Джон Мэн - Чингисхан

• Название: Чингисхан
• Автор: Джон Мэн
• Издательство: Эксмо
• Жанр: История
• Год: 2006
• ISBN: 5-699-13936-2

Со времени смерти Чингисхана (Темучина), великого полководца и завоевателя, прошло уже более восьми с половиной веков, однако интерес к этой яркой и выдающейся личности не только не угас, а, наоборот, продолжает расти с каждым го дом. В 1995 году Всемирный информационный центр назвал Чингисхана человеком тысячелетия. Создатель уникального государственного образования, которое объединило Дальний Восток и Среднюю Азию, он оказал огромное влияние на развитие евразийской цивилизации. Завоевания Чингисхана привели к модернизации мировых религий, изменили каноны искусства, заставили Запад и Восток выработать новые правила торговли.

Но можно ли только этим объяснить повышенный интерес к легендарному завоевателю — к личности, соединившей в себе качества стратегического гения и умелого руководителя, безудержную энергию и железную хватку, к великому воину, чья звезда много столетий назад взошла и засияла в бескрайних монгольских степях?

В поисках ответа на этот вопрос автор данной книги тщательно проследил историю жизни Чингисхана от его рождения до последнего похода, все этапы возникновения великой монгольской империи, проанализировал последствия ее существования для мировой цивилизации и выдвинул свои версии причины воссоздания культа Темучина в наши дни.

---

Пока что нет никаких свидетельств, что это место имеет какое-нибудь отношение к Чингису. Но поскольку речь шла о Чингисе, и именно это помогло собрать деньги и организовать все паблисити, его нужно было как-то притянугь. Это определенно устраивало одного монгольского члена экспедиции, Базагура, который сделал карьеру на маркетинге мест, связанных с Чингисом, многие из которых вызывают очень большой скептицизм в отношении их подлинности. У ограды экспедиционного лагеря стоит плакат на доске: «Место Великих, упоминающееся в «Тайной истории».(Под пись) Экспедиция Чингисхана». Это было наглым надувательством, так как слова «Место Великих», сами по себе, результат недоразумения. Они существуют единственно потому, что в 1941 году русский переводчик неверно передал туманную фразу, относившуюся к жертвоприношению на кладбище предков. В то время среди монгольских ученых господствовала русская культура и русский язык, и эта ошибка в 1947 году перекочевала в популярную тогда монгольскую версию. Ошибку так с тех пор и не исправили, в результате чего место захоронения Чингиса, будь то на Бурхан Халдуне, здесь или где-то еще, люди, которые должны бы в этом разбираться и разбираются, обычно называют Местом Великих. Никаких данных о том, что монгольских вождей когда-либо хоронили на каком-нибудь одном кладбище, не получено.

Путаница и разногласия постепенно вылились в нескрываемую вражду. Филолог Бадамдаш пришел в ярость по поводу затеянного Кравицем предприятия: «Он на сто процентов заблуждается! — заблуждается как теоретически, так и этически — слишком рано раскапывать могилу Чингиса. Все равно ему ее не найти. Это государственная тайна. Могила определенно не внутри Стены Дающего, Стена относится к временам киданей, ее построили задолго до Чингиса».

По иронии судьбы, именно созданное вокруг Чингиса паблисити послужило причиной того, что раскопки Кравица были внезапно приостановлены вскоре после того, как я побывал на них в 2004 году. Люди наверху стали проявлять недовольство тем, что иностранцы суют нос в самые священные места Монголии, хотя нигде не сказано, что Стена Дающего была для кого-то священной или имеет какое-то отношение к Чингису. Команде Кравица велели сворачиваться, и, если верить газетам, не без ликования. «Давайте уважать наших предков!» — провозгласила монгольская еже дневная газета «Унэн» («Правда»), опубликовавшая 17 августа интервью с Вудзом, уже собиравшимся к этому моменту отбывать из страны. Интервью заставляло думать о некоей реальной, пусть даже неявно сформулированной, политической оппозиции.

Репортер: Кто остановил вас?

Вудз: Не могу сказать точно, кто. Думаю, 22 июля главу местной администрации попросил глава аймака (области).

Хотя если послушать Кравица, то все было как раз наоборот. Как обстояло с так называемым запретом вести раскоп ки на Бурхан Халдуне? Чепуха, сказал он. У них было право копать где им будет угодно, в том числе на Бурхан Халдуне. Они выбрали Стену Дающего, потому что это место самое красивое. Раскопки закончились по той причине, что закончился сезон. И ничего другого. Все разговоры о политических интригах или недовольстве местных властей либо не правда, либо имеют в своей основе решаемые вопросы, либо речь идет о совершенных пустяках. Если вспомнить о напористости Кравица, его финансовых возможностях, если вспомнить о несомненной важности этого места и если вспомнить о согласии экспедиции включить в свой состав монгольских археологов и институты, я не могу не думать, что оппозиция сойдет на нет и команда Кравица возвратится, и ее ждут важные, даже потрясающие открытия.

Но только там, где расположена Стена Дающего. Не на Бурхан Халдуне. И, готов поспорить, не в связи с Чингисом.

