Газета День Литературы - Газета День Литературы # 71 (2002 7)

• Название: Газета День Литературы # 71 (2002 7)
• Автор: Газета День Литературы
• Жанр: Публицистика

---

Пошлость, пошлость, пошлость... Пошлые фразы, пошлые развратные отношения, нет никаких сдерживающих начал для их низменных инстинктов. Постоянное сквернословие, нецензурные, оскорбляющие слух выражения, которыми кишит речь и женских персонажей. Омерзительные, постыдные сцены, показанные как обыденность жизни, как норма существования. Скудоумие героев сочетается с полным отсутствием понятий о добродетели, нравственности, о каких-то, хотя бы элементарных человеческих чувствах и привязанностях. И все это разукрашено режиссерскими придумками, операторскими и постановочными эффектами, изобретательным музыкальным оформлением, призванными придать фильму философичность и значительность. "И как бы затейлива, изощрена, льстива или "эффектна" ни была внешняя видимость его созданий или проявлений,— это будут лишь упадочные творения, эффектные пустоты, угодливые соблазны, "повапленные гробы",— обнажал их замыслы И.А.Ильин. Поэтому и ощущение такое, что встали из гроба отвратительные разложившиеся мертвецы.

Как говорил Верховенский в "Бесах": "...одно или два поколения разврата теперь необходимо; разврата неслыханного, подленького, когда человек обращается в гадкую, трусливую, жестокую, себялюбивую мразь, — вот чего надо! А тут еще и "свеженькой кровушки", чтоб попривык". Порнографические сцены, убийства и насилия переполняют этот фильм. Но сегодняшние верховенские, которые запустили его, идут еще дальше. Живя в России и питаясь ее культурой, эти безродные общечеловеки откровенно унижают и оскорбляют наше национальное достоинство. Но развращенным фантазерам этого мало, им необходимо такое коленце выкинуть, чтобы несколько поколений русских не оправились от морального унижения и шока.

Название фильма "Москва" — символично. Москва как место действия выбрано не случайно, она показана в разных видах как среда обитания персонажей, то становящаяся для них ловушкой, то полигоном для преступных деяний. И само слово "Москва" в том или ином контексте проходит через весь фильм: оно звучит в разговорах, песнях, прочитывается в названиях гостиниц и кинотеатров. "Москва" становится одним из неназванных персонажей фильма. В одном из порнографических эпизодов, являющемся ключевым по развитию сюжета, показано, как надо с ней поступать. Взяв карту России и вырезав ножом круг по границам Москвы, через это отверстие Лев совершает извращенные половые действия со своей партнершей Машей. Заметьте, по воле авторов, оба они русские. Авторы фильма дерзко демонстрируют: вот кто вы и чего вы заслуживаете. Фильм кончается тем, что после всех совершенных мерзостей и надругательств Лев, женившийся одновременно на двух сестрах, в компании с их матерью Ириной, приходят на Красную площадь. И долго, много раз повторяясь, на фоне этой патологической четверки, тупо уставившейся на всполохи вечного огня, заполняя всё пространство, звучит, голосом похотливой Оленьки, песня о Москве: "Здравствуй, город родной и любимый, // 3дравствуй, красная наша Москва!..."

Москва — столица России, национальная, государственная и духовная святыня нашего народа. Вокруг Москвы возрастал народ, укреплялась Российская Держава. Москва — это святыня для каждого русского, живущего в России, или, тем более, оторванного от нее. Попытались бы авторы фильма воплотить подобный кощунственный замысел со столицей Израиля или США? Можно смело сказать, что нет, потому что немедленно последовало бы суровое наказание. А в России, являясь ее гражданами, они безбоязненно преступают основополагающие нравственные и религиозные табу, совершая кощунственное надругательство над нашими национальными, государственными, духовными святынями. В этом преступлении повинны не только непосредственные создатели фильма — скопище развратников с профессиональными приемами режиссеров, сценаристов, актеров, операторов и прочая и прочая нечисть. Каинова печать стоит также на тех, кто их финансировал и поддерживал. В титрах под "грифом благодарности" проходят многие фирмы и организации, в том числе Госкино РФ (что, на развитие такого кино просят они деньги из наших бюджетных средств?), подведомственное министру швыдкой культуры. Есть там и отдельная строчка, где выражена "специальная благодарность Алле Гербер", маме режиссера Зельдовича. Возможно, мадам Гербер, несущая в себе "скромное очарование буржуазии", своим примером вдохновила свое чадо на Геростратов подвиг, став прототипом для Ирины? А может, еврейская международная правозащитная организация, президентшей которой она является, зная, что она вся из себя безсребренница и совершенно не приспособлена жить во враждебной российской действительности, сама решила финансово поддержать ее отпрыска? Трудно сказать, кто более всего из единоверцев постарался. Но в создании этого фильма участвовали не только те, чьи имена значатся в титрах, но и вся швыдкокультура, ее ненасытная потребность в разврате, извращениях, зверствах. Этим "наперсникам разврата" я не буду доказывать, что у нас другой менталитет. Законными путями трудно призвать создателей этой порнографии к уголовной ответственности, потому что сегодня — их власть. Как и они, вместе с ними, она находится по ту грань света и правды.

