Кирил Бонфильоли - ГАМБИТ МАККАБРЕЯ

• Название: ГАМБИТ МАККАБРЕЯ
• Автор: Кирил Бонфильоли
• Издательство: ЭКСМО
• Жанр: Современная проза
• Год: 2006
• ISBN: 5-699-20062-2

«М-да, ну что ж — вот и все. Вот и ага. Жизнь у меня — была». Таково начало. Далее — малообъяснимое спасение главного героя в последнюю минуту, венчанье, покушение на королеву Великобритании, офорты Рембрандта ван Рейна как средство хранения наличности, сугубо неудовлетворительное обучение в Педагогическом колледже для юных дам, рейд в Гонконг, контрабанда зубного порошка и обострение отношений с разгневанными спецслужбами нескольких стран. Достопочтенный Чарли Маккабрей, преуспевающий торговец искусством, любитель антиквариата и денег, аморальный и обаятельный гурман и гедонист, а с ним — его роскошная жена, бывшая миссис Крампф, и их слуга, профессиональный головорез и «анти-Дживс» Джок — на очередном витке опаснейших приключений в книге, которой гордились бы Рэймонд Чандлер и П.Г. Вудхаус. Во втором томе блистательной «Трилогии Маккабрея» вы узнаете много нового о контрабанде искусства и искусстве контрабанды, о всемирных заговорах, цареубийцах и китайских спецслужбах. Быть может, даже слишком много для вашего же блага. Мораль не гарантирована, продолжение, по традиции, следует.

---

Я перечитал еще раз. Потом еще. Ошеломлен — вот единственное слово, которым я был. Разумеется, я не питал ни малейших иллюзий об Иоанниной непорочности — она ведь очень богата, разве нет? — но Торговля Белыми Рабынями? Меня ослепила чистая блистательность и дерзость возрождения этого изумительно старомодного способа огрести честный миллион-другой. Иоанна явно гораздо умнее, чем я считал. Совесть мне грызло только одно обстоятельство: намек на то, что участвовать в этом могу и я. Моя политика всегда подразумевала, что жены должны быть свободны… нет, их должно поощрять заниматься своим делом, но супругов их вербовать не стоит. Пускай жены устраивают приемы с коктейлями, пока не пересохнут винокурни, только не заставляйте меня любезничать с их кошмарными подружками. Пускай вяжут или занимаются иным полезным спортом, но не рассчитывайте, что я буду мотать им пряжу. И превыше прочего пускай их забавляются прибыльными беззакониями — но ни за что не просите Ч. Маккабрея участвовать. Он разве что способен помочь истратить прибыль со своим широкоизвестным хорошим вкусом.

Торговля белыми рабынями, изволите ли видеть, — строго противозаконна. Это все знают. Меня же могут поймать; подумайте, как захмыкают мои друзья. Боже милостивый, как же они захмыкают, если после всех тех сомнительных проказ, что я пережил, меня «ушлют в свою комнату без ужина» за то, что я жил с аморальных заработков дам вольного поведения.

Уж не знаю, как обычный человек с улицы, обнаружив, что его молодая жена — большая шишка в торговле белыми рабынями, поступит после нескольких часов свирепых раздумий. Некоторые, вне всяких сомнений, извлекут карманный калькулятор и начнут подсчитывать проценты. Некоторые соберут вещички, и только пятки засверкают. Я бы, конечно, позвонил полковнику Блюхеру и рассказал ему все как на духу, вот только он временно отказался сообщать мне процедуру связи с ним; черед этому еще не настал, посулил он мне, а пока я должен «играть на слух». (Он мне это любезно перевел: «Захват нащупывайте самостоятельно, Маккабрей. Вам предстоит взобраться далеко не на самую высокую гору. Тешьте себя тем, что наверху стоит парень с веревкой. Выкарабкаетесь. Наверное».)

