Игорь Минутко - Золотая братина: В замкнутом круге

• Название: Золотая братина: В замкнутом круге
• Автор: Игорь Минутко
• Издательство: Литагент «РИПОЛ»15e304c3-8310-102d-9ab1-2309c0a91052
• Жанр: Исторический детектив
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-386-00994-6

История загадочной реликвии – уникального уральского сервиза «Золотая братина» – и судьба России переплелись так тесно, что не разорвать. Силы Света и Тьмы, вечные христианские ценности любви и добра и дикая, страшная тяга к свободе сплавлены с этим золотом воедино.

Вот уже триста лет раритет, наделенный мистической властью над своим обладателем, переходит из одних рук в другие: братину поочередно принимают Екатерина Вторая и Емельян Пугачев, Сталин и Геринг, советские чекисты и секретные агенты ФСБ. Длинный шлейф загадочных событий и жестоких преступлений, чудесных избавлений и таинственных смертей тянется за братиной. От того, кто станет ее новым владельцем, напрямую зависит дальнейшая участь страны, то, каким путем пойдет российский народ – кровавым путем революций или дорогой, ведущей к возрождению и спасению.

---

– Величайшее преступление! – воскликнул я.

– Так не теряйте времени – действуйте!

И он, назвавший себя Грэдом… как сказать?… нет у меня нужных слов… исчез? испарился? Словом, он растаял на моих глазах. За несколько мгновений став прозрачным, исчез.

Сейчас очень легко сказать: галлюцинация, игра больного воображения, переутомился, все время думаю о „Золотой братине“. И подтверждаю: да! да! да! Этот сервиз – смысл моей жизни.

И тем не менее все это произошло сегодня, во второй половине дня, на самом деле. Я, в полном здравии ума, констатирую это.

…И все-таки, может быть, обратиться к психиатру? Все рассказать? Нет! Сначала необходимо выяснить, насколько реальна угроза сервизу.

…Реальна, реальна, реальна!

Сегодня утром наш директор вызвал меня к себе. В его кабинете было еще несколько человек – все эти члены отборочной комиссии, которые… (Дальше несколько строк зачеркнуто.)

Он сказал:

– Кирилл Захарович, комиссия приняла решение по сервизу „Золотая братина“. Поскольку у нас только его половина и в ней нет самой чаши, ценности он как произведение искусства не имеет. Собственно, вопрос уже решен, вот акт. – Он положил передо мной лист бумаги, и я сразу обратил внимание, вернее, увидел последнюю фразу: „В связи с изложенным сервиз расплавить, обратив в золотые стандартные слитки“. – Все подписи, – продолжал он, – как видите, поставлены. Остается – ваша, главного смотрителя фонда, из коего… – он так и сказал: „из коего“, – производится изъятие.

У меня потемнело в глазах. Я что-то кричал в их мерзкие лица, и боже, как это недостойно, глупо!.. С воплем: „Нет! Нет! Никогда! Не подпишу!“ – выбежал из директорского кабинета.

И вот… Все это было сегодня днем, сейчас четверть двенадцатого ночи, я сижу в своей комнате, запершись на ключ, сказав Наде, чтобы она не приставала ко мне с ужином. Опять нагрубил жене. Господи! Да что же со мной происходит в последнее время? Что делать? Что придумать? Как спасти сервиз?…

Только что он ушел. Вернее – исчез, растаял… Грэд. Сейчас десять минут первого ночи. Он сказал:

– У вас в Москве есть друг, Глеб Забродин…

– Он был моим другом! – осмелился я перебить таинственного белого пришельца. – И мы с ним не виделись с восемнадцатого!

– Глеб Кузьмич остается вашим другом, – последовал спокойный ответ. – Поезжайте в Москву немедленно. Действуйте, мой друг! Вместе вы найдете решение. И передайте Забродину: над второй половиной сервиза в Германии тоже нависла угроза.

Тогда я решился на вопрос:

– При вашем могуществе… Если я хоть что-то понимаю… Разве вы не можете лично сообщить об этом Глебу?

Грэд еле заметно улыбнулся.

– Не могу, – ответил он. – Ваш друг для нас недосягаем. Учреждение в Москве, где работает он и его коллеги, квартиры, в которых они живут, мощно защищены теми, кто нам противостоит. Там они победили. Пока… Но сейчас в доме на Лубянке они полностью властелины.

– Кто? Кто? – вырвалось у меня.

– Когда-нибудь потом, Кирилл Захарович, я объясню вам. А сейчас… В вашем времени дорога каждая минута. Действуйте!

И он растаял. Во второй раз… В моей комнате остался только еле уловимый запах сирени.

Так… сосредоточиться, сосредоточиться!

Я понимаю. Кажется, я начинаю понимать… Золото… Оно – двуликий Янус. С одной стороны – деньги. Как сказал Грэд? Деньги в высшем эквиваленте. И тогда золотом может завладеть дьявол. Или… Грэд сказал: „Те, кто противостоит нам“. А Грэд и другие, кто с ним? Для них золото… Ведь они спасают „Золотую братину“! Вернее… Как сказать? Помогают мне, подсказывают… Но действовать должен я сам. Главное в этом: золото для них – нетленный источник творчества, вдохновения, искусства. Вот в чем дело – искусство! То есть проявление высших, Божественных свойств души человеческой – порыв к прекрасному, любви, милосердию, свободе.

