Соня Сойер-Джонс - Крыса-любовь

• Название: Крыса-любовь
• Автор: Соня Сойер-Джонс
• Издательство: Симпозиум, Фантом Пресс
• Жанр: Юмористическая проза
• Год: 2006
• ISBN: 5-86471-389-9

Жизнь Джули летит под откос. Карьера, семья — все рушится. Джули — неудачница, и прекрасно сознает это. Вот только Джули не знает, что очень скоро встретится со странным и феерическим человеком — необычным психотерапевтом, обаятельным лжецом и законченным бабником… Жизнь Арта — сплошное недоразумение. В карманах гуляют сквозняки, родной брат лежит в коме, мастерская набита незаконченными скульптурами, а бывшая жена решила вдруг его заново соблазнить. И тут, как нельзя кстати, подворачивается небольшая афера — раскрутить одну доверчивую простушку на пару сотен… «Крыса-любовь» из тех книг, что напоминает нам: смех часто рождается из слез и непонимания — как жизнь рождается из любви. И смех этот бывает удивительно заразительным. Истории Арта и Джулии с первых же страниц возьмут вас в клещи — и вот вы попались в ловушку!

---

— Мистер Стори? Художник?

Главврача отделения неврологии так впечатлили мои лечебные рисунки на простыне, что инсинуации Мишель не сработали.

— Он не совсем художник. — Мишель сочла необходимым объясниться. — Правда, сам себя он называет художником и кое-какие шансы ему выпадали… которые он упустил… Но сейчас ведь речь не об этом.

Сестра Крисси, стоявшая с другой стороны кровати, ближе к Гордону, заметила, что я маячу на заднем плане. Наши глаза встретились, и она изобразила лицом некую замену сочувственного рукопожатия.

— Поэтому я заглянула под простыню, — продолжала Мишель, — убедилась, что… это все настоящее, и вызвала медсестру.

Невропатолог достал из кармана небольшую рулетку и приложил ее ленту к столбу под одеялом. Пока он записывал цифру (гигантскую), его лицо было непроницаемо. Все это время Гордон оставался, как всегда, тихим и безмятежным. Спящий красавец со стояком.

— Это что-нибудь значит, доктор? — спросила Сандра. — Это хороший знак?

Голосок у нее был тоненький и нервный, как она сама. В то время как некая часть Гордона становилась все больше, тело Сандры будто уменьшалось в размерах. По-моему, если слишком долго быть рядом с Мишель, любой скукожится. Беспокойные ручки Сандры теребили ремешок сумки.

— Увы, изменений в мозговой деятельности не наблюдается. Поэтому не стоит надеяться на многое, — сказал невропатолог. — Эрекция непредсказуема. Мало ли что она может означать в данном случае.

Медсестра рядом с ним понимающе усмехнулась.

— Анализы, разумеется, нужно повторить, — обратился врач к Мишель. — Но ничего нельзя сказать наверняка. Остается только ждать.

Я выскользнул из палаты, на прощанье кивнув сестре Крисси. Она не заметила. Склонившись к Гордону, она длинными тонкими пальцами обхватила его запястье, как браслет. То ли считала пульс, то ли просто держала за руку — трудно сказать. В любом случае Гордону явно было хорошо. И в любом случае она слушала его сердце.

Между прочим, все это время я не забывал про Джули Тринкер. Часто вспоминал, как она обнаружила чистую рубашку мужа. Мне было интересно, поговорили они начистоту или нет. Не то чтобы я считал себя лично ответственным за Джули, но звонил ей каждый день и оставлял сообщения на автоответчике. Всякий раз, когда звонил мой телефон, я думал, что это может быть она.

— Алло?

— Мистер Стори?

— Джули?

— Нет, Арт, это Петуния Стаммерс.

Голос звучал холодно и вроде бы знакомо.

— Петуния?

— Из Ассоциации взаимопомощи художников.

Твою мать! Я попал. Гребаный счет от ассоциации. Я выдавил из себя какие-то объяснения и оправдания. Они сильно не дотягивали до моего обычного стандарта и Петунию не растрогали. Она решила мурыжить меня, пока я не пообещаю заплатить.

— Я зайду к вам по пути из больницы, — сказал я. — У меня брат в коме. Я хожу к нему каждый день. Мы все еще не знаем, очнется ли он.

— Да что вы говорите?

Судя по тону — ехидному, насмешливому, — она явно не верила ни единому моему слову. Обычно мне это нравится. Даже возбуждает. Настолько, что иногда я начинаю врать еще хлеще и заковыристей. Вранье — один из видов флирта, некоторых женщин оно заводит (в разумных дозах). В каталоге человеческих качеств оно значилось бы под названием «плутовской шарм». Но в голосе Петунии звучал металл, а значит, обаять ее мне не удалось. Петуния вообще непрошибаема.

— Увы. Он в коме, — заверил я самым проникновенным тоном. — Он может умереть в любой момент.

— Странно, что мистер Пинг мне об этом не сообщил, — безжалостно ответила она. — Помните мистера Пинга? Вашего китайского поставщика лапши? — В ее голосе появились саркастические переливы.

Пинг! Мой двойник из «Мира лапши»!

— Так это, значит, вы звонили? — воскликнул я. — Пинг всегда передает все сообщения. Крайне добросовестный парень. Но у него такой акцент, что бывает трудно понять, в чем дело. Я ему все время говорю: «Пинг, пойди на курсы английского!» Но он кулинар, видите ли, своего рода художник. Живет в собственном мире.

