Виталий Оппоков - Убийцы Российской Империи. Тайные пружины революции 1917

• Название: Убийцы Российской Империи. Тайные пружины революции 1917
• Автор: Виталий Оппоков
• Издательство: Яуза, Эксмо
• Жанр: Политика
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-699-25205-3

Октябрьскую революцию 1917 года не зря поначалу именовали переворотом. В отличие от подлинных революций, совершаемых «снизу», заговоры и перевороты планируются в высоких кабинетах, и именно «верхи» подталкивают народ к осуществлению этих планов. Не стали исключением и Февраль, и Октябрь 17-го.

Горячие споры о тех роковых для России событиях не стихают до сих пор. Был ли Ленин «германским шпионом»? Как объяснить ту сравнительную легкость, с которой Николай Романов отрекся от престола? Почему первой на верность Временному правительству присягнула ближайшая родня низложенного монарха?

И самый главный вопрос: следует ли считать гибель Российской Империи «политическим самоубийством», как твердят учебники истории? Или это было «заказное убийство» — умышленное, расчетливое, жестокое?

В своей новой книге В.Оппоков исследует причины и тайные пружины величайшей катастрофы русской истории, определяя место Октябрьского переворота в мировой политике и роль Европы в уничтожении Российской Империи.

---

К несколько меньшему сроку, к восьми годам, был осужден Астромов-Кириченко. Но в совокупности ему пришлось дольше отбывать наказание, чем Белюстину. Он до этого тоже дважды подвергался аресту, но отделывался не короткой отсидкой, а более строгим наказанием: первый раз тремя годами заключения в исправительно-трудовом лагере, второй — ссылкой в Сибирь на такой же срок. К моменту третьего ареста Астромову было 57 лет. Родился и воспитывался он в небогатой дворянской семье. Отец умер в 1925 году, а до этого лет пятнадцать являлся ревизором станционного счетоводства в городе Камышине. „Воспитание получил патриархальное, так что в начале был верующим христианином, — сообщал о себе Астромов в одной из своих автобиографий (в его личном архиве их оказалось несколько), написанной 3 февраля 1926 года. — Но когда в гимназии священник сообщил педагогическому совету, что один ученик признался ему на исповеди в краже книги из гимназ<ической> библиотеки и того исключили, я перестал быть верующим…“ Это очень существенное признание для понятия, хотя бы поверхностного, сути масонства. Ведь у многих сложилось представление, что это сугубо религиозное течение. В действительности же это далеко не так. Не признавая официальной церкви, масоны чтили бога как „великого архитектора вселенной“, вводили в свое учение и в ритуал элементы христианства, иудаизма и других религий. Ну а генеральный секретарь „Российского автономного масонства“ (РАМ), как видим, был даже атеистом. Подобные факты дают основание предполагать, что масонские организации являлись тайной политической силой, влиявшей не только на сознание людей, но и на общественную жизнь и ее переустройство. Астромов, правда, оспаривал такие выводы. На суде он утверждал, что русские масоны не ставили своей задачей завоевание политической власти в государстве. „С западным политиканствующим масонством, которое ставит на повестку дня завоевание политической власти в государстве, мы связаны не были“, — настаивал руководитель РАМа. Именно история этой загадочной фирмы, а точнее, ее рукописный вариант, написанный Астромовым, вынуждает засомневаться в правдивости его слов. В упомянутом документе отмечалось: „…я всегда интересовался метафизикой и мистикой. Будучи студентом Туринского университета (Италия), в 1909 году вступил в масонскую ложу „Конкордия“, принадлежавшую к Великому Востоку Италии. Моим руководителем был инженер Джамутини. Был посвящен в степень „ученика“ и „товарища-подмастерья“. Из итальянских масонов знал, кроме того, профессора университета Ахилла Лориа и директора того же университета командатора Джиованни Горрини. Они оба изучали русский язык, и на этой почве я с ними сначала познакомился. По приезде в 1909–1910 годах в Петербург и поступлении в Государственный банк помощником делопроизводителя III разряда в Судебный отдел, я с масонством потерял связи. Хотя в это время я много читал оккультной литературы. В это время в Петербурге было два издательства — „Новый человек“ и „Изида“, где выходило много магической и ок<культной> литературы. Так продолжалось до 1917 года, когда на ускоренных курсах быв<шего> пажеского корпуса я познакомился с его преподавателем магистром чистой математики Григорием Оттоновичем Мебосом (Г.О.М.) — автором единственной на русском языке Энциклопедии оккультизма и генеральным секретарем русского автономного ордена мартинистов (РОМ)… Во главе <ордена>, подчиненного д<окто>-ру Папюсу, то есть Парижу, стоял Казначеев (Москва). Я вступил в орден мартинистов. В 1920 году был исключен из ордена мартинистов; официально за „энволютивную жизнь“, а фактически — за проявление непослушания в отношении заместительницы Г.О.М., его тогдашней жены, Марии Альфредовны Эрлянгер-Нестеровой. Работая в это время в жел<езно>-дорожном отделе Госбанка, я познакомился с работавшим там же бывш<им> директором гостеатров В.А. Теляковским, который оказался членом „Великой ложи Астреи“. Он перед своей смертью посвятил меня в 18-ю степень. Выйдя из мартинизма, я часть мартинистов перетянул в масонство и образовал в Ленинграде[105] три масонские ложи, подчиненные „Великой ложе Астреи“, — „Кубического камня“, „Дельфины“ и „Пылающего льва“. Кроме того, предполагалась к открытию женская подчиненная ложа „Золотой колосс“… Но это так, из области предположения, так как женские ложи обычно комплектуются из жен и дочерей масонов, а таковых у нас оказалось мало. В Москве была основана под руководством бывш<его> мартиниста СВ. Полисадова — заместителя генерального секретаря РАМа по Москве ложа „Гармония“…“

