Светлана Дильдина - Созвездие Чаши

• Название: Созвездие Чаши
• Автор: Светлана Дильдина
• Жанр: Научная Фантастика

Есть подростки. Есть Чаша. И есть желание выжить.

---

   Да я и без того тихо, подивился Сверчок.

   — Ты с кем шел?

   — С Шеатом… он не виноват, мы оказались по разную сторону разлома — я не удержался…

   Он вздохнул еле слышно:

   — Тяжко тут. Я просился…

   Сверчок поднялся, походил по палате. К окну подошел, потрогал глянцевые листья огромного фикуса, погладил один лист, зачем-то собственный палец с цветочной пылью лизнул. Нет вкуса воли — больница… Спросил, не оборачиваясь:

   — Нунки, скажи, а как мы будем жить — там, снаружи, после всего?

   — Попробовать скопить денег… ведь должна быть возможность. Кое-чему мы тут обучились…

   — Ты не понял. Если мы здесь, в лазарете, только и думаем — как там, внизу? Рвемся туда?

   — Это как-то совмещается, — кривая усмешка, жалкая. — Хочется на волю… и без них — никак. Может, мы просто все кретины, а?

   Разговора не получалось. Там, внизу, с каждым находилось, о чем поболтать. А тут… все фальшиво. Хотя нет. Просто сидеть рядом — честно.

   — Снегирек, — позвал тот шепотом.

— Что?

— Ты заговорил сам… Врачи говорят, что мне больше нельзя в Чашу. Что они не сумеют вылечить быстро… что я не смогу больше держать равновесие…

— Вот как. — В иной момент поздравил бы, а сейчас не знал, что сказать. Нунки смотрел на него запавшими, но блестящими глазами:

— Я не хочу уходить, Снегирек. Пока меня никуда не отправили… я буду очень проситься обратно.

— Не стоит. Ты же погибнешь.

— И вы мне «поможете», да? — спросил едва слышно. — Как бесполезному?

— Я — нет. Другие… наверное, могут. Тебе виднее.

— Я все равно вернусь.

— Не вынуждай других быть убийцами, Нунки, — он говорил жестко. — Или самоубийцами. Я не уверен, что до конца тебя понимаю… но я сам заговорил о том, что мы меняемся в этой Чаше. Тебе будет плохо на воле. Может быть, ты, как Сабик… предпочтешь умереть. Но не подставляй других.

Понял, что Нунки плачет — не всхлипывая, просто смотрел в потолок, а по щеке плыла, иначе не скажешь, большая круглая слеза, оставляя блестящую дорожку. По второй, наверное, тоже — не видел, стоя сбоку.

— Ты не сердись, — неловко сказал Альхели. — Но так правильно. Если вернут — чего уж там, а самому — не надо.

Потоптался на месте:

— Я пойду, ладно?

Вышел, притворив за собой дверь. Думал, что, может, больше никогда не увидятся. Выругался бы — но слова на язык не шли. И это — Нунки, недавно готовый на все, чтобы выжить…

   Собственная беда показалась мелочью — настолько, что Сверчок притих и терпеливо ждал почти две недели. Когда позволили, стал понемногу сустав разрабатывать, чтобы не появиться перед своими эдакой окаменелостью. И все думал о мальчишке, лежащем за десяток шагов от него. Им еще раз позволили поговорить, но лучше бы не позволяли. Сверчок только взгляд бросил на бледное, но решительное лицо, как потерял желание кого-то в чем-то убеждать. Злился — на себя.

   А самое неприятное случилось, когда вернулся — домой… как иначе назвать?

   Встретили его тепло — хотя приглядывались весьма явно. В норме ли? Много ли времени пройдет, прежде чем восстановится полностью?

   Это ерунда, мальчишка знал — он-то остался прежним.

   Увидел, как Риша стоит возле Мираха, что-то говорит ему, и лицо оживленное. И — на короткий миг приникла к «островитянину», кончиком косы провела Мираху по носу. Убежала со смехом.

   Риша. Сестренка, которую пытался оберегать с самого первого дня. Ради которой… Стыд испытал. Сперва — за собственную глупость. Защитник, блин. Рыцарь на белом осле! Потом — за собственное бессердечие. Еще не хватало девчонке счет предъявить…

   Она сама пришла, села рядышком. Штаны и майка лиловые, за ухо заправлена веточка аспарагуса — девчонки дурачились.

   — Сердишься.

   — Уже нет, — ответил честно. — А ты… смирилась, — отвернулся, покачал ногой над пропастью.

   — Смирилась… Я поначалу просто боялась. Не только его, вообще… А потом… в общем, он нравится мне, Альхели. Я, наверное, даже его люблю.

   — Если не уверена, значит, не любишь…

   — Тебе-то откуда знать? — очень по-женски сказала она. — Глупо у нас это все… Вот Тайгета любит Гамаля, а он — ее.

