Алексей Пантелеев - Наша Маша (Книга для родителей)

• Название: Наша Маша (Книга для родителей)
• Автор: Алексей Пантелеев
• Жанр: Прочая детская литература

 Дневник наблюдений, записки писателя о жизни ребенка от рождения до пяти лет.

---

- Оставь! Что ты делаешь? - сказал я девочке.

Она простодушно удивилась:

- А что?

- Как что?! Разве можно мучить бабочек! - дрожащим от негодования голосом накинулась на нее Машка.

И тут в наш разговор вмешалась мать этой девочки. До этого она спокойно беседовала с приятельницами, а тут резко оглянулась и говорит:

- Бабочек? Не убивать?! Что за странные речи! И даже какие-то, простите, несовременные речи. Разве вам, товарищ, неизвестно, что бабочки вредители?

Да, знаю, слышал: бабочки вредны. Хотя, признаться, не очень верю, что в природе хоть одно звено может оказаться лишним, ненужным, вредным...

Но если и правда есть в природе вредители, если их действительно нужно уничтожать, - пусть этим занимаются взрослые. Так же как пусть взрослые, а не дети, ведут войны, ловят преступников, судят их и наказывают. А в ребенке нужно буквально с пеленок воспитывать отношение к природе и ко всему живому самое человечное, самое уважительное. Воспитывать защитников жизни, а не врагов ее.

Если ребенок в четыре года терзает своих крылатых и четвероногих земляков, он потом и людей будет обижать походя.

* * *

Сегодня я работал. Слышу - стук в дверь. Машин голос:

- Папа! Папа!

Значит, что-то случилось. Без дела она меня в рабочие часы, как правило, не тревожит.

Врывается:

- Тебя - к телефону! Бабушка с тобой говорить хочет. По телефону.

Бегу в коридор. Трубка лежит на рычаге.

- Нет, - говорит Маша, - сюда, сюда!..

И ведет меня в кухню, где на белой табуретке стоит ее маленький игрушечный телефончик.

Придумала, вообразила и уверовала, что бабушка и в самом деле звонила с Кавказа и звала меня.

Пришлось взять трубку и несколько минут "поговорить с бабушкой". Конечно, сердиться я и не подумал.

13.6.60.

Десятого мы с мамой ездили в Лугу, смотрели дачу. Понравилась. Это не в самой Луге, а за городом, на Лангиной горе. Выйдешь из калитки - и уже лес. Через другую калитку пройдешь - река Луга, за ней густые леса, а по эту сторону - заливные луга. Дом отдельный, хозяева - ленинградцы, приезжать будут не часто, маленьких детей у них нет. Зато есть дети у соседей. Так что Машке там будет, надеюсь, и весело, и удобно...

* * *

Сегодня утром вижу - натирает в столовой паркет маленькой платяной щеткой.

Спрашиваю: откуда щетка?

- Мне мама дала. С самого начала.

- С какого начала? Как ты родилась?

- Нет, не когда родилась.

- А когда?

Вопросы "когда" и "сколько" по-прежнему очень трудные для нее.

Я повторяю вопрос:

- А когда?

Отвечает:

- Сначала первое, потом во вторник, потом шестое, потом - число, потом - праздник.

Набор слов? Да, но все они, эти слова, из одного, календарного ряда.

17.6.60.

Машка мало гуляет. Родители и тетя Минзамал поглощены предотъездными делами. Собираемся в Лугу.

* * *

Третьего дня вечером мы всем семейством гуляли, ужинали в "Вечернем кафе" возле Ленфильма. Перед этим часа полтора сидели в Дивенском садике. Машка писала на песке буквы и самостоятельно нацарапала слово:

ПАПА

* * *

С упоением слушает стихи Саши Черного[13]. И вообще всякие хорошие, крепкие, энергичные стихи.

Но сама наизусть почти ничего не знает. Даже то, что знала, забыла. А "Поезд" Саши Черного может слушать пятьдесят раз подряд.

- Еще! Еще! Еще!

* * *

Рассматривали книгу Ревалда...

Отец Сезанна[14] читает газету "L'Evenement".

- Что это?

Говорю:

- Дядя читает газету.

- Это грузинский дядя?

А Сезанн-pere действительно похож на грузина.

* * *

В мире дела идут своим чередом. Эйзенхауэр под напором народного гнева отказался от поездки в Японию. В газете карикатура: премьер Киси сидит в луже.

Машка:

- Это кто?

- Это Киси.

- Кто?!!

- Киси. Так его зовут. Хочешь с ним дружить?

- Гм... Он что-то немножко сердитый.

* * *

Интересуется вопросами жизни и смерти. "А где я, а где она, он были тогда?"

"Что такое умер?"

Что ей сказать и как сказать?

Сегодня читали Сашу Черного. Я говорю:

- Саша Черный очень любил детей.

Это "любил" настораживает ее.

- А где он теперь?

- Далеко.

- Где?

- Очень далеко, Маша.

Подумала и:

- В красненьком домике али в зелененьком живет?

Между прочим, упорно вместо "или" говорит "али".

22.6.60.