Здесь, конечно, больше автобиографических подробностей, но в очерке по идеологии „Русского автономного масонства“, принадлежавшем перу того же Астромова, содержатся общие положения, программа и методы борьбы за достижение поставленных целей. Об одном из методов стоит сказать особо строками из очерка: „Буква Т, помещенная в пятиконечной звезде (пентаграмме), означает плодотворный труд, терпение, сопутствующее труду, а иногда и террор против врагов, когда приходится бороться за осуществление своих пяти заповедей“. Так что благости у масонов тоже не приходилось занимать, да и понятие орден присуще, как правило, воинствующим сообществам.

Сомнительна истинность и всех „пяти заповедей“ масонства для каждого из его членов, поскольку в разное время их исповедовали совершенно разные люди: Александр Радищев, Михаил Ломоносов, Павел Пестель, Петр I, — разве могли все они объединиться в единой борьбе за звание „гражданина мира“, за равенство в воспитании и образовании, за добровольный отказ от всяческих привилегий, за бесклассовое общество и братство всех народов, за уничтожение эксплуатации человека человеком? Фарисейства и лицемерия у масонов было, пожалуй, не меньше, чем у кадетов, бундовцев, эсеров. Привлекательные лозунги этой организации использовались различными политиками и политиканами для того же, что и другие обманные призывы, — борьбы за власть… с властью. Впрочем, масонство объединяло в себе различные политические группировки и течения, в том числе и вышеперечисленные.

