Денис Субботин - Ларец Самозванца

• Название: Ларец Самозванца
• Автор: Денис Субботин
• Жанр: Исторические приключения

Правление царя Дмитрия Иоанновича (под таким именем он венчался на царство и кем бы он ни был, так его и должно называть) — одна из самых таинственных и странных страниц в истории России. Достаточно сказать, что проправив около года, он не сделал ничего из того, в чём его обвиняли после смерти, но лишь начал то, что потом продолжил Пётр Великий. Странно ведь, право же, что одного за это — убили, безжалостно растерзали, а второго — возвеличили. Кто же таков царь Дмитрий? Последний законный государь, Рюрикович? Самозванец-расстрига? Польский или французский, литовский или шведский авантюрист? Своим романом я не ставлю задачи раскрыть эту тайну, хотя сам верю в законность его притязаний. Государь проходит в нём тенью, лишь изредка обретая плоть в диалогах с героями книги, в их воспоминаниях и разговорах. Увы, для полноценной книги о его жизни у меня нет и не может быть материала. А хотелось бы… Фигура великолепная! Вообще, начало семнадцатого время — период Первой Смуты (закончившейся с воцарением Дмитрия), да и Второй (закончившейся воцарением Дома Романовых) выдвигает в первые ряды множество знаковых, ярких и героических фигур. Здесь и Дмитрий, здесь и Скопин-Шуйский и Басмановы и князь Мстиславский. Ляпунов, Трубецкой, Заруцкий! Пожарский с Мининым опять же… Годунов! На их фоне свергнувший Дмитрия князь Василий Шуйский кажется мне карликом. Карлик, впрочем, оказался опасен, ибо бил исподтишка! Этого не поняли ни Борис Годунов, ни Дмитрий. А меж тем, оба они — в прямом смысле — пали от его руки. Годунова отравили и историки полагают, что это сделали Шуйские (а их глава — Василий Шуйский). В смерти последнего Рюриковича впрямую повинен Шуйский! В романе я, увы (ибо писатель должен быть беспристрастен, а историк — вдвойне), не отрекаюсь от своей лютой ненависти к этому человеку. Он, а не Дмитрий повинен в шестилетней Великой Смуте, в интервенции и нависшей над Россией гибелью! И если России удалось спастись, то не благодаря, а вопреки своему царю. Незаконному царю! Увы, у нас так часто к власти приходят люди, недостойные нести столь тяжкий крест…

---

— Ладно! — сурово сказал пан Анджей, видя, что Яцек окончательно растерялся. — Я сам найду!

Суровый, даже злой, он сбежал по ступенькам и тут же — даром, что ли, вокруг уже смеркалось, вляпался всей ногой в дерьмо. Шипение пана Анджея более всего походило на змеиное… Только змеи не умеют ругаться сразу на четырёх языках!

— Пошли! — медленно, зло сказал пан Анджей, даже не обернувшись. — Яцек!!!

— Я здесь, господин, здесь! — поспешно заверил его Яцек.

— Ну, вот и… В общем, рядом будь! — сердито сказал пан Анджей.

Они, переговариваясь таким образом, миновали весь двор — пустой, даже стражи не было, и свернули за угол, к коновязи.

Яцек внезапно заорал, как будто кипятком ошпаренный и пан Анджей, глаза которого не слишком хорошо подходили для лунного света, разглядел несколько чёрных фигур, быстро бегущих в их сторону.

— Ага! — радостно заорал он, с некоторым трудом разглядев блеск стали у них в руках. — Ну, наконец-то! А то что за день — без драки?!

Как только он выхватил свой огромный кончар, Яцек поспешно отпрыгнул в сторону. Наученный горьким опытом, он старался находиться подальше от своего господина, когда тот был в угаре боя. И без того плохо видящий, пан Анджей сослепу мог и по своему рубануть…

— Зови помощь! — пан Анджей сегодня на диво трезво мыслил. — Ну же, зови!

Он и сам заорал, сбивая дыхание, громко и чуточку визгливо.