Великий русский святой Феофан Затворник считал, что ради спасения России необходимы самые реши тельные меры: "неверие объявить государственным преступлением, надо свободу замыслов пресечь, зажать рот журналистам и газетчикам". Он указывал причину постигших нас сегодня несчастий — в нашем увлечении чуждой по духу, отрекшейся от Христа культурой Запада: "Западом и накажет нас Господь... Нас увлекает просвещенная Европа... Да, там восстановлены впервые изгнанные из мира мерзости языческие, оттуда уже перешли они и переходят к нам. Вдохнув этот адский угар, мы кружимся, как помешанные, сами себя не помня...".

Помоги нам Бог, выйти из этого кошмарного швыдкого хоровода!

Владимир Винников ВОЗВРАЩЕНИЕ МИФА

Проблема культурного самоопределения русского народа снова становится незримым центром тяготения всей современной общественной жизни. Причем “культурного” — в самом общем смысле “культуры” как совокупного способа бытия: идейного, политического, экономического. Опыт последнего десятилетия вызвал к жизни новые формы народной культуры, неизбежно осмысляемые в рамках мифологического сознания. Возвращение русского мифа происходит неприметно и неумолимо, подобно наступлению весны, и никакие “правовые заморозки” уже не в силах предотвратить этот естественный процесс.

МИФОЛОГИЯ ЛИЧНОСТИ Юрий КУЗНЕЦОВ. До последнего края. — М.: Молодая гвардия, серия "Золотой жираф", 2001, 463 с., тираж 3000 экз.

Стихи всякого истинного поэта вызывают прежде всего со-звучие и со-чувствие в сердцах читателей, а потому наличие-отсутствие серьезных критических статей и даже монографий, а тем более таких по необходимости кратких отзывов мало что способно изменить в его судьбе. Но, хотя я вовсе не рассматриваю творчество и личность Юрия Кузнецова в качестве иконы, на которую можно только молиться, некоторое повторение очевидного, наверное, будет оправданным. Особенно на фоне шквала упреков, обрушенных в его адрес за последнее время из той литературной среды, которая вдруг (или не вдруг?) активно начала "столбить" за собой некую монополию на толкование того, что есть патриотизм и духовные ценности русского народа. Нет смысла отрицать прискорбный для упрекающих факт, что в заново открытую ими и потому милую их сердцу формулу "православие, самодержавие, народность" поэзия Юрия Кузнецова никак не вписывается. Но отрицать или умалять его значение для отечественной культуры на данном основании — занятие нелепое, чтобы не сказать больше.

Своего рода избранное поэта, отражающее практически весь его творческий путь, от "Атомной сказки" конца 60-х до стихов 2000 года, составленное и отредактированное Н.Дмитриевым, дает неопровержимые доказательства этого значения — неопровержимые, во всяком случае, для людей, не страдающих чрезмерной избирательностью памяти. В этой связи ограничусь лишь некоторыми тезисами о феномене кузнецовского творчества, поскольку надеюсь вернуться к нему в более обстоятельной работе.

Поэзия Юрия Поликарповича Кузнецова выросла на обломках "сталинской" мифологии, фактически разрушенной собственными успехами и превращением нашей страны из аграрной — в индустриальную, из деревенской — в городскую, что произошло на рубеже 50—60-х годов ХХ века. Отмечаемая большинством исследователей "мифологичность" творчества Ю.Кузнецова была яркой эстетической реакцией на окончательный крах этой сталинской мифологии и своеобразной альтернативой мифологическому советскому официозу 70-х годов. Его обращение к "готовым" формам традиционной народной мифологии, связь героя кузнецовской поэзии с этим сказочным, ирреальным, но представляемым как действительный, миром — и составляло главное художественное открытие поэта.