Я понял, что ее уже тошнит от меня и моей игры. Молчание бывает красноречивее слов.

— Я забегу к вам в обед и с дарами мира. Пинг потрясающе готовит фунчезу.

— Мне нужен чек, Арт. Только чек. Я не хочу есть. Я хочу вычеркнуть вас из списка должников.

И она повесила трубку.

Через два дня мне наконец удалось связаться с Джули. Я решил звонить не с мобильника, а с телефона в больничном кафе. Мне вдруг пришло в голову, что она фильтрует звонки и что мой номер почему-то оказался в ее черном списке.

— Джули? Это Гордон.

Я услышал, как она выронила сигарету.

— Это ведь не ваш номер? — спросила она после паузы. — Это какой-то другой номер.

Значит, она и в самом деле уклонялась от звонков. Но при чем тут мои звонки, скажите на милость? Я был в недоумении. Я и сам иногда фильтрую звонки. А кто не фильтрует? Но мне и в голову не пришло бы не отвечать мне.

— Господи, солнышко, где вы пропадали? Я за вас волновался.

— Я не перезвонила вам потому, что мне нечего вам рассказать, — медленно проговорила Джули. — В тот вечер после нашей встречи я пошла домой и последовала вашему совету. В точности. И все.

— Моему совету? — Ой-ой. Похоже, она сейчас откажется от моих услуг. — Я что-то не помню, чтобы давал конкретные советы…

— Все это ударило по мне самой. Хэл ушел. Не подумайте, что я виню вас. Надо было думать своей головой. Я сама во всем виновата.

— Боже правый! Солнышко, мне очень жаль. Спасибо, что не стали бросать в меня камень. Многие на вашем месте так и сделали бы. Затаили бы злобу…

— Вы были настолько во всем уверены, вот в чем беда, — перебила Джули. — Вы в себе ни капельки не сомневаетесь, да? До того в себя верите, что с легкостью внушаете свои идеи… людям вроде меня.

— Ну не знаю, солнышко. Может, вы добились именно того, чего хотели? Подсознательно знали, что вам нужно?

Ловкий ход, правда?

— Он бросил меня, Гордон. По-вашему, я этого добивалась? — Тон у нее стал резкий, почти агрессивный. — Мне надо было, чтоб он остался. В этом был весь смысл.

— Ну простите, солнышко. Знаете, я…

— Господи, ну зачем я вас послушалась? Никак не пойму. Чем вы могли мне помочь? Теперь, когда я обо всем этом думаю… Господи, да что вы вообще понимаете?..

— Хороший вопрос. Вы на верном пути.

— Прощайте, Гордон.

— А встретиться не хотите? — На мой взгляд, предложение было рациональное. И великодушное. — Устроим сеанс номер три?

— Нет, у меня много работы. Я сейчас цепляюсь за работу как за соломинку, если хотите знать. Я работаю с дурой, за которой все приходится переписывать. А вечером, прямо из редакции, каждый день хожу к маме. Это очень нелегко, потому что у нее серьезный нервный срыв. Возможно, она сошла с ума.

— Бедняжка. На вас, я смотрю, навалилось все сразу!

— К сожалению, мне еще потребуются ваши профессиональные услуги. Поэтому я позвоню. Но до тех пор — отвалите!

— Эй, постойте! Что я вам такого сделал?

— Ладно. Беру свои слова обратно.

— Спасибо, солнышко. Я это ценю.

— Мне надо было сказать… Пошли вы в задницу! Слышали? В задницу!

Вот тут я понял, что Джули капитально разозлилась, Как-то она созналась, что никогда, ни разу в жизни никого не посылала в задницу. А теперь послала. Дважды. И как выразительно! Это очень естественно слетело у нее с языка. Неплохой знак, а? То есть, конечно, НС слишком приятно оказаться адресатом, однако прогресс налицо. Хорошее начало.

А еще Джули швырнула трубку. Это она тоже сделала первый раз в жизни. Еще один шаг вперед, не так ли?

— Не знаю, что и думать, — протянул Томас Корелли, когда я пересказал ему беседу с Джули. — Может, это и шаг вперед. Но она так явно не считает.

— Ну а с медицинской точки зрения? — не сдавался я. — В психотерапевтическом плане?

— По-моему, это очень нетрадиционный подход, но наверняка сказать не могу. Это так не по-улоговски. Совершенно не по-улоговски.

— Улог не поступил бы, как я?

Томас снял очки и развалился на стуле.

— Прежде всего, Улог нипочем не устроил бы сеанс в машине. Он никого не стал бы лечить в транспорте. С этим у него строго. Все должно быть официально. Он даже не позволял мне снять пиджак у него в кабинете. И потом, он не заводил бы интимных разговоров о собственной жизни. Твоя история про Муфуфу… нет, это совсем не по-улоговски. И он никогда, ни за что не стал бы предлагать советы в личных делах. Ни в коем случае.

— Значит, я открыл новый метод?

— Несомненно! Это прорыв в науке!

Томас снова водрузил очки на нос и вернулся к компьютерным делам. Щелкал клавишами, кликал мышкой, не сводя глаз с монитора. Мы с ним засели в кабинете Гордона в «Школе решительного шага». Я занял одну из серых кожаных кушеток, на которых располагался, только когда был на мели и приходил к Гордону просить о займе. В этот раз я тоже был на мели, но без брата под боком. Он все еще лежал пластом (не считая одной вертикальной детали) на больничной койке. А мои финансы пели романсы. Так что мне было о чем беспокоиться и без Джули Тринкер.