Набегавшие уже люди так даже отпрянули от его ора. Пан Анджей, однако, не стал ждать, пока они придут в себя, а сам бросился вперёд…

Кончар слишком тяжёлое оружие, если твой рост невелик, однако пан Анджей сражался так много лет, и у него неплохо получалось. Двое чужаков заплатили жизнями за неверие в его силы, ещё один с яростным воплем отскочил назад, одновременно отбивая повторный удар шляхтича и зажимая дыру в животе… Кровь всё обильнее сочилась из неё.

Однако так не могло продолжаться слишком долго. Словно саранча по ногайской степи, всё больше и больше фигур в чёрном перебегали по двору, и все они были так или иначе вооружены. Не худо вооружённые, это сразу можно сказать!

— На помощь! — гулко заорал пан Анджей, медленно пятясь к шинку. — Засада!

Он всегда славился оглушительно громким голосом. Даже под Добрыничами, когда вели разговор шестнадцать тысяч московитских пищалей, он смог докричаться до своих воинов. Что уж говорить — здесь! Да ещё, поди, Яцек добежал…

Словно в подтверждение его мыслей и чаяний, дверь в шинок скрипуче распахнулась, и на крыльцо выскочили его люди.

— Что случилось, пан Анджей? — тревожно выкрикнул Людвик, быстро пересчитав тела подле атамана и так же быстро сориентировавшись.

— Что спрашиваешь, атакуй! — рявкнул раздражённый пан. — Вперёд, это — враги!

Большего его шляхтичам, привычным к внезапным стычкам рубакам, и не требовалось. С радостными воплями, обнажив залежавшиеся в ножнах сабли, они ринулись вниз с крыльца. Все, кроме Людвика, которому как всегда не повезло — поскользнулся в луже мочи, подвернул ногу… Двенадцать яростно орущих воинов, размахивая саблями, как безумные, сумели напугать даже этих отчаюг. Правда, ненадолго. Внезапно, темноту озарили вспышки выстрелов и сразу двое ляхов упали в грязь. Один, кажется, ещё шевелился… второму холодная, вонючая грязь уже была нипочём. Ему так и не суждено было вернуться домой…

— Где пан Роман?! — заорал пан Анджей, попятившись к крыльцу. — Без его казаков мы не справимся!

Словно ответ на его вопль, поверх голов ляхов, оглушая и вселяя надежду, прогремел залп. Пан Роман оказался разумнее и осторожнее; вместо того, чтобы бросать своих казаков в темноту и неизвестность, он собрал их у окон шинка. Теперь их пищали и пистоли вычистили двор куда лучше острых сабель. Сразу же не меньше дюжины мёртвых и умирающих добавились к тем, кто уже был здесь раньше!

— Что замерли?! — рявкнул пан Роман прямо над самым ухом пана Медведковского. — Внутрь, быстро! Пока вас тут всех не перебили…

Второй раз повторять не пришлось, его уважали и побаивались ничуть не меньше пана Анджея, да к тому же неизвестный неприятель успел прийти в себя… а огненный бой оказался и у него. Притом, в количестве столь большом, что последние бойцы и сам пан Анджей в том числе, забегали внутрь под густое чмоканье пуль в стены. Слава Господу, обошлось без убитых, но ещё двое бойцов лишились возможности вступить в бой немедленно. Мессиру Иоганну, человеку бесстрашному, пришлось перевязывать их чуть ли не прямо под пулями… Ничего, перевязал!

— Что за чёрт! — выругался пан Роман, осторожно выглядывая в окно. — Кто это, пан Анджей?

— Я откуда знаю?! — чуть не плача, воскликнул тот, с тревогой осматривая зазубренное в двух местах лезвие кончара. — Напали внезапно… я их даже не трогал!

— Может, это мужья тех жён, что ты… Шучу! Шучу же, пан Анджей!

Оскорблённый лях, став пунцовым от гнева, с трудом удержался от отповеди, но вовремя вспомнил, что сейчас — просто не время.

— Ты, пан Роман, что-то не о том думаешь! — почти что невозмутимо сказал он. — Могу только сказать, что это — не по мою душу! Я их даже ни разу не видел!

