Леонид Сапожников - Изогну семь красок в дугу

• Название: Изогну семь красок в дугу
• Автор: Леонид Сапожников
• Жанр: Детские стихи

Аннотация автора:

Эти мои стихи, песни и песенки разных лет — веселые и грустные — публиковались там и сям. Здесь я впервые собрал их вместе. Получились шесть циклов: 1) Благодарю вас, Женщины 2) Песни у костра 3) Просто лирика 4) С улыбкой по жизни 5) Фиги в кармане 6) Детская комната. Думаю, каждый может найти в них что-то по вкусу и по настроению…

---

1968

Разменяй неразменный рубль

Разменяй неразменный рубль,
дорогое лицо забудь.
Позовут тебя властно трубы
и уйдешь на рассвете в путь.
Петухи прокричат лениво
из-за сонных глухих ворот,
и всплакнет молодая ива,
провожая за поворот.

Будут сосны скрипеть и охать
над нелегкой твоей судьбой.
Будут хлеба скупые крохи
и с ветрАми неравный бой,
будут ветры давить на плечи,
пригибая лицом к земле,
и напомнит промозглый вечер
о надежном, большом тепле.

И болот голубые дУхи
будут плясками сеять страх,
и лавин ледяные руки
вдруг обнимут тебя в горах,
будет солнце чернеть в угаре,
будет вид твой и дик, и груб…
Ты — мужчина, и ты шагаешь
на возвышенный голос труб!

IV. С УЛЫБКОЙ ПО ЖИЗНИ

Негритянка из Момбофе или о том, как вредно порой смотреть на часы

Негритянка из Момбофе
Позвала меня на кофе.
«Поздно…» — молвил я несмело,
А она, дрожа всем телом,
Мне сказала: «Те-е-емный белый!»

К учебнику русского языка для иностранцев: о слове «go»

Идут дожди, идут часы,
Идут пожарнику усы,
Идет трамвай, идет прохожий,
Весна идет! Зарплата — тоже…

Эпитафия

Здесь покоится Джон Геллен.
Был он из ружья застрелен,
И не Геллен он, а Блед!
Потому что слово «Геллен» —
Это рифма для «застрелен»,
А Блед — нет.

Подражание Андрею Вознесенскому

Математика! Мать и мачеха!
Я блуждал в ней ребеночком натемно.
Полиномы иному, как семечки,
А меня теоремы по темечку.
Оглушенному — далеко ль до беды?
Двойки-лебеди, как стервятники…
Я творил заклинания: «Барда-ды!
Барда-ды, барда-ды, барда-дым-дым-дым!
Ты развейся в дым, математика!!!»

Голубые кони прерий

Голубые кони прерий
унесут меня туда,
где живет нагая Мэри
безо всякого стыда.
Озареньем, откровеньем,
вдохновенною игрой
будут мне ее колени
и чела ее покрой.
С ней тревоги и печали
не заманят в свой капкан,
и фантазия отчалит
в изумрудный океан.

Две песни из цикла «Ненаучная фантастика»

О матриархате Воспоминания мужа, полетевшего в космос с женой…

Уплыла в прошлое Земля,
жизнь начинается с нуля!
Но, впрочем, нет, жена моя не нуль:
«Давай введем матриархат,
и все дела пойдут на лад,
и покажи, где у ракеты руль!»

«Ты что, жена? Ты что, жена?
Теперь другие времена!
Тебя я, как Отелло, удушу!»
Но вышло так, но вышло так,
я взял передник и дуршлаг
и стал варить на камбузе лапшу.

«Достань к обеду молоко,
ведь Млечный путь недалеко!» —
«Ты что, жена, свалилася с Луны?» —
«Потом мочалку ты намыль
и смой космическую пыль
оттудова, с наружной стороны.

А я, дружок, проверю тут,
куда наметил ты маршрут!
Дай карту. Ты чего-то, вижу, сник?
Я так и знала, Скорпион!
На Деву курс наметил он,
на Волосы каких-то Вероник!

Кто эта Дева? Говори!»
Тут закипело все внутри:
«Она, — кричу, — хороший человек!» —
«Ах, вот каков ты, старый пес?!»
Тут еле ноги я унес
и спрятался в стыковочный отсек.