Исследование очерка Астромова дает повод для размышлений отнюдь не в пользу масонства. Действительно, среди русских людей, входивших в эту организацию, было немало честных, энергичных, отчаянных до неистовства деятелей. Взять того же Михаилу Ломоносова, страстно жаждавшего образования для всех крестьянских детей и, кто знает, быть может, надеявшегося с помощью „братьев“-масонов, ратовавших на словах за уничтожение привилегий и сословий, добиться осуществления этой мечты. Заслуживает безусловного уважения Александр Радищев, сотворивший великий гражданский подвиг в соответствии с клятвой, которую давал духовному братству. Но вот Петр І. Насколько значительный, настолько и жестокий монарх. Правда, иногда мы совершаем великую ошибку, пытаясь оценивать поступки исторических лиц с позиций нынешнего дня, соизмерять их психологию, мораль, нравы со всеми современными обычаями и установками, накладывать наши условия и законы на обстоятельства и требования тех дней. То было другое время. Там была иная жизнь. И все же как-то уж очень затруднительно говорить о нравственности, а тем более высокой, относительно многих деяний Петра І, на словах исповедовавшего масонские заповеди. Если взять только одну заповедь — о привилегиях. Да, „Великий“ вел здесь борьбу, но не за их ликвидацию, а за утверждение, и в первую очередь — царских привилегий, и в первую очередь — на власть. В этой жестокой борьбе он не щадил ни чужих, ни своих. В этой борьбе он стал, по сути дела, сыноубийцей. Ему мы, так уж выходит, прощаем этот страшный грех — мучения, пытки и казнь сына, наследника Алексея Петровича, что не только прервало династическую романовскую линию, не только привело на трон далекую от государственных дел чужеземку, но и ввергло Россию в долгую, тяжелую правительственную смуту. В нем-то, Петре Великом, и других ему подобных „жрецах“ благородной бескорыстной альтруистки Астреи, богини справедливости и мудрости, в их нравственной непоследовательности (а может — безнравственной последовательности!) и заложена сермяжная ложь святой масонской ложи. Верхушке тайного ордена ничто не мешало совмещать призывы к равноправию с жестокими повадками крепостников-помещиков, заводовладельцев, банкиров и просто богатых бездельников, паразитирующих на чужой вере и на чужом труде.

„Масон — значит каменщик, — писал Астромов. — Хотя, чтобы отличить строителей готических храмов и замков (имевших право выходить за городскую стену и свободно переходить из города в город) от обыкновенных каменщиков и штукатуров, на всю жизнь привязанных к родному городу, правильно говорить не масон (каменщик), а франкмасон (свободный, вольный каменщик)“. По его словам, в качестве руководящих материалов для размышления и практической воспитательной работы масонам служили сочинения немецкого сапожника Якова Бёме из шестнадцатого века, а также французов Клода де Сен Мартена и Клода де Сен Симона из века восемнадцатого. Но простоватые вид и манеры „каменщика“-кузнеца и „сапожника“-корабелыцика Петра І не делали его справедливым и великодушным каждый раз, когда дело касалось „вотчинных“ проблем, когда кто-нибудь угрожал великодержавным интересам и монаршей собственности. В подобных случаях необузданный гнев в царской душе незамедлительно побеждал масонские разглагольствования о равенстве, братстве, праве всякого. Он не нашел в себе милосердия к собственному сыну. Но эту жертву, принесенную Петром Великим на алтарь богопомазанничества, ему если и не ставят в заслугу, то его и не винят за нее. По крайней мере стыдливо замалчивают этот царский грех. По крайней мере не проявляют того напористого усердия, с каким разоблачают большевиков в смерти наследника последнего русского царя — Алексея Николаевича. А ведь „большевистское зло“ менее всего причастно к этой смерти. Большевики не прилетели с другой планеты. Они лишь включились в вековую борьбу за власть на последнем этапе закономерной гибели монархии. Им не пришлось придумывать ни методов, ни средств этой борьбы. Кроме того, внимательный читатель, дотошно вникая в материалы, собранные в свое время разными следователями и включенные в настоящую книгу, сможет увидеть истинных виновников гибели монархии и кончины (или исчезновения) семьи Николая II. Он поймет, какие темные силы приговорили к политической и физической смерти „династию Романовых“ еще задолго до того, как свалили всю вину на большевиков. Тут и самоедствующее княжество, и злобствующие эсеры, и фарисействующие кадеты, и интригующие бундовцы, — все они нередко действовали под личиной революционеров и даже большевиков. Тут и самая таинственная темная сила — масонство, представлявшая собой не просто партию, а надпартию.