— Ты что же, сумел их разглядеть? — удивился пан Роман.

— Рожи как рожи! — не желая признаваться в очевидном, возразил пан Анджей. — Чего там разглядывать…

— Они в масках были! — виновато поглядев на господина, возразил один из ляхов. — Тряпки такие, с дырками для рта и глаз! У некоторых даже кожаные или кольчужные…

— Во как! — удивился кто-то из казаков. — Так то, наверное, тати местные! Шиши да разбойники! Ну, нам это не соперники…

Это были последние слова в его жизни…Не повезло — бывает! Свинцовый шарик пули, выпущенной из пищали меткой рукой, попал точно под срез шапки. Добрый хлопец Мыкола даже и не пикнул, без звука повалившись на грязные доски пола…

Ответом защитников шинка была яростная пальба. Увы, в ней вряд ли был смысл, ибо враги — шиши то были, или московские государевы люди, успели рассредоточиться по двору, укрыться за любыми подходящими укрытиями и теперь столь же яростно щербили пулями стены и ставни шинка. Бедолага шинкарь спрятался где-то под лавкой и оттуда подвывал в голос. Пули, то и дело находившие дорогу внутрь дома и громившие горшки и кувшины, только усиливали вой. Ещё бы, его состояние пошло прахом!

— Пся крев! — выругался кто-то из поляков, осторожно, одним глазком, выглядывая из-за ставней на улицу. — Да сколько же их тут!!!

В голосе его было слышно слишком много изумления, чтобы это можно было оставить без внимания. Так же осторожно, как и лях до него, пан Роман выглянул в окно… Не сказать, чтобы двор был заполонён врагами, но их было слишком много.

— Это что ж за банда такая?! — изумился он. — Эй, кто-нибудь! Шинкаря мне сюда! Быстро!

Марек, с оскаленной как у хорька рожей, с обнажённой саблей в руке, нырнул куда-то в темноту и дым коридора, только для того, чтобы спустя минуту вернуться, волоча подвывающего от ужаса шинкаря за шкирку.

— Ну, говори! — рявкнул он, приставляя саблю к глотке. — Быстро, быстро!

— О, Господи! — простонал вусмерть перепуганный шинкарь. — Да что говорить-то? Что?!

— Говори, кто это! — хмуро велел пан Роман. — Что за люди… Ратники, или тати лесные?

— Тати… — горько вздохнул шинкарь. — Да если б простые тати! То — хозяева местные, разбойнички Ворона, владыки лесного! Говорят, а я сам не ведаю, будто под рукой у него до тыщи человек случается, будто есть даже гарматы! Воевода местный нос не высовывает из города… боится! Ну, да кто б не испугался такой силищи…

— Как они здесь оказались? — пан Роман возблагодарил Бога, что не вывел своих хлопцев наружу. Можно представить, что они там навоевали бы…

— Я позвал… — совершенно честно ответил шинкарь. — Как вы за стол-то сели, я на крышу залез, да тряпицу белую повесил. Там, в лесу, у Ворона человек особый сидит, так он узрел, своих позвал. Только они не знали, кто им встретится!

Показалось пану Роману, или в голосе шинкаря и впрямь проскользнули нотки злорадства?

— И сколько нас — не знают? — ободряюще усмехнувшись, поинтересовался он.

— Откуда? — удивился шинкарь. — Я, говорю ж, только сигнал даю! А сигнал — тряпица белая! На ней число если и напишешь — не прочтёшь!

— А сколько их — знаешь? — поинтересовался пан Роман, мягко улыбаясь.

Шинкарь задумался лишь на мгновение:

— Сотни нет! — заверил он. — По крайней мере, больше никогда не приходило… раньше!

— Ну, так то — раньше! — ухмыльнулся пан Роман. — И, кстати, теперь их на два десятка меньше… Марек, сколько ты там насчитал трупов?

— Семнадцать! — сообщил Марек, благодаря своему малому росту и хрупкому, на фоне других ляхов и казаков, телосложению, сумевший незамеченным выглянуть и даже довольно неспешно посчитать трупы.