Юлия Бакирова - Убийственная реклама, или Тайна работодателя

• Название: Убийственная реклама, или Тайна работодателя
• Автор: Юлия Бакирова
• Издательство: АСТ, Астрель, Хранитель, Харвест
• Жанр: Современная проза
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-17-043515-9, 978-5-271-17537-4, 978-5-9762-3139-9, 978-985-16-2039-1

Любой творец, вкладывающий душу и, соответственно, любовь в свои произведения, несет полную ответственность перед людьми, Богом и Дьяволом за последствия обнародования данных творений. Главный герой романа Анатолий, как и все сотрудники рекламного агентства, создавал проекты, которые по сути должны были убивать людей. Даже социальная реклама из-под их «пера» выходила искаженной, направленной против человечества. Чем больше от этой рекламы погибало людей, тем больше зарабатывал творец, тем меньше вокруг него оставалось любимых и дорогих людей. Герою предстоит выбор — материальное или любовь. Книга входит в молодежную серию номинантов литературной премии «Дебют».

---

Глава 16

Письмо, которое запоздало

1

Он объяснил парням, как добраться с вокзала до Красной площади, посоветовал купить небольшую карту Москвы, объяснил, как пользоваться метро.

— Это и впрямь боль-ша-я ло-те-ре-я, — выдохнул «Еж», стоя перед ступенями, ведущими вниз, к платформе метро.

— Пойдемте, — позвал Толик. — Я объясню, где садиться, как ориентироваться. Вообще-то все легко. Нужно только следовать по стрелкам и схемам. Москва переполнена схемами, потому что она так велика, что коренные москвичи в ней сами блуждают.

— Дааа, — выдохнул «Очки», не успевая вертеть головой туда-сюда. Он хотел увидеть и запомнить все: людей, передвигавшихся быстро-быстро, запах, как выглядят стены, киоски.

— Вот мой телефон, на всякий случай, — протянув землякам бумажку с написанным номером, сказал Толик. — А вот ваш состав! Станцию помните?

— Да! — ответили все трое хором и исчезли в зеве автоматической двери вагона, затянутые туда потоком людей.

— А вот и мой, — прошептал себе под нос мужчина и направился в противоположную сторону.

Он встал у окна, механический голос сказал: «Осторожно, двери закрываются, следующая станция…» «Началось», — подумал Толик, сжав пальцы правой руки в левой. Он старался не думать, чтобы размышления преждевременно не увлекли его в дебри сомнений и переживаний. Он превратился в зрение, в слух, отринув способность делать выводы, рассуждать. «Какой у пацана стильный брелок», — думал он, а затем принимался разглядывать другого пассажира.

Выйдя из метро, Толик быстрым шагом направился к дому.

Войдя в квартиру, он снял ее с сигнализации. Огляделся.

Все без изменений. Разве что на полках заметнее стал слой пыли, да и зеркало покрылось серо-землистой пелериной. Проведя пальцами правой руки по ней, он оставил чистый след, казавшийся на общем фоне пыльного зеркала грязным пятном. В этом пятне Анатолий увидел себя, отражение человека, не решающегося сделать то, что необходимо сделать.

Он вошел в спальню. Тиканье часов было единственным звуком, сопровождавшим его. Кровать была застелена, на покрывале ни складочки. Он вспомнил, с каким усердием Полина выполняла эту работу, как она подтыкала ткань под матрац. Он улыбнулся, представив ее, стоящей у окна на кухне в Оренбурге, потом решительно подошел к шкафу, приоткрыл дверцу.

Неожиданно сзади, из коридора, грянула музыка. Она обрушилась на него всеми аккордами, ля-мажорами, до-минорами, заставив резко обернуться, отчего правая рука, до этого безвольно свисавшая, описав дугу в воздухе, ударилась о дверцу шкафа.

— Бли! — выругался Толик и поспешил в коридор.

На одной из полок всею возможностью своего полифонического голоса призывал ответить на звонок сотовый. Войдя в квартиру, Толик, не задумываясь, отстегнул его вместе с кожухом и оставил тут.

— Алло! — взяв телефон, ответил он. — Я домой зашел… С вокзала… Я скучал и собирался набрать тебя… Да… Как мама?.. Это и понятно. Пройдет… Я сильно-сильно скучал… Как твое?.. Я объяснил им, как проехать к Красной площади, а они назвали Москву большой лотереей, как в оскароносном фильме Меньшова… Сейчас переоденусь и пойду на работу… Убрали где?.. А зачем так тщательно?.. Положено… Маме передавай привет, обними ее от меня. Она сейчас где?.. Понятно… Я вечером перезвоню, а может, и раньше… Давай… Я тебя еще сильнее… Очень-очень сильно! Целую.

Он отключился, с улыбкой посмотрел на телефон, мигавший в ладони. Ненадолго задумался, затем нажал на кнопку, выключающую мобильник. На дисплее появилась прощальная надпись, после чего он потух. Положив сотовый на полку к кожуху, Толик вернулся в спальню.