Стоп, стоп! Я принял все это?… Они, Грэд и те, кто против него, – реальность? Реальность… Или я сошел с ума? Нет! Нет! Это реальность. А раз так – действовать! Немедленно! Когда ближайший поезд на Москву? Сейчас я позвоню в справочную Московского вокзала, и тут же…»

Закончив чтение, Табадзе спрятал листы с машинописным текстом в кейс. Все молчали. Всех тяготило нечто. И этим «нечто» было ощущение невидимого присутствия в кабинете еще кого-то. Все трое ощутили необходимость, даже требование, исходящее извне: сменить, немедленно сменить тему разговора.

Иван Кириллович Любин, побледневший, напряженный, сказал тихо:

– В связи со всем происшедшим… Меня мучает один вопрос… Мой самый главный вопрос к вам, Арчил Тимурович. Граф… Настоящий граф Оболин? Что с ним?

Миров и Табадзе переглянулись.

– Думаю… То есть не думаю, убежден, – покачал головой Арчил. – Александра Петровича Оболина нет на этом свете…

– Его убили?

– Да, его убил Никита Дакунин. Один или с сообщниками.

– Он признался в этом?… – прошептал Иван Кириллович.

– Нет, пока не признался. И Никита, и Ян Капаньский избрали одну тактику – молчание. Они вообще на следствии не отвечают ни на какие вопросы. Но так долго продолжаться не может.

– А вдруг граф жив! – с надеждой и тоской предположил Любин. – Ведь все бывает!..

Ему никто не ответил.

Преступная власть

Глава 50 Тупая ярость

Ново-Переделкино, август 1957 года

На ранней зорьке был хороший клев, и часа за три Глеб Кузьмич натаскал штук сорок ершиков. Стало уже припекать солнышко, над прудом рассеялся туман, пришли на песчаный пятачок пляжа первые купальщики. «Все, – решил Забродин, – сворачиваем рыбалку, Катеньке на завтрак ершиков нажарю. Да и коту Кеше перепадет». По тропке, через молодой березняк, потом через ржаное поле, он вернулся в дачный поселок, прошел по тихой зеленой улице, и вот уже родная жиденькая оградка; перед незатейливой дачкой с застекленной террасой разрослись розы и георгины. У крыльца куст сирени в это лето своей кроной полностью закрыл дверь. «Подрезать надо, – решил Глеб Кузьмич и подумал: – Сейчас крепкого чайку – и, пока спит Катя, займусь ершами».

Ощущая ломоту в спине от долгого неудобного сидения с удочками на поваленной старой осине – «Зато какое место! Мое, мое место!» – он прошел на террасу. Здесь стояли корзины и ведра с яблоками, большие банки варенья (хозяйство Надежды Ивановны), яблоки были ссыпаны прямо на пол в углу – урожай небывалый в нынешнем году. Первый урожай их молодого сада. На террасе густо, крепко пахло антоновкой. Глеб Кузьмич свалил в миску ершей, поставил к стене удочки, присел на табурет, стал набивать табаком трубку. Чиркнул спичкой. Сделал первую глубокую затяжку. Хорошо…

И в это время за тонкой стенкой, в их с Надей комнате, зазвонил телефон. Забродин, попыхивая трубкой, слышал, как жена, взяв трубку, что-то сказала, потом послушала. Потом, ойкнув, крикнула:

– Глебушка!

Забродин поспешил в комнату. Телефон стоял на тумбочке возле кровати, и Надежда Ивановна еще не поднималась – было всего без четверти семь. С телефонной трубкой в руке она полулежала на кровати.

– Я слышала, как ты пришел… – Выражение ее лица было испуганно-восторженным. – Кирилл Захарович! Это… Это невероятно!

Глеб Кузьмич схватил трубку:

– Кирилл? Я… Доброе утро. Что? Не может быть… – Он слышал голос друга из Москвы и не мог поверить. – Когда? В двенадцать часов? Успею. Утром много электричек. Успею, успею! Мне только необходимо на квартиру заскочить… Там один предмет, для него… Все, Кирюша, до встречи! Жди!.. – И он положил трубку. – Вот это да!..

В двери из соседней комнаты показалась заспанная мордашка внучки.

– Деда! Приятности или неприятности?

– Приятности, Катенька! Еще какие приятности!

Через полчаса, наскоро позавтракав, Глеб Кузьмич Забродин уже закрывал калитку в своем ветхом заборчике – до станции Переделкино быстрым шагом минут сорок, и автобуса лучше не ждать: ходят очень редко.

– Надень новый костюм! – напутствовала его жена.

– Хорошо, Надюша.

Кончился заборчик, отгораживающий от улицы «забродинскую усадьбу», как в шутку говаривал Глеб Кузьмич, – потянулась высокая ограда из бетонных плит, поверху шло два ряда колючей проволоки. За этой оградой на своем участке в двухэтажной кирпичной вилле обитал сосед Забродина, с которым у Глеба Кузьмича был спаренный телефон. И соседом этим был Василий Иванович Белкин.

Вот так распорядилась судьба. В начале 1954 года московский КГБ получил несколько дачных участков в садово-огородном товариществе в Ново-Переделкине. Они увидели друг друга на собрании пайщиков, когда шла жеребьевка, и – надо же такому случиться! – вытянули номера, которые сделали их соседями по дачам. Рассматривая крепкого, коренастого старика в форме полковника с двумя рядами наградных лычек на кителе, с тяжелым взглядом мутных глаз под набрякшими веками, не сразу узнал Глеб Кузьмич бывшего Васю Белкина: с 1918 года они не встречались. Он даже не узнал Василия Ивановича, а скорее догадался, кто перед ним, – по манере двигаться, протягивать руку, говорить.