Татьяна Любушкина - Абуджайская шаль

• Название: Абуджайская шаль
• Автор: Татьяна Любушкина
• Жанр: Фэнтези

В страшном пожаре погибли многие обитатели тихой, глухой деревеньки. За много лет подробности зловещего происшествия стёрлись из памяти людей, пока в деревне не появился призрак из прошлого…

---

— Успокойтесь-ка Дарья Платоновна! Да и людей успокойте — нечего страху-то напущать! Свалился Фёдор спьяну с лошади — вы крик-то и подняли! Вас, — он внимательно и грозно глянул на господина Мюллера, — прошу обождать здесь. Как позовут — следуйте ко мне в кабинет!

И, придерживая супругу за круглый локоток, вышел из передней. Проходя мимо гостиной не удержавшись, спросил шепотком, щекоча ей усами ухо:

— И как же вы Дарья Платоновна, допрос-то собирались вести с пристрастием али без?

* * *

Новость о новом несчастье с быстротою молнии облетела весь дом. Не в силах более оставаться в бездействии Николенька выскользнул на улицу с чёрного хода и направился в людскую, надеясь расспросить несчастного кучера о его злоключениях.

Но в людской ему сказали, что Фёдор плох и в себя не приходит. Огорчённый, Николенька принялся бродить возле усадьбы, размышляя о загадочных происшествиях.

Вскоре он заприметил деревенских баб, бредущих рядом с молочной подводой. Среди них Николенька разглядел свою вчерашнюю знакомую и, дождавшись, когда та взглянет в его сторону, призывно махнул ей рукой. Его жест не остался незамеченным. Смущённо оглянувшись и сердито что-то ответив на колкости своих подруг, девушка подошла к Николаю. Взгляд её небесно-синих глаз был неласков.

— Вольно же вам, барин, на глазах у всех меня ровно собачонку подзывать! Говорите чего надо, да пойду я!

— Не сердись, Дарёнка! — ласково произнёс Николенька, — я спросить у тебя хотел, слыхала ль ты, что с Фёдором давеча приключилось?

Дарёнка с готовностью кивнула головой.

— Да как же не слыхать, барин! Вся деревня об этом только и говорит!

— Отец сказывает, что он с лошади пьяный упал, — с ноткой сомнения произнёс Николай.

— С лошади! — презрительно воскликнула Дарёнка, — да я вам барин вот что скажу! Вы сейчас к дому управляющего ступайте, а я от своих-то отстану и тем же часом к вам подойду. Я вас с бабкою Пелагеей сведу! Уж она вам расскажет кое-что! Со мной-то она не больно разговаривает, а вам не откажет — не посмеет!

Николай тот час согласился на встречу. Проворно перепрыгивая через низенькую живую ограду, он размышлял так: Уж не знаю, чего там бабка Пелагея расскажет, а вот вы то барышня Дарёнка, ох, и презагадочное существо! И неизвестно что привлекало Николеньку Перегудова больше, выйти на след таинственного разбойника или разгадать причину весьма необычного поведения деревенской красавицы.

Вскоре Николенька оказался возле домика управляющего. Никого не увидев поблизости, он присел в ожидании на грубо сколоченную деревянную скамейку под старой раскидистой яблоней. Немного погодя появилась Дарёнка. Она вела под руку бабку Пелагею, что-то горячо ей выговаривая. Старуха согласно кивала головой и брела с нею рядом, едва волоча ноги. Приблизившись к Николеньке, старуха склонилась в поклоне, поглядывая снизу на смущённо вскочившего молодого человека и щуря подслеповатые маленькие глазки.

— Вот, бабушка, — громко сказала ей Дарёна, — это барин наш, Николай Дмитриевич, ты ему про Антипа расскажи!

Николай недоумённо вздёрнул брови. Ни про какого Антипа он спрашивать не собирался! Но старушка, печально вздыхая, уже усаживалась на скамейку подле него.

— Расскажу, батюшка, отчего же не рассказать, — растирая скрюченные старческие пальцы, проговорила она осипшим голосом.

— Давно бы надо правду-то вам знать, так этот… — она презрительно мотнула головой в сторону домика господина Мюллера, — и слушать ничего не хочет! Да и расскажу ему — что он может-то? А ты-то хоть и молоденек, всё же внучёк барыни нашей, стало быть, всё понять должен, во всём разобраться, а коли разберёшься, то и порядок здесь наведёшь!

— Бабушка! — предупреждающе произнесла Дарёна, — он ведь Старой Барыни-то никогда не видел. Не знает он ничего! О пришельниках не знает!

— А ты-то уж, небось, и умыкнуть его хотела, егоза? — добродушно усмехнулась старуха, чем вызвала страшное смущение девушки.

— Ничего! — старуха кряхтя привалилась спиной к яблоневому стволу, — коли он Перегудов, так быть ему здесь Видящим. А правду узнавать когда-то уж надо! Так вот и начнём…

Старуха пожевала сморщенными бесцветными губами, приготовляясь к рассказу.

