Янина Жураковская - Хранители времени

• Название: Хранители времени
• Автор: Янина Жураковская
• Жанр: Фэнтези

Общеизвестно, что героями не рождаются, а становятся. Что для этого нужно? Всего-то: злобный тиран, волшебный медальон и Счастливое Стечение Обстоятельств. Отныне судьба мира в ваших руках, ребята! Не уроните её на пол…

---

Мертвяк странно повёл рукой и мотнул головой, словно отгоняя муху.

— Ты-то чего лезешь, семург, «Большая магическая энциклопедия», том десятый, страница двести сорок пять? — хрипло спросил он. — Лезь в свою нору и сиди там, а в дела мои не суйся!

— Щ-щас тебе! — от лица, казалось, отхлынула вся кровь (это была ярость!), нос похолодел, губы онемели, а язык намертво приклеился к нёбу. Я навёл-таки арбалет на мертвяка и прицелился ему в… вроде бы, глаз. — К-к-катись, г-гнида, п-пока я т-тебя на к-к-куски не п-п-порвал!

Мертвяк расхохотался. Стремительный, точно мазок краски, рывок — я едва успел отпрянуть и заслониться арбалетом. Тварь, похоже, только что поела и была очень быстра. И очень сильна — стальная дуга смялась, как оловянная, а от деревянного приклада полетела щепа. Ещё рывок — кривые когти располосовали вскинутую руку от запястья до локтя. Краем глаза я заметил какое-то движение слева, снова полыхнула вспышка, и мертвяка отшвырнуло в сторону. Он завис в воздухе над чьей-то островерхой оградой, а потом рухнул вниз, нанизываясь на неё. Вопль его, казалось, заставил подпрыгнуть луну в небе.

Я, скуля от боли, выронил покорёженный арбалет и прижал покалеченную руку к груди. Колени тряслись так сильно, что я едва мог стоять на ногах. Никакого воодушевления и гордости не было в помине, лишь облегчение, что всё закончилось. Тошнота подкатывала к горлу, кровь стучала в висках, и как никогда прежде хотелось домой. В кроватку. Накрыться с головой одеялом и спать… чтоб никаких мертвяков и никаких Хранителей…

— Бачили очи шо бралы, тэпэрь дывытэсь, хоть повылазтэ, — с расстановкой произнёс незнакомый певучий голос. Я повернул голову — Дженайна уже не лежала, а сидела на земле, часто дыша. Одной рукой она растирала горло, другой — пыталась утереть кровь, текущую из носа, но только размазывала её по щекам. — Это и есть самый настоящий подвиг. Нравится? Что молчишь, как яду принял?

С невероятным трудом ворочая языком, я на тайном диалекте тюремной стражи острова Эйххо поведал ей, что думаю о подвигах, как они мне нравятся, где я их видел, и заверил, что яда не пил, но как только найду, выпью и леший меня кто остановит.

— «Пить, так пить», сказал котёнок, когда его несли топить, — без всякого выражения произнесла Дженайна. Вопли мертвяка понемногу стихали. — Все подвиги, дружок, через то место обычно и совершаются, если только Могучий и Отважный не историю на глазах у восторженных зрителей.

— Ты… его… того? — тупо спросил я.

— Я. Его. Знаком. — Голос её не менялся, оставаясь напевным и мягким, завораживающим… как у («Нетнетнетнетнет! — ужаснулся я. — Творецзачтожетыменятакне любишь?!!») сирены. — Только хотела Аметом, а вышла Блата. Такой вот пердимонокль.

— Не знал, что ты умеешь, — я бухнулся на землю рядом с ней.

Дженайна закашлялась. На её шее проступали тёмные пятна синяков. Если приглядеться, можно было даже различить узор из кольчужных чешуек.

— Жить захочешь — на сосну вскочишь, — отдышавшись, сказала она. — Я эти знаки в твоей книжке о техниках чародейских нашла, но рисовал их, видно, пьяный орк левой ногой своего варга. Знак Жара Огонёк по-другому делал, и у него всё работало… Показывай руку. Надо резать… Я о рукаве вообще-то. Хирургическое вмешательство показано, только если рана грозит заражением крови или гангреной. Нашатырь есть. Чудно. — Хранительница без затей распотрошила мой подсумок.

«Глупцы разные бывают, — писал дедушка, — но тому, кто помереть способен от пустяшной, вовремя не промытой царапины, право, не стоит даже руки подавать. Посему, ерой, глупцом не будь: на подвиг идючи, озаботься, чтобы в котомке твоей не токмо нож да кольчугу сыскать можно было, но тряпицы чистые, йод и нашатырь. Великая вещь — нашатырь! Сколь часто сберегал он славу воинскому человеку!»

Сколько я ни перечитывал сии строки, не мог понять, зачем героям нашатырь — не обмороков же пастись? — но с собой склянку носил исправно и решил по случаю узнать суждение знатока. Знаток лихо заломил бровь и показал наглядно: полил рану йодом. Рука мгновенно отнялась от запястья до плеча, в глазах потемнело, горло судорожно сжалось. И тут же в нос шибануло такой вонью, что я затряс головой и испустил шипение, сделавшее бы честь любой змее. Сразу стало легче.

