Анатолий Лысенко - Хомуня

• Название: Хомуня
• Автор: Анатолий Лысенко
• Издательство: Кавказская библиотека
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1991

---

— Как она там? — спросил Саурон у Сахиры.

— Плохо. Второй день ничего не ест. И нога не заживает.

Из глаз Емис покатились слезы.

— Айта, старшая дочь, — тяжело вздохнув, пояснил Саурон Хомуне, — сильно болеет.

— Лечите ее?

— Я повесила Айте на шею астрагалы зверя, похожего на собаку. Всегда это было самым верным средством против болезней, — ответила Сахира. — Но теперь и они не помогают. Такова, наверное, воля богов.

— Был бы жив Магас, может, он и сумел бы вылечить внучку, — Бабахан горестно покачал головой. — Хороший был лекарь, знающий. И отец его лечил людей, и дед. Магаса медведь задрал. Недавно похоронили лекаря.

— Можно мне посмотреть Айту? — Хомуне захотелось помочь этим людям.

Бабахан утвердительно кивнул головой.

Хомуня вместе с Сахирой подошел к больной и опустился перед ней на колени.

Айта оказалась совсем взрослой, ей было лет четырнадцать-пятнадцать. Прикрытая шкурой, она лежала на широкой кошме и со страхом смотрела на незнакомого человека. Хомуня положил ладонь на ее лоб — он был горячим и влажным.

— Что у тебя болит, Айта?

— Горло. Больно глотать.

— А что с ногой?

Девочка смутилась.

— Айта упала с обрыва и распорола бедро об острый камень, — подсказала Сахира.

— Покажи, — попросил Хомуня.

Айта отрицательно покачала головой.

— Ты не бойся меня, я совсем не страшный, — успокаивал ее Хомуня и снял мех, служивший Айте одеялом.

Отвернув полу халатика, Хомуня увидел длинную — от колена до ягодицы — рваную рану. Рана была не очень глубокой, но местами сильно загноилась. По краям присохли кусочки шерсти, ткани.

Хомуня снова прикрыл ногу халатом, еще раз приложил ладонь ко лбу девочки.

— Я попробую вылечить тебя, Айта, полежи пока здесь, — Хомуня повернулся к Сахире. — Нужно свежее молоко, сладкие фрукты или ягоды, посуда для воды.

— Молоко будет только вечером, когда пригонят скот, — Сахира помолчала в раздумье, потом добавила: — Или, может, сходить в долину и там подоить корову?

— Лучше сходить. И ягоды можно поискать там же.

В долину отправился Саурон.

Хомуня, поставив на огонь небольшой котелок с водой, пошел поискать подорожник. Заодно сорвал десяток кустов зверобоя, листьев березы, калины, боярышника, клена, содрал с ольхи несколько кусков коры, с сосен кинжалом наковырял смолы.

Все это разложил в сакле на бревне рядом с костром… Вытащил кинжал, порезал кору ольхи на мелкие кусочки. Отлив горячей воды в кувшин, Хомуня снова поставил котелок на место и бросил туда измельченную кору.

Сахира, Емис и Бабахан молча смотрели на его приготовления.

— Надо бы Айте постелить у входа, — сказал Хомуня. — Там светлее. Хочу промыть ей рану. Еще — мне нужен чистый лоскут ткани, чтобы перевязать ногу.

Когда все было готово, Хомуня перевел девочку поближе к свету.

— Айта, тебе придется потерпеть, пока промою рану. Будет очень больно, но зато дня через три сможешь ходить. Потерпишь?

Айта кивнула, но глаза ее уже наполнились слезами.

— Плакать и кричать можно, так легче перенести боль, — Хомуня повернулся к Бабахану: — Подержи Айту за плечи, боюсь, не выдержит.

Хомуня оторвал кусок тряпки, взял кувшин с водой и сел верхом на ноги Айты.

С раной он провозился долго, но промыл хорошо. Затем приложил к ране листья подорожника, туго перевязал.

— А ты молодец, совсем почти не кричала, — похвалил Айту Хояуня. — Терпеливая.

Айта размазывала слезы по щекам и вымученно улыбалась.

— Теперь вставай потихоньку и иди на свое место. Только осторожно, не сдвинь повязку. Если соскочит — сразу зови меня.

В котелке вода уже закипела, и Хомуня отодвинул угли в сторону.

Вскоре вернулся Саурон, принес молоко, землянику черешню. Выбрав косточки, Хомуня сложил в корчагу ягоды и, долив немного воды, варил их до тех пор, пока получилась патока. Потом туда же процедил отвар ольховой коры, перемешал и поставил к огню пропарить. В котелке вскипятил молоко с сосновой смолой, а когда чуть остыло и настоялось, понес больной.

— Попей, Айта, живичное молочко, оно болезни отгонит.

Затем принес настой ольховой коры, пропаренной с патокой, и пустую корчагу.

— А эту воду пить не надо, Айта. В рот набери ее — и держи, сколько терпения хватит. Устанешь — сплюнь в пустую корчагу. Отдохнешь — свежей набери в рот. Настой этот великую силу имеет, от него весь глен сгинет. Лечись, а я тебе пока зверобоя с листьями от разных деревьев заварю. То и попьешь.