— Молодая я тогда была, вот вроде как Дарёнка и такая же красивая, да пожалуй, что и красивее! Парни-то за мной табунами ходили, да только я всё выбирала — гордая была, что и говорить.

Раз приплыли весной на молотьбу с Верхнеречья мужики, а среди них один черный да смуглявый, увидал меня и как сбрендил: Выходи, — говорит, — красавица за меня, не то жизни себя лишу! Так он говорит, а я всё смеюсь.

Пожили мужики Верхнереченские в Полянке сколь положено, муку смололи, да в город подались, а чернявый-то с ними. Как уехали они, так ни разочку я о нём и не вспоминала. Не глянулся он мне злой да надменный!

Тут как-то ввечеру сидели мы за гумном, всё парни и девки молодые и промеж себя смеялись да калякали. Ваняшка тогда помню, всё на балалайке играл. Весёлый был. Да…

Так вот подсел ко мне в тот вечер Антип — конюхом в барской конюшне служил. Он ужо постарше нас-то был, а всё женихался. Бабы по деревне уж поговаривали, что так он свой век бобылём и проживёт. Да только по другому всё у него сложилось… вот подсел он ко мне и говорит: Ты, — говорит, — Пелагеюшка, словно звёздочка горишь ясная. Я тебя, как только увидал, так уж и знал, что не проживу без тебя. Всё ждал, когда ты подрастёшь, чтоб открыться тебе!

Посмеялась я над ним, как и над прочими своими ухажёрами. А слова-то его ласковые в душу запали. С той поры всё он мне то слово приветное скажет, то ленточку подарит, а я на слова ему смехом, ленточки по ветру пускала — он всё терпел! Ждал.

А однажды ливень такой сильный случился, да затяжной — три дня лил, и плотину что вверх по реке прорвало, так что тут было — страсть! Домов сколько потопило, людей, скотины погибло — такой плачь по деревне стоял, что и не вспоминать бы! Наш дом, да ещё некоторых тоже водою снесло, так мы в шалашах на холме ютились, пожитки кой какие собрали — так и жили. В то время каждый о своём переживал, кто о доме, кто о достатке, а кто и о родных своих, а я всё как полоумная ходила, да Антипа своего искала. Спросить о нём не могу — гордость одолевает, да и страх берёт — ну как скажут, что погиб! А через неделю вернулся мой Антип. Он с мужиками ходил плотину разрушенную восстанавливать.

Как увидела я его похудевшего, грязного, так с воем ему на шею и кинулась! Он меня обнял и целует всё, целует, а я плачу! Боялась дурочка, что потонул он, а про любовь мою так и не узнал…

В ту же ночь мы с ним далече от других ушли. Всё по лесу гуляли, а Антипушка меня обнимал, да целовал и слова ласковые говорил. И всё то мы с ним нацеловаться не могли, вот уж старуха я, а как вспомню ту ночь, губы милого моего, руки его ласковые, так всё внутри меня и млеет.

Сама я перед Антипом-то тогда разделась! Люби меня Антипушка, — говорила я ему, — за все годы, что ждал ты меня, отплачу тебе своею любовью! Уж не знаю, какая ещё бывает любовь, да только в ту ночь счастливее нас с Антипом и на свете не бывало!

Расстались мы с ним только поутру, и поклялись верность друг другу хранить на веки вечные… да не сдержала я клятву-то, что Антипу обещала!

На следующий день вернулись с городу мужики Верхнереченские. Не все, часть обратно по дороге, по большаку возвращается, но есть которые и по реке. Среди них воздыхатель мой чернявый. Увидал меня и тут же с разговорами: Здравствуй, — говорит, — красавица! А сам бусами передо мною трясёт, платками шёлковыми! Скучал я по тебе, — говорит, — а вот ты вспоминала ли меня? А я ему дерзко так отвечаю: Чего же мне по тебе-то скучать! Чай, уж у меня жених есть! И рукою, глупая, на Антипушку моего показываю.

Посмотрел на него супостат, зыркнул глазищами-то, да так рассмеялся недобро, что сердце у меня захолодело беду чуя.

А ввечеру смотрю я — злодей этот Антипушку моего обнимает, да в лоб его целует, и ласково так ему чтой-то выговаривает. Отозвала я Антипа: Что это, — говорю, — он тебя как покойника в лоб-то целует? А Антипушка радостный такой: Какой, — отвечает, — Пелагеюшка человек хороший, узнал, что свадьба у нас с тобою, всё поздравлял, подарками задарил. Я, право, не брал, да он настоял: Бери, — говорит, — молодая жена станет носить! И бусы показывает, что ухажёр-то мой постылый давеча мне предлагал!

Хотелось мне подарки эти в воду выбросить, да уж больно Антипушка мой счастливый был — всё улыбался!

В тот же день случилось несчастье. Ухажёр-то Верхнереченский за столом сидя, так вдруг и скончался! И вроде бы ни с того ни с сего! Сидел, разговаривали — и нет человека… в Верхнеречье-то у него родни не водилось, потому его здесь в Полянке и похоронили. И всё бы ничего, не больно кто по нему и убивался, да вот Антипушка мой с того дня захворал!