Екатерина Глаголева - Повседневная жизнь королевских мушкетеров

• Название: Повседневная жизнь королевских мушкетеров
• Автор: Екатерина Глаголева
• Жанр: История

Людовик XIII отбирал их среди самых храбрых и проверенных воинов; при Людовике XIV один вид голубых плащей с серебряными крестами наводил ужас на врага. На протяжении двух столетий роты королевских мушкетеров были гордостью французских королей и одним из национальных символов Франции. Но их жизнь состояла не только из сражений. Они делали карьеру, решали финансовые проблемы, дрались на дуэлях, лечились от ран, развлекались, влюблялись, обзаводились семьей… Автор ведет свой увлекательный рассказ о буднях королевских мушкетеров на широком фоне общественно-политической жизни Франции в XVII-XVIII веках.

---

Возможно, бравые герои в голубых плащах ели не досыта, зато уж в выпивке себе не отказывали. Выражение «пить, как мушкетер» сейчас уже несколько подзабыто, но каких-нибудь два века назад было широко известно и всем понятно: это значит пить много и со знанием дела и только самые лучшие вина. В доме д'Артаньяна имелся погреб, а в услужении у него находился виночерпий. Почему же мушкетеры прослыли знатоками вина? Вероятно, дело в том, что самые лучшие напитки производили в Гаскони, в окрестностях Бордо, на берегах Дордони, Гаронны и Тарна, в предгорьях Пиренеев и в прибрежных Ландах, а многие знаменитые мушкетеры были родом из этих краев.

Бордоские вина не оставляют во рту винного запаха, не ударяют в голову и укрепляют желудок благодаря содержащимся в них танинам: любители говорят, что такое вино можно пить бочками. Его даже рекомендуют больным и выздоравливающим. Кроме того, подобно мушкетерам, которых судьба забрасывала далеко от родного дома и заставляла терпеть всяческие лишения, бордо не боится долгих переездов и температурных колебаний, чем выгодно отличается от бургундского. А еще французы говорят о бордо, что это вино «не слишком задирает нос», намекая на сравнительно невысокую цену при отменном качестве.

Лучшие красные вина Бордо производятся в местности, лежащей между Гаронной и побережьем Бискайского залива. На берегах Дордони получают легкие вина бержерак – мягкие, приятные, с фруктово-ягодными нотками. Бархатистые полусладкие вина с берегов Тарна (гайяк, кюссак, кезаге), отличающиеся превосходным букетом, отправляли прямиком в Париж. Бордо славится и своими знаменитыми сотернскими винами – белыми и естественно сладкими. Их получают из винограда сортов «семильон» и «совиньон», пораженного особым грибом, который вызывает «благородную гниль», или «плесень». Рассказывают, что, когда Людовику XV дали отведать такого вина, он восхищенно воскликнул: «Во Франции плесень – и та благородна!» Ягоды собирают вручную, поэтому вина с пометкой «благородные ягоды» стоят дорого. Белые вина производят также в Пюжоле, Люпиаке (на родине д'Артаньяна) и в Нижних Пиренеях. Беарнец Генрих Наваррский, ставший французским королем Генрихом IV, вырос на бархатистых винах Жюрансона, которые при всем своем отменном вкусе все же слишком крепкие и хмельные.

С начала XV века белые вина Гаскони, произведенные в Ландах, дистиллировали для изготовления арманьяка – крепкого (40 градусов) напитка янтарного цвета с приятным цветочно-ореховым букетом и карамельно-медовым вкусом. Из неперебродившего виноградного сока и молодого арманьяка делали «гасконский флок» (floe – «букет цветов») – напиток для возбуждения аппетита. Наконец, городок Кагор, расположенный неподалеку от Пиренеев, прославился своим десертным вином, который во Франции называют «вареным» (в процессе приготовления его нагревают до температуры 75-80 градусов в течение 18-24 часов). Кагор пьют подогретым, небольшими дозами, как лекарство, и в самом деле, он прекрасно помогает при простудах, желудочных болезнях и других недугах.

В Гаскони вином запивали даже густой овощной суп, служивший повседневной пищей, особенно для крестьян. Остатки супа разбавляли красным вином. К жареным каштанам на десерт подавали молодое сладкое вино, которое продавали в незакупоренных бутылках.

Французская пословица утверждает: «Бургундское – для королей, бордо – для дворян, шампанское – для герцогинь». По мнению знатоков, если бордо, попадая в организм, находит дорогу прямо к печени (символ здоровья), то бургундское стремится к сердцу. Впрочем, во времена мушкетеров бургундское не пользовалось большой популярностью в Париже: парижанам оно казалось чересчур кислым, терпким, а порой крепленым, хотя являлось совершенно натуральным. Между тем французские вина вообще были преимущественно сухими; отправляясь, например, в Италию, французы жаловались, что там нечем утолить жажду: итальянские вина слишком сладкие, в них нет кислинки, острого вкуса. Один путешественник отмечал в своих записках: «Вопреки тому, что говорят французы, итальянское вино очень вкусное. Разумеется, мне понадобился год или два, чтобы к нему привыкнуть, но привыкнув, я уже не мог пить французского вина: на мой вкус, бургундские и шампанские вина были просто кислятиной». В Провансе тоже делали терпкое вино, которое прекрасно дополняло собой местную кухню с преобладанием сладкого и соленого.

Кстати, о шампанском: во времена мушкетеров оно сильно отличалось от того напитка, к которому привыкли мы с вами. Удалять осадок из бутылки тогда не умели (до этого додумалась только вдова Клико в начале XIX века), поэтому создатель игристого напитка Дом Периньон наливал его в узкий или плоский непрозрачный фужер, в котором осадок не был заметен. Поначалу бутылки закупоривали деревянными пробками-кочерыжками, но от заезжих испанцев монах узнал о корковой пробке, не пропускающей в бутылку воздух. С тех пор французы стали ввозить пробки для шампанского из Испании и Португалии. Шампанское стоило дорого: восемь ливров за бутылку.