Вчера мама и Маша уехали в Лугу. А папу дела задерживают числа до 1 июля в Ленинграде.

Сегодня Элико звонила по телефону. Говорит, дачей довольна. А Машка та в полном восторге. Ест клубнику, которую хозяйка при ней, на ее глазах снимает с грядки!

* * *

О жизни и смерти. Хотя не говорим, но понимает, что умереть - это очень плохо. И боится, что это слово будет произнесено.

Рассказывал ей на днях о нашем детстве. Говорю:

- Тетя Ляля была тогда совсем маленькая. У нее еще косичек не было. Вася был побольше, а я - самый старший...

Перебивает:

- А где теперь Вася?

Я говорил ей - и не один раз, - что он умер.

На этот раз говорю:

- Далеко.

- Живет далеко?

Это "живет" так многозначительно, что не остается сомнений, что именно она имеет в виду.

Говорю:

- Да, живет.

И опять:

- В розовом домике али в голубеньком?

Что за домики - не понимаю. Но если есть домик, тогда святая ложь становится правдоподобнее.

* * *

На улице. Крохотная собачка бежит у ног хозяйки.

- Маша! Смотри!..

- Ой, что это за собачка? Может быть, это наша родилась уже?

23.6.60.

Забыл давеча записать. После долгих споров и колебаний накануне отъезда свели Машку в дамскую парикмахерскую, и там тетя в белом халате отчикала Машину косу. Машка - ничего, не плакала, не горевала, только просила все время, "чтобы было как у мамы".

Подстригли ее в кружок. Стрижка ей не идет, а главное - волосы по бокам болтаются и лезут все время в глаза. Лучше бы уж со своим конским хвостом бегала.

* * *

Утром сидит за столом, изнемогает. На маленькой тарелочке приправленная повидлом манная каша. Машка не ест, вертится на своем стульчике.

- Ты что?

Вздохнула:

- Не знаю... что-то кашу не хочется.

Этим "что-то" она как бы смягчает (и довольно часто) недозволенную формулу "не хочу".

24.6.60.

От наших лужанок ни слуху ни духу. Обещали писать и не пишут.

Переписываю - в день по чайной ложке - те записи, которые делал на бумажных клочках...

* * *

Сидела за своим столиком, обедала. Рядом на оттоманке развалился наш котище.

Маша:

- Кот, уйди! Ты что не уходишь? Папа, кот на скатерть лег! У него же муравьи и глисты.

- Что у него?!!

Поправилась:

- У него комары и глисты.

Это она комаров и муравьев с блохами спутала. Знает, что и первые, и вторые, и третьи кусаются.

27.6.60.

Первое письмо из Луги. Мама устала, измучилась устройством быта, но при этом не нахвалится тамошней природой, ее красотой, целительностью воздуха и так далее.

Маша блаженствует.

Целый день в саду. Только есть домой приходит.

Подружилась, по словам мамы, с хозяином, отставным полковником, поливает из маленькой лейки грядки, получила "надел" - собственную маленькую грядку, с огурцами, кажется...

* * *

Недели две назад - голос за дверью моей комнаты:

- Можна?

Говорю:

- Да, мамочка.

Появляется Машка:

- Ты думал - мама?

- Да, я думал - мама.

Страшно ей понравилось, что ее за маму могут принять.

- Давай еще подумай. Хорошо? - говорит она и быстро выходит из комнаты, чтобы еще раз постучаться и спросить:

- Мож-на?

* * *

Скучаю без тебя, Машка. Скоро, надеюсь, увидимся. До свиданья, дружочек. Маруська моя курносая!..

3.7.60. Луга.

Уже четвертый день папа в Луге. Ехал сюда автобусом. После двух с половиной часов качки и тряски вышел, пошатываясь, на привокзальную площадь, огляделся: никого нет, никто не встречает.

И вдруг - где-то далеко-далеко - разглядел голубую мамину кофточку, а рядом с мамой - человечка в белой панамке. Еще издали увидел, как покраснела, залилась румянцем Машутка, когда мама сказала ей:

- Смотри, папа приехал!

Бежала со всех ног. В протянутой ручонке букетик полевых колокольчиков.

Все эти дни не отходила от меня.

К сожалению, погода с моим приездом испортилась - холодно, льет проливной дождь.

Вчера выдался небольшой просвет, и мы с Машей пошли на прогулку, знакомиться с окрестностями. Тут, на берегах Луги, довольно красиво, а местами и очень красиво, но не так дико, безлюдно и пустынно, как нам казалось, когда мы снимали дачу.

Нашли одну большую сыроежину. Машка ликовала, все время заглядывала в свою новую корзиночку и любовалась грибом.

На берегу Луги встретили пятерку больших (лет по восемь-десять) девочек. Все они с кружками и бидончиками в руках. Идут по ягоды. Девочки местные, я разговорился с ними. Они только что видели очень большие желтые лилии (кувшинки), но не могли дотянуться до них. Я отговорил их охотиться за лилиями в глубоких местах. Машка слушала нас, смотрела на девочек, ноздри у нее раздувались. И вдруг она обращается к девочке, которая стоит рядом с ней: