Георгий Голубев - В паре с сотым

• Название: В паре с сотым
• Автор: Георгий Голубев
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Зона номер три - это воздушное пространство над северной окраиной аэродрома. Нам хорошо был виден самолет Клубова. Летчик пилотировал вдохновенно, энергично. Каскад фигур высшего пилотажа буквально лился безостановочно, непрерывно.

Я понимал, что Клубов сейчас "выжимает" все, на что способен новый самолет известного советского конструктора.

Все, кто наблюдал сейчас за полетом Клубова, восхищались мастерством летчика. Да и о машине авиаторы отзывались высоко, с похвалой: на таком истребителе, мол, можно колотить "мессеров" и "фоккеров" за мое почтение!

Отпилотировав, Клубов вошел в крутую спираль и стал снижаться.

- "Весна"! Я - "Сорок пятый". Задание закончил, разрешите вход в круг.

- Разрешаю! Я - "Весна", - ответил руководитель полетов.

Клубов вошел в круг, после четвертого разворота выпустил шасси и посадочные щитки и доложил:

- "Весна"! Я - "Сорок пятый". Разрешите посадку...

Это были последние слова, которые я слышал от моего боевого товарища в его жизни.

Дальше произошло невероятное и непредвиденное.

Самолет Клубова коснулся грунтовой взлетно-посадочной полосы и побежал по ней. Под воздействием бокового ветра самолет почти незаметно стал уклоняться вправо, выкатился за пределы полосы и уже на малой скорости на глазах у всех словно бы споткнулся и... скапотировал. Вначале самолет стал на нос, задрав высоко кверху хвостовое оперение, мгновение постоял, словно раздумывая, в строго вертикальном положении, и как бы нехотя, медленно стал валиться на спину.

Вначале мы не понимали, что случилось. Все происходящее казалось видением, миражом. Но чей-то встревоженный голос вывел всех из состояния оцепенения. Мы видели истребитель, лежащий кверху колесами, мы знали: там, в кабине, в опасности наш друг и боевой товарищ. И стремглав помчались ему на помощь. Нас обгоняют какие-то автомашины, промчалась санитарная, гудит пожарная.

Когда мы прибежали, было уже поздно. То, что мы увидели, отказывалось воспринимать наше сознание: голова Клубова была придавлена к земле левым бортом истребителя. Небольшая лужица крови...

Где только взялись силы! Сбивая руки, торопясь, приподнимаем тяжелый груз, высвобождаем летчика, относим его в сторону. Врач говорит, что сердце бьется. Мы надеемся на чудо, ждем. Клубов лежит на руках у своего учителя и командира - Александра Ивановича Покрышкина. Бесстрашный ас страны сейчас бледен и ошеломлен. Он тоже ждет чуда. Ждет десять минут, двадцать, сорок. И низко опускает голову. Мы никогда не видели у этого человека влажных глаз. Теперь он прячет их от нас. Мы тоже плачем: Саша Клубов скончался...

Тяжела была эта утрата для всех. Не хотелось верить, что не взлетит больше ввысь на своем истребителе крылатый витязь, Герой Советского Союза капитан Александр Федорович Клубов, что не услышим мы в шлемофоне знакомого, с хрипотцой голоса "сорок пятого", что навеки остановилось горячее сердце бойца. Не хотел, не мог я поверить в это. Но пришлось подчиниться суровой, горькой истине.

Причиной гибели капитана Клубова оказалась... небольшая канава, размытая ливневым дождем. Была она немного в стороне от взлетно-посадочной полосы, справа, скрытая травой. И надо было случиться такому, что одно из колес самолета Клубова на пробеге угодило именно в эту канаву...

Нелепая случайность, которая обернулась трагедией. Она дорого обошлась нам. До сих пор сердцу больно от той тяжелой утраты. На боевом счету А. Клубова было уже более 40 сбитых самолетов противника!

Вскоре после случившегося был опубликован Указ Президиума Верховного Совета СССР, которым Александр Федорович Клубов награждался второй медалью "Золотая Звезда". Посмертно. И во Львове, на Холме Славы, на его гранитном надгробии камнерез поверх слов "Герой Советского Союза" высек еще одно слово: "дважды".

И когда полк снова начал интенсивные боевые действия, где-то рядом был Саша Клубов. Он тоже летал, он тоже дрался. И даже порой слуховые галлюцинации заставляли сердце встрепенуться: в шлемофоне вдруг слышался знакомый тембр, знакомая фраза. Но разум тут же гасил радость: "Нет, это только показалось!.."

Трудно было привыкнуть к мысли, что его, Клубова, нет более с нами. Сколько раз я летал с ним в паре! Не раз прикрывал его в бою.

Вылетая с Клубовым на выполнение боевого задания, я всегда был уверен в успехе. Руководил он воздушным боем твердо, спокойно, тактически грамотно, вел его в высоком темпе. Атаки Клубова были дерзкими, стремительными, неотразимыми. Он обладал высокой физической выносливостью, крепкой волей, уравновешенностью. Он не знал страха в бою, никогда не пасовал перед численно превосходящими силами противника. Ведет восьмерку, а навстречу порой двадцать, а однажды даже полсотни вражеских самолетов. Атакует! Смело, решительно. И сбивает врага. И снова ищет его. Нет врага в воздухе штурмовыми действиями громит наземного противника.