В XVII веке большой популярностью пользовался гипокрас – средневековый напиток, сладкое красное вино с добавлением корицы, миндаля, мускуса и амбры. Его стали делать из фруктов – яблок, апельсинов. Людовик XIII приготовлял его по собственному рецепту, и Людовик XIV тоже был до него большой охотник. Гипокрас преподносили в качестве ценного подарка и пили после еды, а вот перед едой употребляли «лечебные» настойки с добавлением ароматных трав, например шалфея.

И здесь, в области аперитивов, снова впереди оказался Бордо: в 1755 году Мари Бризар основала со своим племянником товарищество, которое стало производить анисовый ликер «анизетт» с добавлением одиннадцати трав по рецепту одного моряка с Антильских островов. Бордо был портом, куда приходили суда из французских колоний, груженные фруктами и пряностями – какао, кориандром, корицей, ванилью, которые и послужили сырьем для изготовления ликеров.

Вино пили в кабаре, которые можно уподобить современным клубам. Обычно такое заведение состояло из главного зала, окруженного отдельными «кабинетами», которые снимали группы клиентов. Там можно было спокойно поговорить, не опасаясь быть подслушанным. С учетом того, что мушкетеры нередко исполняли «особые поручения», они вполне могли назначать деловые встречи в кабаре. С другой стороны, в кабаре часто вспыхивали ссоры и драки, чему способствовало выпитое вино. В первой половине XVII века драки было не избежать, если в одно кабаре случайно заходили королевские мушкетеры и гвардейцы кардинала.

Таверны (где можно было еще и поесть) и питейные дома играли важную роль в жизни Парижа: о человеке можно было судить по тому, какое заведение он посещает. На улице Старой голубятни (Вье Коломбье), где одно время квартировал д'Артаньян, находилось кабаре «Зеленый лис». На острове Нотр-Дам (теперь Сен-Луи) – «Рекрутирующий сержант», одна из самых знаменитых таверн Парижа, вполне пристойное место. Название современных улиц Эшарп и Паради в квартале Марэ происходит от некогда находившихся там кабаре «Эшарп бланш» («Белый шарф») и «Паради о Марэ» («Рай в Марэ»). Громкой славой пользовалось кабаре «Сосновая шишка», находившееся на улице Жюиври неподалеку от собора Парижской Богоматери, напротив церкви Святой Магдалины. Его посещал еще Франсуа Вийон, а Франсуа Рабле писал там своего «Гаргантюа». В первой половине XVII века среди его завсегдатаев были поэты Теофиль де Вио и Гильом Коллете. Интересно, что Мари Грюэн, внучка владельца «Сосновой шишки» Филиппа Грюэна, в 1667 году вышла замуж за графа Франсуа де Монброна, поручика второй роты королевских мушкетеров, который позже стал капитан-лейтенантом. Надо полагать, такой брак не посчитали мезальянсом. У них было двое детей: сын Шарль Франсуа, маркиз де Монброн, и дочь, вышедшая замуж за графа де Суастра.

Граф д'Аркур, герцог де Рец, Пюилоран (фаворит Гастона Орлеанского), поэт Сент-Аман, историк Фаре, писатели Буаробер, Коллете, Вуатюр, Тальман де Рео и примкнувший к ним Мольер образовали «общество обжор» и кочевали из «Кормье» на улице Фоссе-Сен-Жермен-Осеруа в «Пти Мор», из «Львиной ямы» на улице Па-де-ла-Мюль, где торговали «безумием в бутылках», в «Королевский меч». Весной они отправлялись по берегу Сены в Сен-Клу, где имелись свои питейные заведения. В кабаках можно было встретить представителей всех сословий, – разумеется, если они были в состоянии расплатиться.

Кабаре и таверны зачастую открывали за стенами Парижа, если их владельцы не желали (или не были в состоянии) платить ввозную пошлину на продукты питания, вино и строительные материалы (эта пошлина была отменена только во время революции, а потом опять восстановлена).

В начале XVIII века на месте нынешних парижских кварталов Сен-Жорж, Шоссе-д'Антен, Монмартр и Рошешуар простирались поля, а улица Шоссе-д'Антен называлась дорогой «Большой Пинты»: она извивалась у подножия холмов между полями, болотами и садами от Монмартра до злачного квартала Птит-Полонь (Малая Польша, ныне район вокзала Сен-Лазар), а вдоль нее стояли кабаре, где подавали молодое вино. Вино с виноградников вокруг Парижа, а также из северных областей Франции плохо хранилось, его полагалось выпить в том же году, когда оно было произведено. От этого вина ноги сами пускались в пляс, поэтому кабаре за городской чертой были «дансингами»: туда приходили не только поесть и выпить, но и потанцевать. Все они строились на один манер: войдя, посетители пересекали огромную кухню, где у вулканических размеров очага жарились телячьи языки, окорока, огромные куски говядины и баранины, и попадали в большой зал. Вдоль стен стояли столы, на которых плотными рядами выстроились бутылки, винные кувшины и тарелки, опустошаемые посетителями с пугающей быстротой. За ужин на шестерых, состоявший, например, из гигантской индейки, могли запросить пятьдесят су: это считалось дорого, однако клиенты, поломавшись, все же платили. Середину зала занимали танцующие, которые отплясывали контрданс и котильон под истошные вопли скрипок, дудок и кларнетов.