   — Ой, да оставь ты… — разговаривать на подобную тему было неловко. Сделать, что хочется, с той же Мирой, раз сама рада — завсегда пожалуйста. А разговоры всяческие…

   — А ты изменилась, Синеглазка, — грустно сказал Альхели. — Такая домашняя девочка была… ты и сейчас домашняя, правда. Только иначе. Я рад, что ты не стала жестокой.

   — Ты тоже изменился, Сверчок.

* * *

   Есть такое деревце — гуарроба, Невеста Грома. Живет не одну сотню лет, и растет очень медленно. Можно его в горшке выращивать, долго-долго, лет пятьдесят, а оно едва человеческого роста достигнет. А у Майи деревце — до колена…

   В книжке, принесенной Мирахом, Эниф вычитал занятную штуку. И после этого все с Мирой шептался, давно ее из других девчонок выделял. А потом Майя свое деревце покалеченным нашла — одна ветвь отломана, а Эниф и Мира что-то увлеченно перетирают, смешивают и на каменке сушат. И запах — не сильно приятный, сладковато-терпкий, отдаленно на запах перегнившего сена похож.

   — Эй, химики недоделанные, вы что там творите? — первым не выдержал Регор.

   А когда ему объяснили, посмотрел уважительно и сказал:

   — Вещь!

   Мирах в последнее время все чаще уединялся — и без того занял отдельное «логово», да еще и днем порой туда нырял — и попробуй кто выдерни без веской причины! Огрызался на малейшую невинную шутку, если та чем-то приходилась не по нраву. Те, кто рискнул заглянуть в «логово», утверждали — он то сидит, то лежит, глядя куда-то перед собой.

   Вот после такого уединения Мирах и вышел.

   Увидел — подростки, радостные, развалились на кубиках — бреде архитектора, и смотрят осоловелыми глазами.

   — На, — протянул ему Эниф конвертик маленький. — Вдохни, и будет хорошо…

   Мирах конвертик взял, понюхал, потом поинтересовался:

   — Это кто ж такой мастер?

   — Мы с Мирой, — радостно ответил Эниф чуть заплетающимся языком. — Вот, видишь это… дерево с корой? Оно самое вот.

   — А… — металлическим каким-то голосом откликнулся Мирах, подошел к «дереву», выдрал его из горшка и, раскрутив, зашвырнул в Чашу подальше.

   — Ты это… что? — вскочили Эниф и Шеат; остальные приподнялись, ошарашенные.

   Мирах подошел к Энифу, улыбнулся очень нехорошо, подозвал:

   — Иди сюда, разговор есть.

   Тот подошел, нахохлившись, неуверенно ступая. Ничего плохого не ожидал. И Мирах ударил его — со всей силы. Потом еще и еще — намеренно жестоко, по сравнению с этим все прежние драки детским лепетом показались. Такого Альхели еще не видел. То есть здесь, в Чаше не видел — а в прошлом, на улицах, приходилось. Когда бьют, желая противника убить, но не сразу; неважно, кулаком, ногами или обрезком трубы. Подростки перепугались — никто не вмешался. Эниф уже на полу валялся, пытаясь закрыться, хоть голову — Мирах отвесил ему еще один полновесный пинок, и обернулся к Мире. Та побелела, но с места не двинулась. Уж какой невероятной мощности ураган промчался в голове Мираха, по лицу было видно — бешеный совершенно; а руку на девчонку он все же не поднял.

   Шедар вылетел из тренажерного, остановился у Мираха за спиной, готовый удар блокировать, если что — всего на полминуты опоздал.

   — За что? — прошептал Эниф, размазывая по лицу слезы и кровь. А глаза несчастными были — и полными недоумения. Ни следа наркотической поволоки.

   — Я же как лучше хотел…

   Мирах прикусил губу; первым склонился к Энифу, помогая тому подняться. Другие перехватили его, поддержали — Эниф дохромал до кубиков, а слезы все текли по щекам.

   — Я тоже успел прочесть эту книжку, — сказал Мирах, отходя немного от группы и присаживаясь на край одного из сидений. — И с наркоманами в одном притоне жил. И один из них сдох у меня на глазах… а дружок его — я видел, во что он превратился. Я не хочу выходить в Чашу с человеком, у которого мозги дурью сплющены… тем более подсаживаются на это — за здорово живешь. И мрут тоже. Блин, великие химики… Спасибо скажите, что живы еще! — рявкнул он.

   — Ну, а бить-то зачем? — спросила Шаула.

   — Чтобы дошло…

   — Чтобы показать, что кому-то здесь больше всех позволено! — вскинулся Сверчок, зазвенел голос. Поддерживал Энифа — тот все еще всхлипывал, согнувшись, держась то за ребра, то за бедро.

   Мирах присвистнул, спрыгнул с кубика и шагнул к Альхели. Остановился напротив.

   — У тебя штатная должность — в каждой бочке затычка?

   — Может, и так, — выпрямился, насколько мог, хоть и не встал — не бросать же Энифа.

   — То-то смотрю… встреваешь, куда язык дотянется…