Трейси Слэттон - Бессмертный

• Название: Бессмертный
• Автор: Трейси Слэттон
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-699-22231-5

Его жизнь текла, как придется, в блестящем городе Флоренция. Он считал своим наставником великого Джотто, встречался с Петраркой, служил герцогам Медичи. Его учеником был гениальный Леонардо да Винчи. Он сражался во многих битвах и поклонялся многим красавицам.

Прихотливой природе вздумалось сотворить его вечно молодым. Он прожил так долго, что ему дано было исполнение самых несбыточных желаний.

Его звали Лука Бастардо — Лука Безродный, и казалось, что он человек, неподвластный закону смерти.

Но в этой жизни за все надо платить.

---

— Эй! — крикнул я мальчику постарше, который с любопытством меня разглядывал.

И снова прикрыл тело руками.

— Не бойся, — ответил мальчик, — я пришел поздороваться. Меня зовут Марко.

Женщины зашикали на него, но он только отмахнулся. Они нервно огляделись, но все же вернулись ко мне и стали дальше тереть и полоскать. Марко вышел из тени и скоро оказался рядом со мной. Он шел изящной походкой, был высоким и стройным, с черными волосами и такими же глазами в обрамлении до смешного длинных ресниц. Его лицо напоминало мне фарфоровых кукол, которых привозили коробейники. Мальчик что-то держал в руке.

— Ты бродяжка?

— Лука, — ответил я. — Лука Бастардо.

— Все мы тут бастарды, — усмехнулся он, — даже хуже. Есть хочешь?

Он кинул мне то, что держал в руке. Это оказалась маленькая булочка. Я поймал ее на лету и стрескал в два захода.

— Он уже не одну неделю к тебе приглядывается, как бы заполучить. Вот, значит, и удалось. Жаль! А меня сюда отдали мои родители. Получили за это два флорина.

Я проглотил последний кусок прелестной мягкой булочки и облизал пальцы.

— Моему дружку Массимо дали за меня только один флорин.

— Наверняка я стою больше, потому что не зарос грязью и у меня не было вшей, — с насмешкой сказал Марко.

Я посмотрел на него, и он пожал плечами.

— Хорош дружок этот твой Массимо!

Настала моя очередь пожимать плечами. Люди готовы на все, лишь бы выжить. Меня научили этому улицы Флоренции. Марко смерил меня серьезным взглядом, который был мне непонятен, разве что я видел, что этот мальчик не желает мне зла.

Набравшись храбрости, я спросил:

— И плохо тут?

— Очень плохо, но кормят хорошо, — прямо сказал он. — Голодный-то не работник. В скором времени он тебя побьет. Так что не удивляйся. Не ори и не реви — он этого не любит и будет бить еще сильнее. Лучше прикуси язык и мочись под себя. Тогда ему станет противно и скорее надоест.

— Меня и раньше били, я не мочился и не орал, — ответил я даже с какой-то гордостью.

Я же не плаксивая девчонка, чтобы визжать от каждого подзатыльника! Сколько раз мне приходилось отведать кулаков Паоло, когда он знал, что у меня припасены хлеб или мясо, и требовал свою долю. Я нередко прятался, если удавалось чего-нибудь раздобыть. Пострадавшие при пожаре стены старого зернового рынка в Ор Сан-Микеле[12] или деревянные опоры Понте Санта-Тринита[13] служили хорошим убежищем. Я бы все отдал, чтобы скрючиться там сейчас, пусть даже без еды.

— Он тебя будет бить по-другому. Тебе сильно не поздоровится. Он хочет, чтобы ты понял — если не будешь делать все, как он скажет, ты будешь жестоко наказан.

— Трупы… в Арно… — начал было я.

Мария и Симонетта обливали меня каким-то цветочным зельем, втирая его в кожу грубыми рукавицами. Они оставили мыльную пену на голове, и вся кожа там горела, но меня бросило в дрожь, когда я вспомнил тело молодой женщины, почти еще девочки, которое вынесло волнами. Это была знаменитая, очень красивая и всеми желанная куртизанка. Все знали, что она жила здесь. Отступившая вода обнажила ее исполосанное в кровь лицо, куски кожи, отставшие вместе с волосами, и обугленные руки, которые торчали из воды черными обрубками.

— Если кто ему не угодит или он решит, что их время вышло, — мрачно продолжил Марко, — то об этом узнают все. Так что старайся ему угодить.

Он вскинул изящную голову, как будто что-то услышал, махнул рукой и снова исчез в тени.

— Тсс, мы работаем, — прошептала Симонетта.

По затылку пробежали мурашки, но, обернувшись, я ничего не увидел. Симонетта покосилась на окно, и я проследил за ее взглядом. Может быть, я краем глаза и заметил какое-то движение, но в окне никого не оказалось, словно это было зеркало, за которым никто не прячется. Я поборол желание опять прикрыться. Я догадался, что он смотрит, но, если бы он узнал об этом, ему бы не понравилось.