— Ясно? — убирая склянку и накладывая повязку, невозмутимо спросила эта… эта… — Садюга, зверюга, подлюка, мне уже говорили. Вы, мужики, боли как упырь осинки боитесь. — Дженайна поморщилась и потёрла виски. — Блин недорезанный, не голова, а будка трансформаторная. Что ж она так гудит? С перегрева или с переклина?

— С перепою, — прохрипел я. — Как у Тирона после аарта. И кровь носом пошла оттого, что много сил отдали…

— Очаровательно, — она аккуратно затянула узелок. — Вот и всё, стоило дёргаться? Раны поверхностные, жить будешь.

— Долго? — После такого лечения ни смерть, ни Моргана уже не пугали. Фею я даже расцеловать был готов (и геройски погибнуть от несварения желудка).

— Секунд десять. Ложись.

— Чего?

— На землю, дурак. Он же сперва шарик кинет, а потом разбираться будет.

— Не поня… А-А-А-А-А!! — Дженайна резко дернула меня в сторону и обещанный ком жидкого огня, голубовато-белый, похожий на маленькую шаровую молнию, с гуденьем рассёк воздух в вершке от моей щеки. Лицо обдало чудовищным жаром, волосы встали дыбом во всю длину, а шар врезался в высокую вишню, и она рассыпалась невесомой пылью.

— Яна, держись! Я иду! — прокричал срывающийся голос, и топот ног возвестил о прибытии чародея.

— Долго ты, — поприветствовала Дженайна запыхавшегося брата.

Саша:

Если Яна в самом деле ожидала, что я буду спокойно сидеть за закрытыми дверями, пока они с Идио бродят неизвестно где, дерутся непонятно с кем или, что вероятнее, их дерут, её постигло жестокое разочарование. Злости и обиды хватило до вопля баньши, а потом меня точно окунули в прорубь. Отрезвление наступило мгновенно, и, вспомнив всё, что в ярости выкрикивал (были там и «Чтоб вы!..» и «Чтоб вас!..»), я схватился за голову и рванул на поиски ребят. Темнота выла и стонала на разные голоса, но барабанные перепонки, привычные к городскому шуму и воплям сестры, пережившие не один рок-концерт, легко справлялись с перепадами звука. Даже хору гарпий далеко до Кипелова, нежно шепчущего в микрофон «Штиииль!!! Сходим с умааа!!!»

На полутёмной улочке меня едва не сшиб с ног рослый вонючий мужик с лохматой шевелюрой.

— Придурок, химеру тебе в зад! — рявкнул он. — Смотри, куда прёшь!

— Обурел в корягу, мужик? На кого батон крошишь? — огрызнулся я. — Скройся там, где журчит вода! Вы — слабое звено, прощайте!

И помчался дальше, игнорируя летящие в спину проклятья.

Луна сияла в небе как огромный пятисотваттовый прожектор, видел я, конечно, похуже ведьмачки и оборотня, но ни о какой непроглядной тьме речи не шло. А две тёмные фигуры, одну повыше, другую пониже, сидящие посреди залитой мертвенно-бледным светом улицы, не заметил бы только слепой. У той, что повыше, причёска имела знакомые очертания вороньего гнезда, а та, что пониже, дрожала, словно в лихорадке, издавая глухие хлюпающие звуки, и тянула, тянула к горлу первой трясущиеся лапы с огромными желтыми кривыми (фантазия слегка разыгралась) когтями!

— Держись, Ян, я иду! — несколько патетично, зато искренне прокричал я, и метнул в «упыря» фаербол. Не скромненькую жёлто-алую единичку, а роскошный плазменный сгусток, слепящий как маленькое солнце. Дерево режим имплозии оценило. Упырь тоже оценил, если бы не шарахнулся вовремя в сторону. — Сдохни, гнусный кровосос! Получи пульсаром в нос!

— Долго ты, — спокойно откликнулся чей-то очень красивый, мелодичный голос. — Кстати о птичках, мертвяк-то сбежал.

Пульс вдруг резко сбился на сто сорок ударов в минуту, глаза предприняли отчаянную попытку выпрыгнуть из орбит. Я чётко понял, что сейчас меня хватит Кондратий.

«Опять всё пропустил!»

— Не может быть! Ты же так хорошо его убила! — горестно вскричала низенькая фигура («Идио», — автоматически отметил я), схватила валяющуюся на земле секиру и бросилась к забору. — М-мандрагорова кочерыжка, эртха аш ворт! Вот ыргиц!..

— Не при ребёнке, — у незнакомого голоса были знакомые Янины интонации. «Ну не томи, Кондратушка, вижу ведь, что приобнять хочешь!» — слёзно взмолился я. — Сань, ты что творишь? Ценю твой энтузиазм, но ты едва не дезинтегрировал Идио. Ты не тайный шпион Морганы?

— Это была имплозия, — я выпятил губу. Обида подействовала, как хорошая порция валидола, и сердце перестало скакать взбесившимся кроликом. — И что за наезды? Мне, может, упырь померещился! Подумаешь, ошибся немного, я же тебя, aldeorne, спасти пытался! Чтоб я ещё раз… когда-нибудь!.. Иди в баню, ведьмуся, если ты ещё не там!

— Не хами и не убит будешь, — невозмутимо отозвалась сестрёнка. Идио вернулся, злой, как ыргиц, и продемонстрировал ей лоскут грязной рубахи. — Чего и следовало ждать от наевшегося мертвяка. След взять сможешь? В перспективе у нас труп.