Сергей Семанов - Тайна гибели адмирала Макарова. Новые страницы русско-японской войны 1904-1905 гг.

• Название: Тайна гибели адмирала Макарова. Новые страницы русско-японской войны 1904-1905 гг.
• Автор: Сергей Семанов
• Издательство: Вече
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2000
• ISBN: 5-7838-0720-6

Наше время полно неожиданных суждений по самым различным событиям русской истории — давней и не очень. Одним из таких суждений является данная книга известного историка и писателя С. Н. Семанова. Русско-японская война, в ходе которой за маленькой Японией стоял чуть ли не весь западный мир, изучена слабо и воспринимается по старой схеме. Автор предлагает новый взгляд на события почти 100-летней давности, в том числе и на причины гибели русского адмирала.

---

При первых же лучах рассвета Макаров вновь вывел все свои исправные броненосцы и крейсера в море. Эскадра адмирала Того кружила невдалеке, однако не подходила, как тогда выражались, на «дистанцию действенного огня».

«Закупорить» вход в бухту не удалось. Удача в войне медленно, но неуклонно начала переходить на сторону русского флота!

Разумеется, Макаров понимал, что японцы могут еще раз попытаться закупорить порт-артурскую гавань тем же способом. Следовало во что бы то ни стало предотвратить подобную возможность. На совещании командиров, которое он собрал, решено было вдоль прохода затопить несколько старых пароходов — они создали бы искусственный и совершенно непреодолимый барьер для новых вражеских заградителей, буде они появятся снова. Отобрали четыре судна, тщательно выбрали места их затопления.

Накануне в Артур приехал знаменитый художник Верещагин. Пожилой уже человек, он по-прежнему оставался неутомимо деятельным и подвижным. Горячий патриот, друг Скобелева и георгиевский кавалер, он не раз делил походные тяготы с русскими солдатами, был участником и очевидцем многих кровопролитных сражений. Верещагин отличался характером лихим и неукротимым, в натуре у него имелось что-то общее с Макаровым. Недаром, видимо, они издавна испытывали друг к другу самые дружеские чувства.

Адмирал встретил художника прямо на улице Артура. Но пригласил он его не на обед и не на чашку чаю.

— Приходите сегодня ко мне, — сказал Макаров, — потом поедем топить судно на рейде — загораживать японцам ход.

Несколько дней спустя в одном из своих писем — последних писем в его долгой жизни — Верещагин рассказывал:

«Гигант-пароход, смотревший пятиэтажным домом, только что купленный для затопления, стоял, уже накренившись на тот бок, на который он должен был лечь. Было жалко смотреть на молодца, обреченного на смерть, еще не знающего своей участи…

— Скорей, скорей!! Все долой! — кричал, горячась, Макаров. — Сейчас переменится ветер и судно поставит прямо (а прямо судно было бы ниже, чем боком, потому что оно очень широко). Можно взрывать!

Одна за другой две мины в носу и в корме взвили громадные столбы воды и грязи — и судно, вздрогнувши, сначала действительно выпрямилось, а потом стало валиться. Корма скоро заполнилась и села на дно, но нос сильно поднялся кверху, показывая страшную язву, нанесенную ему миной. Адмирал очень горячился:

— Значит, переборки не перерубили! Значит, переборки не перерубили?! — и ходит по-скобелевски, что твой тигр или белый медведь… Наконец все залилось водой, и судно легло под воду как раз в намеченном месте, так что остался под водой только небольшой знак от одного бока — точно длинная рыба…»

Более японцы не повторяли попыток закрыть проход в гавань вплоть до последнего дня обороны крепости. Очевидно, разведка донесла Того о принятых Макаровым мерах. И тут следует со всей определенностью сказать, что японская разведка в течение всей войны работала весьма успешно.

Дело тут не только и не столько даже в разветвленной сети шпионажа, сколько в полнейшем бездействии русского командования в отношении мер безопасности. В вооруженных силах России того времени вообще царила недопустимая беспечность, органы контрразведки действовали из рук вон плохо. Известно, что и сам Макаров в свое время в какой-то мере грешил тем же. Считалось, будто призвание военного человека — сражаться и ничего более, а ловить шпионов — это, мол, занятие низкое, неприятное и недостойное «чести офицера». Ложное, чисто барское заблуждение, которое дорого обошлось в конце-концов русской армии и флоту, всей России!

Более того. Еще в бытность свою в Петербурге Макаров за последние годы с отвращением наблюдал, как растут антипатриотические настроения среди «образованного общества». Как-то он спросил у Менделеева, в чем, мол, дело.

— Действуют силы разложения: западный империализм, ненавидящий Россию, международное масонство, враг христианства, особенно Православия, и сионизм.

