Александр Зорич - Первый меч Бургундии

• Название: Первый меч Бургундии
• Автор: Александр Зорич
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2001
• ISBN: 5-227-01425-6

Юноша, погибший много лет назад, возвращается в мир живых волей искушенных в магии големов. Гибель или процветание принесет герцогству Бургундскому этот человек — Рыцарь-в-Алом, галантный убийца, неуязвимый для стрел и клинков? Кто остановит его — воины Тевтонского ордена, опытные инквизиторы, итальянские артиллеристы или герцог Бургундский Карл Смелый? На заснеженном поле брани Рыцарю-в-Алом суждено сойтись в роковом поединке с Первым мечом Бургундии...

---

- А как же устав, который возбраняет надругательство над телами, очищенными от скверны?

- Для Мартина устав сделал бы исключение.

И здесь, хотя его недвусмысленно провоцировали, Карл сдержался. Но понял - если Гельмут "пошутит" еще что-нибудь, его придется содомизировать рукоятью меча в назидание другим полевым инквизиторам Ордена. Чтобы сдерживали язык.

- Давайте карандаш, я подпишу, - сдался Карл и притянул к себе холст. Он понимал, что эти дикие дебаты будут продолжаться ровно столько, сколько требуется для того, чтобы он переменил свое решение не ставить автографа под абрисами погибших.

Когда Карл подписался, Гельмут вздохнул с неподдельным облегчением, словно вышел из парилки. И серьезно, на сей раз без юродства, добавил:

- Вот Вы и сделали меня магистром. Я, герр Карл, Ваш должник навеки.

15

Только когда взору Карла открылись добротные романские стены монастыря Святого Воскресения, когда осунувшийся, но внутренне вполне здоровый капитан Рене облегченно улыбнулся герцогу и сказал "Ну наконец-то, а мы уже собирались выступать Вам навстречу" и когда Карл увидел, что слова Рене не просто риторическая фигура - действительно, оружие у солдат было начищено и вид они имели вполне молодцеватый, он осознал, что произошло нечто по сути своей странное.

Великий герцог Запада собирается предпринять рейд вглубь французских владений, солдат его на полпути валит с ног кишечная чума, а он, вместо того чтобы отказаться от предприятия, рядится прокажённым и рвётся, рвётся, рвётся в страшный замок Орв, хотя понимает, что уже опоздал и ничего сделать не сможет. Вот, теперь он всё увидел и кое-что узнал. И что же?

Этот безнадежно риторический вопрос не давал Карлу покоя всю дорогу от монастыря до милого Брюсселя, где в ту зиму квартировал герцогский двор. "Что же кроме того, что я кое-что знаю? Штаны себе пошью из этого знания или что? Фаблио 1477 - это же так, в сущности, нескоро?"

В Брюсселе было хорошо. Маргарита, крохотная Мария, недавно произведенный в маршалы д'Эмбекур-младший, старая-престарая маман, которой удалось в свои семьдесят сколько-то сберечь удивительную внятность речей и мыслей.

- Ну что, Ваша Светлость? - насмешливо спросила она, озирая дюжего, обветренного сына с головы до ног. - Повстречались со своим chico?[18]

16

Эдвардова посланца Карл узнал сразу. Сорокалетний лендлорд Брюс, который в прошлом году сопровождал своего короля во время бегства из Англии.

- Здравствуйте, милорд, рад видеть Вас во славе, - цветисто приветствовал Брюс герцога, когда тот, преображенный ласками Маргариты и нежными банными водами, смывшими с него последовательно аватары Прокажённого, Тристана, префекта Ложи Нарбоннских Ткачей, Сновидца и Злого Следователя, вошел в уютный гомеостаз выбритого сытого аристократа в батистовых портках и приготовился благосклонно внимать худым вестям от шурина, который, без сомнения, допрыгался со своей фирмой-фирмой "Йорки, Ltd", и теперь попросит на карман ещё денег, кораблей, наемников, да побольше, да получше, да сейчас, немедленно, скорее-быстрее, а не то всему крышка.

- Рад и я видеть Вас во здравии, милорд. В прошлый раз камзол был на Вас похуже, а?

Забавное дело - слова, которые у французов и бургундов могут сойти за предлог для поединка или уж точно приведут к затаенной обиде, с англичанами проходят как крепкая дружеская шутка. Карл знал об этом и добродушное "га-га-га" Брюса его не удивило.

- Да, милорд, здесь Вы свинье в самое рыло вмазали. Но в прошлый раз и дела-то шли похуже, милорд. Но теперь с Вашей помощью нечестию Ланкастеров положен предел. Потому-то я и прислан сюда. Сам я говорю нескладно, но со мною письмо от моего господина. Там всё рассказано как след.

Этого Карл не ожидал. Эдвард, бестия, вернул себе престол?

Письмо было составлено по-французски и притом весьма недурно. Чувствовалась холеная рука наемного французского секретаря.

"Приветствую тебя, мой друг, соратник и спаситель!"

Крепко: друг, да ещё и соратник, да ещё и спаситель.

"Вкратце история моя такова: пришел, увидел, победил. Но не смею опускать подробностей, которые тебе, конечно, интереснее всего.

