Джудит Тарр - Господин двух царств

• Название: Господин двух царств
• Автор: Джудит Тарр
• Издательство: Крон-пресс
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1995
• ISBN: 5-232-00151-5

IV век до нашей эры. Египет завоеван персами. Последний властелин страны Нектанебо терпит поражение в битве с Дарием и погибает. Его дочь, царевна Мериамон, наделенная даром прорицания и исцеления, отправляется в опасное путешествие ко двору Александра Македонского, чтобы любыми средствами заставить его повернуть войска на Египет. Вместе с загадочной египтянкой читатель погружается в сложный клубок интриг, в которых участвуют приближенные великого полководца — знаменитая гетера Таис Афинская и красавец-телохранитель Нико. Сможет ли Мериамон, пользуясь своими колдовскими способностями, добиться осуществления своего замысла?

---

— Он великолепен, разве нет?

Клеомен ходил вслед за Мериамон повсюду, приносил и подавал, помогал, когда было нужно. Он знал, что она женщина, и по-видимому это его не огорчало. Он подал сверток бинта, не отрывая глаз от Александра.

— Я помню его отца, — сказал он. — Вот это был человек! Мы думали, что в Македонии не было и не будет царя лучше, пока не узнали Александра.

Мериамон пристально вгляделась в мальчика. Хоть и такой крупный, он был не старше четырнадцати.

— Ты помнишь Филиппа?

— Все помнят Филиппа. Люди говорят, он был как герой. Как Геракл, и настоящий царь. Александр… Александр — как бог.

Она слегка вздрогнула. Она давно заметила, что парнишка болтлив, но он не дурак, и взгляд у него острый. Она склонилась над раненым.

— Принеси бальзам, — сказала она.

Александр, однако, был достаточно смертен и, как все смертные, уязвим. Мериамон слышала, как кто-то прошептал, что в бою он получил мечом рану в бедро, но продолжал биться верхом, а потом получил нагоняй от своего врача Филиппоса.

— И его все еще бьет лихорадка после переправы через Кидн, — добавил раненый. — Там было холодно, как в подземельях Гекаты. Но его ничто не остановит, даже лихорадка.

Мериамон тоже так думала. Почти все, кто пришел с Александром, ушли, одни от скуки, другие по делам. Высокий человек был еще здесь, и, как она заметила, что-то сказал Александру. Александр улыбнулся, неожиданно ласково. Высокий человек повернулся и пошел прочь без всяких церемоний: он так поступал всегда.

— Это Гефестион, — сообщил Клеомен. — Самый близкий его друг. Они называют друг друга Ахилл и Патрокл. Ничто их не разлучит. — Он вздохнул. — Когда мы были в Трое, они приносили жертву на могиле Ахилла. Мы все плакали, так это было красиво.

— Представляю себе, — сухо произнесла Мериамон. «Дети, — подумала она. — Мечтатели и дети. И они хотят завоевать мир».

Но знают ли они об этом? Даже он, чья душа подобна огню, понимает ли он, чего хочет?

Александр, совершая свой обход, подошел и к ней. Она не пыталась уклониться от этого. Раненый, которого она перевязывала, так же остолбенел от восторга, как и другие, и получил свою награду: хлопок по плечу, похвалу его храбрости, пару шуток. Во всем этом не было ни капли фальши.

Александра нельзя было назвать красивым, даже с точки зрения греков. Полные губы, худые щеки и тяжелая челюсть; длинный нос, начинающийся прямо от густых бровей; широкий лоб; волосы жесткие, как львиная грива, и лежат так же: все это слишком сильно, слишком необычно, чтобы быть красивым. Но глаза были великолепны. Беспокойные, как и он сам, пронзительно-светлые, они могли вдруг замереть, не мигая, устремившись далеко на горизонт, где только он видел что-то. Какого они были цвета, она не могла бы сказать. Серые, голубые, серо-голубые, зеленые, серо-зеленые. Один был темнее другого, а может, это только игра света?

Александр повернулся, и глаза его, сейчас светло-серые, осмотрели Мериамон с головы до ног, с любопытством и чуть насмешливо.

— О боги, кто же ты такая?

Он задал этот вопрос просто, как ребенок, с детской дерзостью и с детской уверенностью, что его за это не накажут. Она не могла сдержать улыбки.

— Меня зовут Мериамон, — ответила она, — я была певицей в храме Амона в Фивах.

Он слегка нахмурился. Она видела, как его быстрый ум перескакивает с одной мысли на другую: глаза его меняли цвет с серого на зеленый, потом на голубой и опять на серый.

— Была? — спросил он.

— Теперь я здесь.

— Зачем?

Детская прямота — да, но ум не детский, он взвешивал, измерял, оценивал все, что было в ней.

— Чтобы служить тебе, — ответила Мериамон. Он нетерпеливо мотнул головой. Ну конечно, она пришла, чтобы служить ему, говорил этот жест. Он же Александр.

— Ты прошла долгий путь, чтобы предстать перед царем варваров.

— Мои боги привели меня сюда, — сказала она.

— Почему… — начал он. Кто-то окликнул его, срочно, не желая ждать. Он пробормотал что-то коротко и грубо и усмехнулся, заметив выражение ее лица.

