды находятся достаточно далеко от Аравии и не будут следовать расистским предрассудкам, свойственным Омейядам, и обращаться с ними как с гражданами второго сорта.

Поражение Китайской династии Тан и восстание Лушаня

В 751 году Абу-ль-Аббас объединил свои войска с карлуками и выступил против армии танского Китая, угрожавшей им обоим. В районе реки Талас на территории современного южного Казахстана они нанесли поражение танской армии, что положило конец присутствию ханьских китайцев в Западном Туркестане. Это событие оказалось  поворотным: после него территория Восточного Туркестана, которой управляли ханьские китайцы, постепенно сокращались, пока их присутствие в Восточном Туркестане также не подошло к концу.

Поражение танского Китая и огромные затраты на все казалось бы безуспешные кампании императора Сюань Цзуна в Центральной Азии в конце концов переполнили чашу терпения китайского народа. В 755 году Ань Лушань (An Lu-shan), чей отец был согдийским солдатом, служащим в танской армии, а мать происходила из восточных тюрок, возглавил народное восстание в столице династии Тан – Чанъане. Хотя император вернул большую часть своих войск из Кашгара, Кучи, Бешбалыка и Турфана, оставив там только костяк, а также получил военную поддержку от царя Хотана, он не смог подавить восстание и был вынужден, униженный, бежать в горы провинции Сычуань. Войска династии Тан в конце концов преуспели в подавлении восстания, обратившись за помощью к уйгурам Монголии.

Сражаясь с повстанцами в Чанъане и Лояне, уйгуры разграбили и практически уничтожили оба города, включая многие буддийские храмы и монастыри. Несмотря на все это, благодаря общению с сообществом торговцев-согдийцев, Бегю-каган, император уйгуров, приобщился к манихейской вере, которой следовали большинство из согдийских торговцев. Впоследствии, в 762 году, он объявил манихейство государственной религией уйгуров. Хотя Ань Лушань был наполовину согдийцем, по-видимому, повстанцы в большинстве своем были ханьскими китайцами, а не выходцами из неханьского сообщества. Иначе Бегю-каган точно также сражался бы с согдийцами и не был бы восприимчив к их вере.

На протяжении нескольких столетий уйгуры меняли свою государственную религию, сначала с шаманизма на буддизм, затем на манихейство и потом назад на буддизм, пока в конце концов не перешли в ислам. Еще до них восточные тюрки поменяли свою религию, шаманизм, на буддизм, а затем вернулись к шаманизму. Давайте рассмотрим некоторые возможные причины того, почему эти два тюркские народа сменили религию. Это может помочь нам лучше понять механизм произошедшего позже перехода большинства тюркских народов из буддизма или шаманизма в ислам.

8. Смена религий восточными тюрками

Ранние связи с буддизмом

После падения династии Хань в 220 году н.э. влияние буддизма укрепилось в северной части Китая, раздробленной и управляемой потомками неханьского народа Китая. Из них наибольшее покровительство буддизму  оказывала династия Северная Вэй, или Тоба Вэй (386 – 535 гг.), чья территория включала Внутреннюю Монголию и север ханьского Китая.

Карта №16: ранняя Монголия

Древние тюрки, о которых письменные источники говорят как о наиболее ранней тюркоговорящей группе, появились на страницах истории как класс ремесленников, занимавшихся обработкой металлов в городах на территории владений династии Тоба. При этом по происхождению они, несомненно, были кочевым племенем из северных степей, поскольку считали священной гору Отукан в центральной части Монголии, располагавшуюся около пустыни Гоби, по другую сторону от земель династии Тоба.

Религиозная традиция древних тюрок представляла собой смесь шаманизма с течением, которое западные ученые назвали «тенгрианством», – верованием, в котором поклонялись небу (тюрк. Тенгри) как верховному божеству, а некоторые горы почитали как места силы. Тенгрианство никогда не было организованной религией. Несколько его форм встречалось в среде практически всех народов центральноазиатских степей – тюрок, монголов, а также тангутов. Тюркская разновидность этой религии поддерживала тюркский общественный строй, основанный на иерархии племен. Одно племя было старшим, и от его вождя велась наследная линия правителей всех остальных племен.