Как ты помнишь, я готовил войско в Кале до поздней осени и, признаться, уже не был уверен в том, что поспею до зимних штормов переправиться через Канал. Конечно, десять-пятнадцать лье - не расстояние, но и предприятие задумывалось слишком серьезное, чтобы рисковать всем из-за погоды. В конце концов, я не стал дожидаться подхода кондотьеров, заказанных в Вероне моими агентами..."

Карл покраснел. Этих самых кондотьеров, четыре сотни, перекупили бургундские вербовщики и д'Эмбекур присовокупил их к войску, которое по приказу Карла выступало на Амьен.

"...И, погрузив полторы тысячи набранных отовсюду воинов на любезно предоставленные тобою корабли, при ясном небе и спокойном море высадился в устье Темзы. Шаг этот был очень рискованным, потому что меня сразу же могли атаковать солдаты Уорика, но, хвала Геометрии, я это предусмотрел. Брюс из Гэллоуэя, мой лучший капитан, за месяц до этого был тайно переправлен мною в Шотландию, к своим родственникам. Он поднял семь танов против Уорика и самозваный король по необходимости отбыл на север с большей частью войска.

Итак, мы высадились и сразу же пошли на Лондон. Случилось так, что войска Уорика продвигались на север очень медленно, и как только его достигла весть о моей высадке, он повернул обратно. Когда я подошел к Лондону, сердце мое трепетало: откроет ли мой город ворота перед Законом Англии или почтет за лучшее сладкий яд лжеучений врага моего? Оставаться в чистом поле было опасно - со дня на день мог подойти Уорик и тогда моих храбрых, но немногочисленных соратников ждала бы погибель под копытами несчетной конницы Ланкастеров.

Какова же была моя радость, когда ворота распахнулись, сладчайшим песнопением прозвенели цепи подъёмного моста и лорд-мэр Лондона, плача от счастья, вышел мне навстречу с еловой ветвью!

Я не стал спрашивать с него и со своего несчастного народа, где же были они, безгласные и жалкие лизоблюды, кровавые собаки, иудина блевота, когда их господина, понося вавилонской блудницей, гнали взашей из родного дома коварные схизматики. Я лишь любезно осведомился у лорд-мэра, как здоровье его супруги и, узнав, что позавчера она счастливо разрешилась от бремени, вознес хвалу Зодиаку. В первый день я также навестил много знатных фамилий и немало купцов из Сити. Что же, мои расчеты оправдались.

Говоря по правде, в своё время я имел очень близкие и короткие отношения со многими знатными женщинами и богатыми горожанками Лондона. С другой стороны, во время своего многолетнего борения с Ланкастерами я не раз и не два обращался за поддержкой к торговому сословию, и долги мои вместе с процентами ко дню моей высадки в Англии непомерно разрослись. Поэтому не было у меня в Лондоне лучших союзников, чем все хорошенькие жены и дщери влиятельных граждан, а равно и все владетели тугих кошельков. И первые, и вторые склоняли лорд-мэра (в чём немало пособляла и его супруга, и две его очаровательные племянницы) отложиться от Уорика, что и случилось. В Лондоне я захватил двурушника Кларенса и пожелал знать, волею какого темного делания он пришел к союзу с Уориком и что скажет в своё оправдание. Но Ричард, мой младший и невоздержанный брат, пылал такой ненавистью к предателю, что утром Кларенса нашли удавившимся от раскаяния в темнице, а потому оправданий мы так и не дождались.

Итак, Лондон стал моим, а следующий восход уже кровавился пылью из-под копыт и сапог ланкастерских полчищ.

На твои деньги, мой друг, соратник и спаситель, я вооружил немалое войско и, не дожидаясь, пока пыл среди волонтеров угаснет, а наемники протрезвеют, вывел солдат навстречу Уорику.

Мы сошлись в долине близ городка Барнет. Снега всё не было, стояла холодная и сухая осень, в ночь перед битвой на лунном лике обе армии могли зреть очертания розы. После прогремел устрашающий гром, роза надломилась и, словно бы это были её опавшие лепестки, на землю повалил снег - большими алыми хлопьями. Да, снег был алым.

На рассвете случилось жесточайшее сражение в истории королей Англии со времен Гарольда II Годвинсона. Мы с братом Ричардом дрались спешенными в первых рядах. Клянусь Иалтабаофом, снег кипел под нашими стопами и три солнца Тоусона сияли на наших знаменах свинцовым огнем подобно гибельным зракам василиска. Наконец, схизматики дрогнули и бежали. Но семь шотландских танов во главе с Брюсом вовремя подошли к Барнету с севера и из всех наших врагов спасение в бегстве нашли едва ли десятеро от каждой сотни.

Раненый Уорик выпал из седла. Его нога застряла в стремени и ошалевшая лошадь долго волокла его тело каменистым руслом ручья, так что опознать самозванца удалось только по нательному кресту. Схизматик носил золоченое распятие, оплетенное розой с рубиновыми лепестками. Впрочем, многие рубины от тряски осыпались, так что их осталось меньше половины.