— Мариамне, — его язык странно произносил ее имя, — я должен отдать распоряжения войску, похоронить мертвых и отпраздновать победу. После этого мы с тобой поговорим. Ты придешь посмотреть обряды диких эллинов?

Он не дикарь, хоть и варвар. Она улыбнулась в ответ.

— Вы, греки, такие дети!

Он расхохотался.

— Все так говорят. Ну, так ты придешь?

— Приду, — ответила Мериамон.

3

Как глупо, что она забыла об этих эллинских дикостях!

Они хоронят своих мертвых. Да, конечно. Но сначала они их сжигают! Они шли теперь в длинной сверкающей процессии — каждая кираса блестела, каждый наконечник копья вспыхивал в лучах солнца, кони в своей лучшей сбруе, запряженные в колесницы, фыркали, пританцовывали и трясли плюмажами. Они окружили поле Иссы, растеклись и образовали неровную длинную линию, как будто одно гигантское блестящее существо, и застыли в строю перед лицом своего царя. На нем были золотые латы, шлем в виде львиной головы. Он сидел верхом на своем небольшом черном коне, таком же знаменитом, как и он сам, слушал вопли восхищения и отвечал на них ослепительной улыбкой.

Затем все собрались вокруг башни, сложенной из дров и мертвых тел, и совершали свои обряды и смотрели, как жрецы льют масло на костер. Царь первым бросил факел. Он описал высокую дугу под серым сводом небес, перевернулся и упал на самую вершину костра. За ним, как падающие звезды, полетели другие. Первые языки пламени лизнули бороды тех, кто стоял ближе всего, и вдруг огонь вырвался на свободу.

Мериамон не могла смотреть, как горят тела. Ветер относил дым в сторону, но это было невыносимо. Что же теперь будут делать их души? Как они пойдут по стране мертвых, на какое правосудие они могут надеяться, если у них не осталось земного пристанища?

Люди рыдали: это была часть ритуала. Мериамон почувствовала, как и ее губы задрожали. Так много тел, так много потерянных душ! Боги, как же так можно?!

Рядом с ней на склоне стояли другие люди. Большинство молчали. Кто-то сказал рядом:

— Ты потеряла кого-то в битве?

Это был голос женщины, чьей угодно, но только не персидской. Женщина стояла спокойно, одетая как гречанка, вуаль, наброшенная на волосы, прикрывала лицо. Мериамон засмотрелась на нее: локоны бронзово-золотых волос, гладкий лоб цвета слоновой кости, огромные темные глаза. В них светились симпатия и любопытство — обычное для греков выражение. Ее выговор был безупречен.

— Как они могут так поступать? — спросила Мериамон. — Как же можно разрушать тело?

— Так освобождаются души, — сказала гречанка. — Потом мы похороним кости, и они смогут отдохнуть.

— Разве это отдых? Когда уничтожено тело?

Брови гречанки сошлись на переносице, густые, красиво изогнутые.

— Душу надо освободить, чтобы она могла пересечь Реку и попасть в Гадес, а кости должны лежать под землей. — Она вздрогнула под своей тонкой голубой накидкой с вышивкой по краю. — Как это ужасно — быть прикованным к гниющей плоти и не находить успокоения!

— У нас такие разные веры, — сказала Мериамон с трудом.

— Ты египтянка, да? Я слышала, в лагере есть женщина из Египта.

— Меня принимали за мальчика, — сказала Мериамон.

— Ну, тогда тебе повезло, — заметила гречанка. — Поверь мне, там, где эллины, гораздо безопасней женщине, чем мальчику.

Мериамон взглянула на нее.

— Но ведь некоторые военачальники привезли с собой жен?

Гречанка рассмеялась, мелодично и звонко. Такой перелив радостных нот — это искусство, отработанное до инстинкта.

— Жена? Я?! Спаси меня, Афродита! Нет, моя дорогая египетская гостья, я просто следую за войском, и называют меня гетера. Ты когда-нибудь слышала о Таис?

— Не больше, чем ты слышала о Мериамон.

Таис откинула вуаль. Она не была такой ослепительной красавицей, как ожидала Мериамон. Глаза ее были великолепны и кожа безупречна, но нос был слишком длинным даже на греческий вкус, рот слишком широкий и чувственный, подбородок слишком твердо очерченный. Характер — вот как это называлось.

Мериамон никогда раньше не разговаривала с гетерой. Наложницы — у мужчин в стране Кемет они были. Были там и женщины, торговавшие своим телом для мужской утехи. Но те, кто носил звание «подруги», были только в Греции, и было это странно.

— Мы необходимы, пойми, — сказала Таис своим ясным, звонким голосом. — Для некоторых мужчин мальчиков недостаточно, а их жены годятся только для того, чтобы прясть шерсть и нянчить сыновей. Мы же даем мужчинам то, чему жены едва обучены, а мальчики не имеют вовсе. Мы заслуживаем имени, которое нам дали.

— В Египте, — сказала Мериамон, — таких женщин называют женами.

— Счастлив Египет, — ответила Таис и полуотвернулась, потупив прекрасные глаза.