— А что же должен делать в таком случае я, скромный моряк?

— А не быть таким скромным! — весело засмеялся Менделеев, но развивать сказанное почему-то не стал.

Однако кое-что Макаров понял: к чести адмирала надо подчеркнуть, что, прибыв в Артур, он сразу же принял некоторые меры по борьбе с вражеским шпионажем. Уже двадцать девятого февраля им отдан был секретный приказ, где строго запрещалось разглашение сведений военного характера в частной переписке. В приказе говорилось: «Воспрещается описывать порядок движения судов… Воспрещается писать о каких-нибудь недостатках наших судов. Воспрещается писать о полученных повреждениях. Воспрещается писать о каких бы то ни было военных предложениях». Ну, и еще кое о чем…

Сегодняшнему читателю покажется, пожалуй, странным, но этот макаровский приказ был весьма необычен для обихода русской военной жизни той поры. И действительно, знакомясь со многими письмами участников обороны Порт-Артура, нельзя не поразиться, сколько там можно обнаружить сведений, имеющих, безусловно, секретный характер (чтобы не приводить лишних примеров, сошлемся хоть на цитированное выше письмо Верещагина: подробности затопления судов у фарватера крепости, в нем описанные, несомненно, заинтересовали бы штаб адмирала Того). А ведь все письма эти отправлялись самой обычной почтой и никак и никем не просматривались.

Вот почему, зная об этом, Макаров заключил свой приказ просьбой отнюдь не приказного характера: «Ввиду полной невозможности проследить за исполнением сего приказа (!) я оставляю на совести каждого следовать моим указаниям с полной строгостью к себе и прошу людей обстоятельных, чтобы они воздержали тех своих товарищей, которые по слабохарактерности могут повредить общему делу одолеть врага».

Макаров распорядился принять и необходимые меры внешнего, так сказать, охранения. И это было как нельзя более своевременно. Тринадцатого марта русские корабли (кстати говоря, шедшие под флагом самого адмирала) задержали невдалеке от Порт-Артура японский буксир, который тащил за собой китайскую джонку (небольшое парусное судно), там находились десять японцев и одиннадцать китайцев. Показания задержанных были весьма сбивчивы и противоречивы, а японцы оказались к тому же в китайских костюмах и даже… привязали к своим прическам косицы (напомним, что во время правления в Китае маньчжурской династии все подданные Срединной империи обязаны были носить косы). Но вот еще одна характерная деталь: захваченные на шпионском буксире документы некому было прочесть: в Порт-Артуре не нашлось ни одного человека, который смог бы перевести письменный японский текст! И это при том, что в России было множество образованных востоковедов.

Изо дня в день вокруг крепости кружили и различные нейтральные суда с подозрительными корреспондентами на борту. Суда эти время от времени посылали в эфир какие-то радиограммы. Куда? Ясно, что не в Лондон и не в Берлин — тогдашняя радиосвязь действовала на крошечные расстояния. Макаров приказал задерживать такие суда. Задержали. Оказалось, что помимо корреспондентов на борту некоторых находились и японцы (в гражданском, разумеется, платье).

В канун русско-японской войны появился новый вид военно-морской техники, которому суждено было впоследствии сыграть столь важную боевую роль: подводные лодки. Внимательно следивший за всем новым, Макаров пристально интересовался этим делом. Он знал, что и японцы усиленно работали под подводным оружием. Уже двадцать девятого февраля он издал первый в морской истории приказ о средствах борьбы с вражескими подводными лодками.

Вслед за ним последовали еще несколько подобных инструкций и разъяснений на ту же тему. Во взаимодействии с армейским командованием Макаров разработал специальную систему наблюдения за появлением лодок противника вблизи крепости. Все это с совокупности представляло собой принципиально новый вид морской тактики — противолодочную оборону.

Первая в мире подводная лодка была создана и построена в России. Однако руководители морского ведомства и здесь проявили столь свойственную им равнодушную медлительность, отчего введение в строй готовых кораблей недопустимо задержалось. К началу войны в Артур не поступила ни одна лодка. Макаров настойчиво требовал прислать в его распоряжение подводный корабль, полностью снаряженный в Петербурге. Лодку наконец отправили по железной дороге, но в осажденный Артур она не смогла попасть — поздно было…

Макаров обдумывал уже дальние перспективы войны. Прежде всего он намеревался, конечно, усилить наступательные действия. С этой целью он начал разрабатывать план постановки минных заграждений около корейских портов, которые использовались Японией для высадки своих войск. Кроме того, адмирал отдал приказ о минировании ближайших подступов к Порт-Артуру.