Незаметно приблизился вечер. Поселок оживился — возвратились охотники с добычей. Сыновья Бабахана, Савкат и Орак, на арбе привезли тушу дикого кабана, их жены, Аргита и Ашказа, насобирали яблок, груш, алычи, боярышника, старший сын Саурона, Баубек, и дети Савката и Орака пригнали скот.

В сакле стало тесно и шумно. Половину ее заняли овцы, коровы и лошади. Савкат громко, стараясь перекричать всех, рассказывал, как они с Ораком выследили стадо диких свиней, как целый день бегали следом, пока удалось подстрелить большого жирного кабана, которого и привезли в селение. Но взяли подранка не сразу, долго преследовали. Сначала он даже нападал на братьев, приходилось спасаться на дереве. Но Орак изловчился — и еще одну стрелу вонзил ему в шею.

Орак более сдержан. Хотя по лицу видно, что не меньше Савката гордился удачной охотой, однако не произнес ни слова, только иногда поддакивал и кивал головой.

Емис распеленала Гайтара — изжелтил пеленки, измазался до самого пояса — и понесла обмыть к ручью. У Хомуни сердце дрогнуло, когда увидел, что она моет младенца в ледяной, спадающей со скал воде.

Бабахан заметил беспокойство гостя и сказал:

— Человек с первых дней должен учиться переносить жару и холод.

Емис обмыла плачущего Гайтара, внесла его в саклю, и положила на землю рядом с Сауроном. Потом не спеша собрала пеленки, постирала у озерка и развесила их перед костром на вбитые в землю колышки. Едва пеленки нагрелись, Емис завернула в них сына.

* * *

— Баубек, собирай друзей, разводите костер у священного камня, — приказал старик внуку. — Завтра племя отправится в Нижнюю долину убирать рожь, будем просить Хырт-Хурона, чтобы дал нам побольше зерна, — затем повернулся к гостю. — Ты каких богов чтишь, Хомуня?

— Я — христианин.

Бабахан вздохнул, лицо его потеряло радость.

— Богов много, а человек — один.

— Ты хотел сказать, Бабахан, что людей много, а бог — один?

— Нет. Я подумал о том, что ты услышал. Не хочу обидеть тебя, Хомуня. Кланяйся Христу, если веришь ему. Когда-то и мы осеняли себя этим знамением. Человек волен сам выбирать себе покровителя. Я расскажу, почему люди моего рода выбросили жестокого Иисуса из своего сердца и вернулись к богам предков.

Бабахан взял палку и поворошил угли. Костер разгорелся сильнее, сыроватые дрова громко хлопнули искрами, вспыхнуло пламя, высветило бороду вождя.

— Вот это и есть бог. Огонь дает жизнь всему, что есть на земле. Он живет вечно. И в человеке, и в деревьях, и в лошадях — во всем есть семя огня, — Бабахан помолчал, не отводя глаз от белых углей и красноватых горячих языков пламени, нехотя лизавших бока черного от копоти котла. Потом отложил в сторону палку, опустил руки на колени. — Наши предки давно поселились в этих горах. Разве кто-нибудь сможет подсчитать, сколько с тех пор родилось людей и умерло от старости? И я не могу. И не только от старости умирает человек. Если на узкой горной тропе встретятся два зверя, то погибнет тот, кто слабее. Человек мудр. Он способен быть и преданной собакой и ядовитой змеей; стать перед врагом на колени, полюбить себе подобного и отказаться от своих помыслов ради сохранения жизни. Таков человек есть. Таков и будет. Я восхищаюсь удалью Черного уха, укравшего коня, но прикажу убить его, если попадется в руки. И не потому, что ворует, в воровстве ничего мерзкого нет. Мы же не осуждаем медведя, если он задерет корову?

— Медведь — охотник, — вставил слово Хомуня, — а человеку предназначено в тяжких трудах добывать хлеб свой.

— Тогда почему Христос не накажет Черное ухо, а перекладывает это на мои плечи? Кто человеку разрешил воровать и убивать других людей? Разве не бог?

Хомуня промолчал.

— Я хотел тебе рассказать о своем селении и о том, почему наш род перестал поклоняться Христу. Так слушай.

Великий Аспе, вождь наших предков, устал от войны и, спасаясь от врагов, привел своих людей в эти горы. Но едва нашли теплую, солнечную долину и вступили в нее, снова пришлось вытащить сабли и натянуть луки.

Люди, которые жили в долине, встретили наших предков камнями и стрелами. Храбрые воины гибли и с той и с другой стороны.

И тогда Аспе надел свои лучшие одежды, взял самую красивую девушку и пошел к хозяевам долины. На виду у всех отбросил в сторону лук, положил на землю саблю и приблизился. И сказал он: «Если мы перебьем друг друга, то кто в жены возьмет сестер наших и дочерей? Разве они живут для того, чтобы оплакивать могилы близких и не должны больше рожать детей? Я привел к вам любимую свою сестру, смотрите, как она хороша. Пусть достойный возьмет ее в жены, и тогда она родит ему сына. И мне самому пришло время растить детей, а не убивать себе подобных. Хочу выбрать у вас невесту». И ответили люди Аспе: «Мы согласны отдать тебе и твоим воинам дочерей наших, и забрать у вас столько же. Породнимся и будем жить вместе. Но как посмотрят на это боги? Захотят ли они меняться своими людьми?» И опять сказал Аспе: «Давайте объединим и богов своих. А чтить больше всего будем самых сильных и самых добрых из них».