Таким образом, в тюркской форме тенгрианства любой тюркский вождь, правящий территорией, на которой находится гора Отукан, почитался как верховный вождь  (тюрк. qaghan, каган) всех тюркских племен и воплощение удачи сообщества. Если удача сообщества шла на убыль, каган нес за это ответственность и даже мог быть принесен в жертву. Тогда следующим каганом становился его сын.

Такой была система верований тюрок, когда в городах династии Тоба они впервые встретились с буддизмом, а именно с его северокитайской формой, уделявшей особое внимание почтительному отношению народа к монахам и монахиням, а также подчиненности религиозных служителей государству. Эта общественно ориентированная форма буддизма хорошо сочеталась с племенной иерархией тюркского тенгрианства.

Недовольные правлением династии Тоба, большинство тюрок переселились западнее, в Ганьсу, под власть жужаней (400 – 551 гг.). Владения жужаней включали пустыни, луга и леса региона от Кучи до границ современной Кореи, а также значительную часть Монголии. Жужани постепенно перенимали тохарийскую и хотанскую формы буддизма, встречавшиеся в принадлежавших им городах-оазисах Восточного Туркестана, и распространяли их на своих землях. Древние тюрки также столкнулись с этой разновидностью буддизма, на которую повлияла иранская культура. В зороастрийской среде Будда стал «царем царей» и «богом богов».

В 551 году Бумын-хан нанес жужаням поражение. Взяв на себя опеку над горой Отукан, он объявил себя каганом и основал Тюркский каганат. Двумя годами позже каганат распался на западную и восточную части.

Первый Восточный Тюркский каганат (553 – 630 гг.), основанный его сыном Мухан-каганом (годы правления 553 – 571), со столицей в Монголии, унаследовал тюркские духовные традиции шаманизма и тенгрианства. Поскольку эти религиозные традиции не имели организованной структуры, они не могли послужить объединяющей силой для образования новой нации. Глядя на государства жужаней и династии Тоба Вэй, каган решил, что буддизм подходит для этой цели. Поэтому, поскольку тюрки уже были знакомы с северокитайской и тохарийско-хотанской формами буддизма, каган старался установить с этой религией больше связей и утвердить ее в своем государстве, преподнеся буддизм в оболочке традиционных тюркских верований. Подобно тому как буддийские монахи молились за благополучие северокитайских буддийских государств, они могли бы молиться за благополучие Восточного Тюркского каганата. Более того, подобно тому как Будду стали считать царем всех зороастрийских богов, ставших его свитой, многочисленных тюркских богов (тенгри) также можно было сделать частью его окружения.

После распада империи Северная Вэй меньшие государства – ее приемники, продолжили оказывать поддержку северокитайской форме буддизма. Два из них, Северная Ци (550 – 577) и Северная Чжоу (557 – 581), стали государствами-данниками восточных тюрок. В знак дружбы министр Северной Ци построил буддийский храм в северокитайском стиле для шести тысяч тюрок, все еще проживающих в Чанъане. Мухан-каган охотно ответил встречным жестом, пригласив несколько ханьских китайских монахов на север, в свою монгольскую твердыню, чтобы они учили его народ.

Заимствование согдийского языка для мирских нужд

Будучи преемниками жужаней, восточные тюрки правили тохарийским оазисом – Турфаном. Многие предшествовавшие им этнические группы кочевых народов из монгольских степей или с окраин пустыни, таких как народ тоба вэй, переняли культуру ханьских китайцев (ханьцев) и впоследствии утратили свою самобытность. Зная об этом, Мухан-каган стремился уберечь от этого свой народ. Поэтому вскоре после основания Восточного Тюркского каганата он обратился к сообществу согдийских торговцев Турфана, чтобы перенять у них некитайскую письменность, с целью ее использования для административных и финансовых нужд.

Каган выбрал согдийский язык, поскольку в то время это был единственный из распространенных на территории Таримской впадины центральноазиатских письменных языков. Его применение ограничивалось мирской сферой, изначально торговой, и он встречался не только в Турфане, но также и по всему Великому шелковому пути. Местные языки, такие как тохарийский и хотанский, в то время существовали исключительно в устной форме.