Вытащив вешалку с брюками из шкафа, он присел на кровать. Рука подрагивала. Уголок конверта выглядывал из заднего кармана. Толик достал его, бросив брюки к ногам. Часы тикали, на улице кипела жизнь. Он смотрел на конверт, держа его за края, слушая биение своего сердца, шипящий свист дыхания, ход секундных стрелок. Зажмурившись, он вспомнил, как получил письмо. «Вовремя я вас поймал! Мой сын просил передать вам конверт, вот он», — сказал охранник и протянул белый прямоугольный пакет. «Ого! Мне пишут письма», — бросил Толик в ответ без особой радости. Наверное, угадав его чувства, охранник предупредил: «Сын сказал, что это важно и поможет вашему делу. Больше я ничего не знаю».

— Это необходимо, — произнес вслух мужчина, но так и не надорвал конверт.

Он продолжал вертеть его в руках без всяких мыслей. На улице визгливо закричала какая-то женщина. Вопль длился всего пару секунд, но его отголосок еще долго звенел в голове Толика. Поддев ступней брюки с вешалкой, лежавшие у ног, он откинул их в сторону шкафа. Пластмассовый крючок стукнулся о дерево, напомнив мужчине, как Артем достал из принесенной с собой коробочки плоский серебряный амулет, положил свободную руку на его, Толика, плечо и тихо-тихо проговорил в самое ухо: «Я и впрямь тебе завидую, но не потому, что ты брызжешь идеями и посему получаешь больше бабла. Я люблю деньги, но не из-за этого я готов встать на твое место. Ты не понимаешь, насколько еще счастлив! У тебя еще есть возможность уйти. Первой я потерял жену…» Анатолий вспомнил, как Артем с «потеплевшим» взглядом поднял кулак с зажатым в нем оберегом прямо к губам, как бы желая заткнуть себе рот. «Я и есть проклятый», — шептал он, казавшийся совсем молодым из-за отсутствия усов и бороды.

— К черту! — выплюнул Толик и надорвал конверт.

Узкая полоска бумаги, закрученная спиралью, полетела к полу, а он уже вынимал содержимое пакета. Внутри оказалось несколько листов. На одном был текст и таблица, отпечатанные на принтере. В верхнем правом уголке красной гелевой ручкой была выведена цифра «5». Толик обратил внимание, что каждый лист пронумерован подобным образом. Он разложил бумаги по порядку. Первые четыре листа были исписаны от руки. Предложения шли ровным строем, как шеренги на параде в День Победы. Буквы были не крупными, но и не мелкими, вполне разборчивыми, лишь буква «ч» походила на «с», написанную в спешке.

Бегло пробежав по первому листу глазами, убедившись, что сможет прочитать послание, Толик откинулся на спину, затем перевернулся на живот, положа бумаги перед собой. «Здравствуйте, Анатолий», — прочитал он строчку под выведенной в правом верхнем углу красной цифрой «1».

2

Здравствуйте, Анатолий

Не знаю, но почему-то мне кажется, что Вы нуждаетесь в этом письме. Если я ошибся, то прошу покорно извинить за отнятое время, за то, что излил Вам душу и попытался взвалить на Ваши широкие плечи тот груз, что тяготит меня.

Я просто не знаю, с кем еще могу поделиться этой ношей, а Вы сами интересовались моим другом, его прошлым и немного настоящим. Поэтому я не вижу ничего плохого в том, чтобы рассказать о нашей с Сергеем последней встрече. Я не сомневаюсь, что его слова покажутся Вам странными. Они и меня удивили, насторожили, а чем дольше я думал над ними, тем страшнее становилось на душе. Но хватит! Начну по порядку!

Я позвонил в больницу, где держат Сереженьку, чтобы узнать о его состоянии, а меня обрадовали. Оказывается, он стал примерным мальчиком и заслужил свидание с друзьями и родными. Из родных у него только мать, которую никак не могут вызвонить. Я пообещал, что сам займусь этим. Еще я узнал, когда могу прийти.

Дойдя до матери Сережи, я сообщил ей радостную новость, она даже улыбнулась. В последнее время в том, что произошло с сыном, она стала, мне кажется, винить меня. Отношения между нами стали натянутыми, но я не о них.

Короче, ей я сообщил, а сам в назначенное время прибыл ко входу в лечебницу. Прежде чем попасть к Сереже, я был подвергнут строгому осмотру, опросу, а потом еще и инструктажу по правилам поведения при свидании с пациентом. В этой клинике нельзя произносить слово «больной» и тем более «сумасшедший», только «пациент». Еще мне пришлось притворяться и врать, что я лучший друг Сергея и общаемся мы с детства и все такое. Я был убедителен, не зря же я мечтал поступать в театральный.

Меня провели в палату, где за столом на стуле сидел Сережа. «Он изменился не в лучшую сторону», как пела одна певица. Он осунулся, под глазами были глубокие круги. Если хотите точно представить его внешний вид, то посмотрите «Терминатор-2», сцены с пациенткой сумасшедшего дома. У Сережи был такой же вид, с той только разницей, что он мужик. Я не просто так упомянул эту голливудскую ленту. По ходу повествования Вы, Анатолий, поймете…

Он увидел меня и улыбнулся.

— Здравствуй, друг, — сказал он…

Надеюсь, Вы понимаете, что в деталях я могу ошибаться. Но будьте уверенны, что суть разговора я передаю в точности.

Я ответил ему и присел напротив. Не думал, что наши клиники так похожи на лечебницы из западных кинофильмов.