17 На священной горе

Издалека бурхан Халдун-Хан Хентей казалась не такой уж неприступной: не очень высокая, всего в двухстах километрах от Улан-Батора, на расстоянии одного дня езды на машине. Но когда я начал обсуждать идею подняться на нее, мои собеседники, люди знающие, начинали качать голова ми и поджимать губы. Подъезд к горе идет по 30-километровой дороге, проходящей по вечной мерзлоте, весной она превращается в сплошную грязь. Летом непрерывные дожди делают ее непроходимой. Я мысленно задвинул эту идею в запасники.

Но вдруг образовалась щелочка, сквозь которую засветилась возможность все-таки осуществить ее. Поездка в Аврагу, место, где, возможно, родился Чингис и где находится Голу бое озеро, на котором его, возможно, провозгласили ханом, оставила в моем распоряжении один-два дня. Мы переезжали вброд Керулен, поток метров 150 шириной, неглубокий, но очень быстрый, когда передо мной открылось, что есть возможность осуществить свою мечту. «Уазик» добрался уже до середины реки, когда вода плеснула в двигатель, и он умолк. Хишиг, шофер с обожженными паяльной лампой руками, отнесся к этому типичному сельскому происшествию со столь же типичным равнодушием. Двигатель или подсох нет, или не подсохнет. Если не подсохнет, подъедет еще какой-нибудь всадник или машина, или Хишиг сам сходит за помощью, или получится еще что-нибудь. Так или иначе, но последующие несколько минут воцарится полный покой, и не будет слышно ничего, кроме журчанья воды по каменистому дну реки.

Появился шанс узнать точно, где мы находимся, — во всех отношениях. Гойо занялась своими инструментами, я разложил карту. Да, координаты подсказывали нам со всей определенностью, на каком участке реки, посредине которой мы застряли, мы находимся. Я проследил течение Керулена по карте. Вон там, в 60 километрах на север, в двух шагах от самого Керулена, находится Бурхан Халдун. Разве это расстояние? Кроме того, последние дни не выпадало ни капли дождя. Было бы преступлением не попробовать, нельзя ли, по крайней мере, подобраться к нему поближе.

Мотор завелся минут через пять. На другой стороне Керу лена, чуть подняться вверх по течению, находился юрточный лагерь, где мы должны были переночевать в тот день. И где я смогу получить более подробную информацию от хозяина лагеря Гансуха, который расширил свой туристский бизнес на сельскую местность. И тут же стала очевидна главная помеха — мухи. В горах Хентей влажное лето сопровождается неисчислимыми полчищами мух, а это лето было влажным, и вокруг кишмя кишели неотвязные создания, крошечная въедливая мошкара и огромные кровожадные слепни, доводившие до измождения лошадей и загоняющие людей в наполненные дымом кизяка гээры. Стоило выйти из юрты, и невозможно было не размахивать руками. Мы с Гансухом могли бы общаться с помощью семафора. Если меня не остановила грязь, то могут остановить мухи.

Кроме того, то, что не расстояние для стервятника, становится бесконечностью для неопытного и к тому же вечно спешащего путешественника. Дорога туда, даже если она сейчас проезжая, заканчивается болотом, вдающимся в понижение между двумя холмами, которое, в свою очередь, заканчивается болотом, из которого вытекает река, а затем еще 20 километров, пока дойдешь до подножия горы. Я воз разил, что люди добираются туда каждый год, чтобы почтить память Чингиса. Да, но монголы добираются туда на лошадях, медленно, большими группами. Для меня это будет кошмаром логистики. Все эти места расположены на территории ненаселенного Национального парка Хан Хентей. Там не найти никаких скотоводов, чтобы разживиться пищей и ночлегом. Нет никаких гарантий, что туда проедет машина. Если я решу ехать на лошадях, их нужно нанимать в Монгоморте, это 70 километров от горы, и только добираться до горы придется дня два, а это, в свою очередь, означает, что все мероприятие нужно готовить загодя, за несколько недель по меньшей мере. Мне понадобится проводник и кто-нибудь присматривать за лошадьми, готовить пищу, натягивать палатку, и для него нужна четвертая лошадь. Вся эта операция будет громоздкой и достаточно растянутой во времени, так что все население окружающих местностей будет о ней знать, что повлечет за собой необходимость обзаводиться официальными разрешениями, поскольку Бурхан Халдун часть национального парка. Если я попробую пробираться туда на «уазике» со своими тремя спутниками, то вступлю в конфликт с местным табу. Возвышенность, которую придется пересекать, еще с добуддийских времен считается священной. Даже ламам запрещено ходить туда, как не может появляться там, и женщина. Гойо придется остаться на кряже. Лучше выбросить эту мысль из головы.

Я этого сделать не мог. Я должен был попытаться взглянуть на священную гору Чингиса хотя бы издалека. Нужно действовать просто, быстро, не рассуждая и надеяться на лучшее.

На следующее утро мы двинулись на север по лабиринту автомобильных следов между темно-коричневыми домика ми и палисадниками Монгоморта. Он очень походил на городок Старого Запада до того, как там появились дороги и ограды, и имя у него было очень подходящим — «У Серебряной Лошади». А там, за выездом из него, на несколько часов нас ждало счастье, какого не получишь, отправляясь в путь верхом, — врывающийся через открытые окна ветер выдувает мух, «уазик» легко мчится по открытой саванне, в километре среди осин и берез красиво извивается Керулен, а впереди манящие громады гор.