Давала себя знать школа Покрышкина. Особенно ярко, убедительно продемонстрировал это Клубов в короткий период боев под Яссами, где за неделю он свалил 13 вражеских самолетов! Два - в паре с Николаем Карповым и 11 - с Андреем Иванковым.

Об Иванкове, о его призвании летчика, мужестве бесстрашного воина, о его многотрудной послевоенной судьбе я еще расскажу. Замечу лишь, что недавно я побывал у него в гостях в Волгограде, чем несказанно обрадовал бывалого бойца. А у меня болит за него душа, душит обида:

тяжелая болезнь приковала Андрея к постели, и он мне напоминает Николая Островского своим мужеством, своей непреоборимой жаждой творчества, своим оптимизмом, своей новой формулой боя: жить, бороться и не сдаваться!..

Итак, под Яссами образцы мужества, храбрости, боевого мастерства проявил не только сам Клубов, но и его верные напарники - в одних случаях это был Карпов, в других - Иванков.

Бои были напряженные, ожесточенные. И все - с численно превосходящим противником. Вот как проходил, например, бой 30 мая.

Восьмерку наших истребителей на прикрытие наземных войск повел Клубов. В строю шли Карпов, Петухов, Барышев, Трофимов, Кетов, Табаченко и Чертов.

Только пришли в заданный район - по радио команда: идут "лаптежники". А вот и они! Идут с юга - девяткой, плотным "клином". Клубов с ходу атаковал ведущее звено и у всех на глазах сбил одного Ю-87. Из атаки он вышел под вспыхнувший бомбардировщик, и хлынувшее из того масло попало на истребитель. Но ничего страшного. Кто-то предупредил Клубова: осторожно, в хвост зашел "мессер".

- Вижу! - коротко ответил Клубов и взял ручку на себя. Гитлеровский летчик, видимо, так увлекся и все свое внимание приковал к машине Клубова, что... не заметил горящего "лаптежника" и прямо врезался в него.

Трофимов с Табаченко тоже сбили по "юнкерсу". Строй бомбардировщиков нарушился. Они поспешили разгрузиться и поскорее уйти. Истребители прикрытия ничем не могли им помочь: они были крепко скованы боем. Вначале "мессеров" было десять, потом пришло еще звено. Однако враг успеха не добился.

Тем временем в ударной группе остались двое - Клубов с Карповым. На них насело звено "мессершмиттов". Четверка прикрытия дралась выше с другой восьмеркой "мессеров".

Ведя бой на высоте 300-500 метров, Клубов и Карпов ходили "ножницами", свалили двух вражеских асов. Но на одном из разворотов Карпов запоздал - не выполнил в нужный момент поданную Клубовым команду, и "мессершмитт", поймав машину Карпова в прицел, зажег ее.

Карпов выпрыгнул из горящего самолета, когда до земли оставалось метров сто. Парашют не успел полностью раскрыться. Летчик погиб.

Клубов тоже возвращался на подбитой машине: в хвосте разорвался снаряд и перебил тягу управления рулем высоты. Истребитель оказался неуправляемым в вертикальной плоскости. Ручка свободно ходила от себя и на себя. Оставалось одно: покинуть самолет. Но Клубов пошел на риск, - стал управлять самолетом... триммером руля высоты с помощью троса, который, к счастью, не был перебит: то потянет его на себя, то отпустит. Истребитель понемногу реагировал на это. И еще - оборотами мотора.

Клубов привел свою машину, как говорят в авиации, на "честном слове", но сумел посадить ее. Истребитель сделал короткую пробежку - и замер. Винт не вращался. Вся машина была изрешечена. Тут и там зияли пробоины. Летчик спас самолет и сам остался невредим.

Это был риск, сочетавшийся с уверенностью, хладнокровием и высоким мастерством пилотирования. Я тогда еще раз убедился, какой это незаурядный летчик. Вспомнилось прошлое. Фронтовая жизнь свела меня с Клубовым еще на Северном Кавказе, под Тихорецкой. Полк отвели в тыл, и летный состав переучивался с истребителей И-16 на новую материальную часть. Здесь мы и повстречались.

Клубов к тому времени уже был не новичком на фронте, а опытным воздушным бойцом. Летая на истребителях-бомбардировщиках "Чайка", он произвел более полутора сот боевых вылетов на бомбометание, штурмовку и разведку. Он уничтожил около 40 автомашин с боеприпасами и другим грузом, вывел из строя 15 зенитных огневых точек вместе с расчетами, уничтожил 10 бронемашин, до трехсот гитлеровских солдат и офицеров. На аэродромах он сжег 16 и в воздушных боях лично сбил три вражеских самолета. О боевых делах, о ратных подвигах свидетельствовало и обгоревшее лицо отважного сокола.