Сижу, как загнанный Телец.
Ракете, — думаю, — конец!
Моя супруга правит там одна.
Сижу — не ем, сижу — дрожу,
а скорость у ракеты — жуть!
И мертвая такая тишина…

Я вспомнил: есть один рычаг,
чтоб времена переключать —
бояться мне какого там рожна?
Рванул его — какой эффект!
Жена достигла юных лет,
когда была невестою она.

Не долетая Близнецов,
она сварила мне яйцо.
Сказала: «Ешь, не бойся, выходи».
А замаячили Весы —
дала кусочек колбасы,
прильнув к моей измученной груди.

Дела у нас пошли на лад.
В ракете вновь патриархат,—
жена моя и штурман и пилот.
Я оказал ей эту честь!
А сам, чтоб вовремя поесть,
варю на кухне кашу и компот.

Жестокий марсианский романс времен застоя

Был в то утро я, ребята,
и не сонный и не пьяный.
Объявление в парадном
будто нА голову снег:
«Кто слетать желает в гости
на неделю к марсианам,
подавайте заявленья
управляющему ЖЭК».

Отчего же не слетать,
раз такая благодать?
Я давно интересуюсь
сестрами по разуму!
Марсианку я хочу
нежно хлопнуть по плечу,—
жалко, туго там с водою,
все они чумазые.

Прихожу, а в ЖЭКе страсти:
первым лезет дамский мастер,
с мясником едят друг друга
без тарелок и ножей,
и у каждого из пасти
не «спасибо» и не «здрасьте»,
а сплошные сообщенья
в девятнадцать этажей.

Говорят, на Марсе там
магазины «Все для дам»,
продавцы там, между прочим,
с тонкими манерами,
и такая там фирмА,
что последняя чума
в этих тряпках марсианских
кажется Венерою.

Я — к двери. Толпа скандалит:
«Вы, мужчина, не стояли!
Лично я за этой дамой,
ну а вы у нас не в счет!»
Говорю: «Эй, вы, желудки!
Кто нацелился на шмутки,
поворачивай оглобли —
в марсиан переучет!»

Растерялись. Вижу — верят.
Ну, а я уже за дверью
и анкету, как ракету,
председателю мечу.
«Вы подходите нам очень,
но октябрь не оплочен.
И ноябрь! И декабрь!..» —
«Сдам бутылки — оплачу».

Он другой находит повод:
«Засорен мусоропровод!
Это правда, что соседа
запихнули вы туды?» —
«Не приму горячей пищи,
аж покуда не прочищу!
Нынче что у нас, суббота?
Выйму гада до среды!»

Он мне третее желанье:
«Приходите на собранье.
На повестке первый квАртал».—
«Обязательно приду!»
Он любовно жмет мне руку,
а про Марс, подлец, ни звука.
«Вы, — грит, — рыбка золотая
в нашем жэковском пруду!»

Я веревкой обвязался,
сделал все, что обязался,
вытер пот, пиджак поправил
и плюю себе с крыльца.
Все жильцы культур-рно ходят!
Не шумят, не колобродят!
А мясник и парикмахер
посадили деревца!!!

Продолжение известно:
занял ЖЭК второе место,
председатель всех поздравил,
а о Марсе ни гу-гу.
Снова я лежу небритый,
и напрасно Аэлита
ходит в клуб «Кому за тридцать»
там, на дальнем берегу.

А вчера за рюмкой кваса
услыхал я от Тараса,
что в Америке есть НАСА,
тоже пудрит всем мозги.
Я бы этой самой НАСЕ
всю эмблему разукрасил
за такие вот аферы,
за такие пироги!

1981

Каскадер Вася

Этот текст нуждается в предисловии. Я, как большинство заядлых туристов, никогда не отдыхал по путевкам (считалось, что это удел презренных «матрацников»). Но однажды в феврале поддался уговорам и поехал в знаменитый пансионат «Пицунда».

Представьте себе семь двенадцатиэтажных зданий у самого моря.

Замечательные вина, замечательные женщины со всех концов Союза, двухместные номера и — никаких дежурных по этажу! Для полного счастья не хватало гитары. Она была одна на семь зданий. Женщина-культорг дала ее мне с условием, что я выступлю в концерте, посвященном 8 марта.

Я легкомысленно дал слово. И лишь за пару дней до концерта задумался: а что же я буду петь? Туристские песни здесь явно не годились — не тот контингент и не тот настрой. Вот и пришлось срочно сочинить «Каскадера Васю». Он имел в курзале пансионата шумный успех — не потому, что так уж хорош, а потому что довольно точно отразил нравы того времени и места…