Екатерина Глаголева - Повседневная жизнь королевских мушкетеров

• Название: Повседневная жизнь королевских мушкетеров
• Автор: Екатерина Глаголева
• Жанр: История

Людовик XIII отбирал их среди самых храбрых и проверенных воинов; при Людовике XIV один вид голубых плащей с серебряными крестами наводил ужас на врага. На протяжении двух столетий роты королевских мушкетеров были гордостью французских королей и одним из национальных символов Франции. Но их жизнь состояла не только из сражений. Они делали карьеру, решали финансовые проблемы, дрались на дуэлях, лечились от ран, развлекались, влюблялись, обзаводились семьей… Автор ведет свой увлекательный рассказ о буднях королевских мушкетеров на широком фоне общественно-политической жизни Франции в XVII-XVIII веках.

---

Людовик XV тоже привлекал свою военную свиту к участию в разного рода торжествах; так, две гравюры XIX века изображают благотворительный праздник в Клермон-Ферране с участием Людовика Возлюбленного, сопровождавшийся «комической кавалькадой».

Конные состязания входили в программу и другого знаменитого празднества эпохи Короля-Солнце – «Увеселения Зачарованного острова», которое он устроил в Версале в 1664 году в честь своей фаворитки Луизы де Лавальер. Кроме этого, присутствующие на празднике услаждали свой слух и взор стихами, выступлениями актеров, музыкантов, танцоров (совместное творчество Мольера и Люлли), а также фейерверком. Пьер д'Артаньян участвовал в этом действе, еще будучи пажом: в ливрее огненного цвета он выступал впереди других пажей, неся копье и щит, на котором блистало солнце, выложенное из самоцветов, и королевский девиз Nec cesso, пес erro («Не медлю и не ошибаюсь»).

Французский историограф Андре Фелибьен так описывал празднества в Версале в Великую эпоху: «На огромном пространстве более чем в триста аршин мы видели то, что уже не было ни огнем, ни воздухом, ни водою. Сии стихии настолько перемешались, что их нельзя было распознать, из них родилась новая, совершенно необычайной природы. Казалось, она состоит из тысячи огненных искр, которые, точно густая пыль или, вернее, бесконечное множество атомов золота, блистали на ярком свету».

Летом 1674 года был устроен грандиозный праздник в честь завоевания Франш-Конте, он длился шесть дней. Люлли превзошел самого себя; актеры сыграли «Мнимого больного» Мольера (великий драматург скончался годом раньше). На этом празднике король в последний раз танцевал на публике.

В XVII веке танцами увлекались все сословия, причем народные танцы разных французских провинций танцевали и на королевских балах. Людовик XIII, например, отплясывал бергамаску. Когда аристократы посещали сельские праздники, они не оставались сторонними наблюдателями. Госпожа де Севинье писала своей дочери госпоже де Гриньян о своей поездке в Бретань: «После ужина были танцы: мы протанцевали все паспье, все менуэты, все куранты, не пропустив ни одной игры. Наконец, пробило полночь: наступил Великий пост».

Людовик XIV писал в своих мемуарах: «Все наши подданные рады видеть, что мы любим то, что любят они… Таким образом мы можем завладеть их умом и их сердцем, и порой гораздо крепче, чем наградами и милостями». Король-Солнце не ограничивался простыми танцами на балах, как его отец, он участвовал в театральных представлениях, соперничая с лучшими танцовщиками королевства. В 1654 году он танцевал в балете «Свадьба Пелея и Фетиды» в зале дворца Малый Бурбон, перед тридцатью тысячами парижан.

Благородный человек просто обязан был уметь танцевать: дворян обучали танцам наряду с фехтованием и верховой ездой, эта дисциплина входила в программу преподавания в военных академиях. Следовательно, все королевские мушкетеры владели этим искусством.

В начале XVII века танцы еще не приобрели устоявшейся формы. Они состояли из двух-трех частей с повторами, порой на протяжении танца менялся ритм. При дворе были в моде павана, бранль, сарабанда, бурре, гальярда, гавот. Бранль стал обобщающим названием для нескольких танцев, поскольку свои варианты бранля имелись в Бургундии, Пуату, Шампани, Пикардии, Лотарингии, Бретани. Всего их насчитывают девятнадцать, причем этот танец часто исполняли под народные песни, изображая выводимых в них персонажей. Разновидности бранля объединяли в сюиты и выстраивали в следующем порядке: бранль двойной, бранль простой, бранль веселый, монтиранде и гавот; впрочем, этот порядок мог меняться, но гавот (веселый хороводный танец, который был популярен и в следующем веке) всегда шел в конце. Кстати, название этого танца происходит от gavoto: так в Провансе называли жителей провинции Овернь. Из Оверни же пришел бурре, исполнявшийся в быстром темпе. Другим быстрым танцем был паспье, очень популярный в Бретани.

Это живой, грациозный танец, требующий определенных навыков. В Провансе танцевали ригодон – парный танец, особенностью которого является то, что различные па исполняют не сходя с места, подпрыгивая и выделывая ногами антраша.

Во Франции охотно перенимали и заграничные танцы. Так, куранта и гальярда пришли из Италии, чакона и сарабанда – из Испании. Гальярда состояла из быстрых движений и разнообразных прыжков и пируэтов; итальянская куранта во французском варианте превратилась из быстрого танца в медленный. Во времена Людовика XIV курантой открывали балы: пары перемещались скользящими шагами по диагонали, двигаясь на три счета и исполняя ряд обязательных фигур. В XVIII веке куранту сменил менуэт. Такая же метаморфоза произошла с сарабандой: изначально это был подвижный и, как бы сейчас сказали, «сексуальный» танец; Людовик XIII танцевал его с кастаньетами. При дворе же Людовика XIV он стал медленным, величественным и изящным.

В XVIII веке в моду вошли контрданс (прародитель кадрили) и котильон. Контрданс пришел из Англии, его название происходит от country dance – «деревенский танец». Однако около 1740 года французы преобразили его по-своему. Это был веселый и жизнерадостный танец на незамысловатую мелодию, использующий шаги из бурре и гавота, а также другие, произвольные фигуры, которые объявлял распорядитель бала.

Контрданс, как и бранль, – название собирательное. Оно объединяет огромное количество танцев, в которых четыре пары стоят друг против друга. Постепенно техника танца все более усложнялась. Молодежь, посещавшая балеты, перенимала движения сценических танцев и в упрощенном виде исполняла их на балах и вечеринках.

Котильон был вариантом контрданса, исполнявшимся в конце бала. Одна пара показывала фигуры, другие их повторяли. Этот танец пользовался большим успехом, потому что количество фигур в нем было ограничено, а сами фигуры просты.

Фигуры из бурре и ригодона использовали в тамбурине – провансальском танце, исполнявшемся под бубен и свирель. Вообще бубны, деревянные барабаны и дудки были главными инструментами сельских оркестров, игравших на праздниках, и большинство танцев исполнялось под них. Придворные балы проходили под звуки струнных оркестров,, праздники под открытым небом – под гром барабанов и медь духовых оркестров Большой и Малой конюшен.

Если у мушкетера было свободное время (но не было денег), он мог, например, пойти потолкаться на Новом мосту или на ярмарке. Каждый год в Париже устраивали две большие ярмарки: весной – в Сен-Жермен-де-Пре, летом – в Сен-Лоране. Среди лавок и лотков со всякого рода товарами посетителям предлагались и многочисленные увеселения: послушать зазывал в стиле скоморохов Табарена и Мондора, посмотреть на акробатов и канатоходцев, покататься на карусели и поглазеть на уродов, великанов и карликов, экзотических и дрессированных животных, на кукол и восковые фигуры. Ярмарочные представления во всем своем разнообразии заменяли современный цирк. И тут без казусов не обходилось: Сирано де Бержерак принял обезьянку Фаготена, наряженную лакеем, за слугу, который нагло строит ему гримасы, и пронзил ее шпагой. С тех пор каждый кукольник на ярмарке считал своим долгом завести себе обезьянку и назвать ее Фаготеном.

К числу бесплатных зрелищ относились и казни. Подобное развлечение нам сейчас кажется отвратительным, но в те времена женщины и дети старались пробиться в первые ряды, чтобы лучше видеть, и зеваки нередко разбирали останки казненных «на сувениры».

За мелкие преступления подвергали унизительным наказаниям, главным из которых было выставление у позорного столба. Осужденного, связав ему руки спереди и привязав их к повозке палача, вели к позорному столбу, установленному в центре главной городской площади (в Париже – на Гревской площади перед Ратушей). К столбу была прикреплена цепь, с которой свисал железный ошейник шириной в три пальца; его защелкивали на шее осужденного и навешивали замок. Иногда на грудь провинившегося вешали табличку с указанием его преступления: ростовщик, должник и т. д. У позорного столба оставляли на несколько часов, а то и на несколько дней. Это наказание было отменено только в 1832 году.

Фальшивомонетчиков окунали головой в кипящее масло или заливали им в глотку расплавленный свинец; правда, к 1630-м годам ограничивались отрубанием головы или повешением. Ведьм и колдунов сжигали, предварительно удушив. Но вот Урбану Грандье, казненному в 1634 году по ложному обвинению в наведении порчи, не повезло: его сожгли живьем. Обезглавливание было привилегией дворянства, однако за существенные преступления дворянина могли и повесить как простого злодея. Правда, палач мог ускорить его смерть, уцепившись руками за перекладину виселицы и надавив ногами на связанные руки осужденного.

В 1672-1680 годах весь Париж с замиранием сердца следил за перипетиями «дела о ядах», в котором оказались замешаны знатные особы. В 1672 году в бумагах умершего кавалерийского офицера Годена де Сент-Круа обнаружили улики против его любовницы маркизы де Бренвилье, которая отравила своего отца, двух братьев и сестру, чтобы присвоить себе их долю наследства. Маркизу судили и казнили в 1676 году: палач отрубил ей голову, затем ее тело бросили в огонь, а пепел развеяли по ветру. Утром палачи бросили то, что от нее осталось, в Сену, а толпа разобрала «на память» несколько косточек.