Последние лиловые тучи растаяли среди звезд, когда Симонетта и Мария наконец отложили свои щетки, рукавицы и полотенца. Женщины отступили назад, чтобы разглядеть меня с ног до головы при слабом желтоватом свете факелов. Волосы мои спадали светлой волной на острые плечи, кожа начищена до розового цвета и прямо вся светится. От меня даже исходил слабый аромат мускуса. Я поднес локоть к носу и понюхал. Никогда не думал, что буду вот так выглядеть и пахнуть! Симонетта лизнула большой палец и провела им по моей левой брови. Волоски ощетинились. Я такое уже видал раньше, холодным, безветренным утром, когда в капризной серебристой глади Арно отразилось мое лицо. Симонетта сердито взглянула на мою бровь и пожала плечами. Мария протянула мне желтую прозрачную рубашку, и я быстро натянул ее на себя. Наконец-то прикрыта моя нагота. Они повели меня обратно по дворцу.

Мы прошли еще одной залой, такой же пышной, как первая, и оказались в столовой. На столе лежал жареный кабан с яблоком во рту, блюдо с жареной дичью, миска горячего бобового супа, маленькая краюшка хлеба и корзинка с инжиром и виноградом. В воздухе парил аппетитный аромат розмарина и хрустящего сала. Симонетта указала на стол, и я ринулся к нему. Схватил тарелку с супом и быстро проглотил, громко чавкая. Наверное, в этом доме всегда вкусно кормили, но я слишком изголодался. Мне было все равно, лишь бы успокоить ноющую боль, которая пульсировала в крови и животе. Опустошив миску, я накинулся на дичь, отрывая одной рукой ножку и лакомую грудку — другой. Пока передо мной стояла дичь, кабан меня не прельщал: у него на рыле торчала черная щетина. Я набил полный рот мяса с бедрышек. Не успевая прожевывать, я глотал все подряд, чуть не рыдая от облегчения. Я уже потянулся за второй ножкой, когда за спиной раздался голос Сильвано:

— Ты жрешь, как голодная собака.

Я замер, все так же впившись пальцами в горячее мясо сочной птицы. Медленно я отнял руку и повернулся к Сильвано. Он стоял в дверях, равномерно покачивая в руке тяжелым длинным шелковым мешком. Сильвано подошел ближе, не сводя с меня пристального, изучающего взгляда. Свободной рукой он приподнял густую прядь моих чисто вымытых волос и выпустил. По спине побежали мурашки, но я сдержался, не дав им перейти в такую ощутимую дрожь, которая вряд ли ему понравится.

— Хорошо помылся, — сказал он с довольной ухмылкой. — Ты когда-нибудь был таким красивым и ароматным, а, Лука Бастардо?

Он отступил назад и медленно повел рукой, отчего мешок описал широкую дугу. Он источал столь злорадное наслаждение, что мои глаза невольно прилипли к мешку. Тот был бугорчатый и сильно округлый книзу.

— Я так рад, что ты вступил в нашу маленькую семью. Ты будешь чудесным дополнением. Но ты должен понимать, — сказал Сильвано, подергивая острым подбородком, — что в этом доме есть свои правила. Правила, которые всегда нужно соблюдать. — Он завертел рукой быстрее, и мешок набрал скорость. — Будь всегда чистым и веди себя тихо.

Он ловко и почти незаметно взмахнул запястьем, и мешок метнулся ко мне. Удар пришелся по ребрам и был таким сильным, что я пошатнулся и ударился о край стола.

Я открыл рот, чтобы закричать, но в голове всплыли слова Марко: «Не ори! Прикуси язык!» — и я выдохнул через открытый рот.

— Ты не будешь сопротивляться тем, кто придет к тебе. Ты будешь их ублажать.

Сильвано встряхнул запястьем, и мешок угодил мне по животу. Я согнулся пополам и упал на колени, бесшумно срыгнув.

— Будешь делать то, что тебе велят, — продолжил он, ударяя еще и еще.

Глаза налились слезами, но я не издал ни звука. Спустя какое-то время в его поучениях появилась нотка разочарованности. Хлестнув меня еще несколько раз напоследок, он вышел. Я скорчился на боку, обхватив живот руками. По щекам у меня стекали слезы, весь обед был на полу, и — да, подо мной растеклась лужица мочи. С тех пор я стал почтительно относиться к боли. Она способна лишить достоинства даже самого сильного человека, если оно у него еще есть. Достоинство покидает человека, когда ему незачем жить. И это я понял только сейчас, сто семьдесят лет спустя после того далекого дня моего посвящения в публичном доме Сильвано. Есть муки пострашнее телесных, и это муки сердца.

Когда я снова смог видеть мутными глазами, то увидел склонившегося рядом Марко.

— Пошли. Ты молодец. Не заорал.

— Я обмочился, как девчонка, и наблевал, как собака, — со стоном ответил я.

Он помог мне подняться.

— Но ты не закричал, а это ведь первый раз, ты даже не знал, чего ожидать, — возразил Марко.

Он протянул мне серебряный кубок, до краев наполненный вином. Я взял его трясущимися руками.

— Пей до дна, — настоял он. — Мария и Симонетта ждут, чтобы вымыть тебя и отвести в твою комнату. Постарайся отдохнуть. Позже Сильвано пришлет кого-нибудь к тебе. Просто лежи. Обычно им больше ничего и нужно, особенно поначалу. Просто лежи и дыши.