Поскольку в спасительном телефонном звонке мне отказали, я принял Альтернативный План Б, который включает в себя: покрепче ухватиться за бутылку скотча и прочесть несколько страниц из приключений людей по фамилии Маллинер, изложенных покойным П.Г. Вудхаусом. Через некоторое время сосредоточиваться стало труднее: беспрестанно звонили и звонили в дверь — это подобострастные малые доставляли огромные картонные коробки, набитые потребительскими трофеями Иоанны. Когда же она явилась самолично, меня уже расслабили истории о Маллинерах, и, полагаю, несколько более чем успокоил целительный шотландский виски. Вот только настроение медового месяца на меня так и не снизошло. Иоанна обняла меня со всем невинным пылом новобрачной, которая никогда и ничего не говорила китайскому ресторатору, за исключением разве что робкой просьбы «завернуть собачке». Она вбегала в спальню и выбегала из нее, раздирала драгоценный картон коробок и парадировала передо мной в их содержимом. Я издавал уместные звуки, но душу не вкладывал. Сказать вам правду, совесть, с которой мы не разговариваем уже двадцать лет, нашептывала мне, что на одних лишь коробках голодающий сигарный маклер прожил бы неделю. В последнем номере программы Иоанна вышла в предмете ночного облачения, по сравнению с которым ее вчерашний наряд казался принадлежностью гардероба директрисы школы на пенсии где-нибудь за Полярным кругом. Я весь сжался.

— Иоанна, — вымолвил я, когда она устроилась у меня на коленях.

— М-гм?

Я откашлялся.

— Иоанна, милая моя, нет ли чего-нибудь хорошего по телевизору сегодня вечером?

— Нет.

— Откуда ты знаешь?

— Там никогда ничего не бывает.

— Но не лучше ли просто посмотреть в газете, чтобы удостовериться наверняка? Мы можем пропустить старого Гэри Купера, или Хамфри Богарта, или…

— Сегодня вечером, — твердым, но любящим голосом произнесла она, — по телевизору вообще ничего не будет. Если только… — она оценивающе окинула взглядом крупный и прочно сработанный телевизионный приемник, — …ну, я бы, наверное, могла на нем как-то расположиться, нет? То есть если ты в самом деле хочешь как-то по нему поскакать.

— Постарайся не впадать в бесстыдство, заклинаю, — ответил я голосом отстраненным и несколько даже британским. — Ты хочешь сказать, очевидно, что, поскольку ничего не будет по телевизору, ты бы предпочла провести вечер в кинематографе.

— Все кино закрыты. — Я же не мог ей сказать, что она лжет, верно? Да и объяснить не мог — по крайней мере, доходчиво, — что часовой просмотр «Шаловливых штаников» или «Приключений юной мойщицы окон» могли бы распалить меня до той температуры, при которой можно забыть жуткую девоторговлю, в кою сама Иоанна собиралась меня вовлечь, и я сумел бы призвать к себе на помощь хоть чуточку Старины Адама, дабы сыграть роль обуянного похотью жениха.

Я приготовил ей два — а может, и все три — крепких и, как я надеялся, снотворных напитка, после чего поплелся за нею в постель.

7 Маккабрею отдают приказ, который ни один порядочный человек ни на миг не подумал бы исполнять

Влюбиться в лучшего — то был мой долг,

Моя удача, если б поняла я,

И мое счастье, если б осознала.

«Гиньевра»[35]

ПОЗДНЕЕ ТОЙ ЖЕ НОЧЬЮ моя вера в укрепляющие силы витаминов Е и В12 вновь упрочилась, и я уже погружался в заслуженный свинский сон, когда Иоанна ткнула меня в бок и сказала:

— Чарли, жеребчик мой, я хочу, чтобы ты ради меня кое-что сделал…

— Золотко, мы же только что… я хочу сказать, что уже не молод, как я объяснял выше… быть может, утром, э?

— Глупыш, я не об этом. Ты же не считаешь меня нимфоманкой или кем-то вроде?

Я пробурчал что-то как бы с облегчением и, вполне возможно, отнюдь не галантно, после чего сонно зарылся ей в теплые влажные груди снова.

— Я хочу от тебя кое-чего совсем-совсем другого.

Я пошелохнулся; слова сочились и цедились сквозь сито заслуженной сонливости, о которой речь уже шла. Опаска схватила меня за горло; я слышал, как стучат мои зубы.

— Дражайшая Иоанна, — ответствовал я голосом рассудительным настолько, насколько хватало сил. — Не уместнее ли будет заняться чем угодно, э-э, отпадным, имеемым тобой в виду сейчас, — завтра? То есть…

Она хихикнула:

— Да, Чарли-дорогуша, я знаю, что ты уже немолод — хотя на этот счет ты бы многих одурачил. — Я самодовольно осклабился. — В темноте, разумеется, — продолжила она, испортив мне всю обедню. — Нет, я не хочу, чтобы ты досуха выжимал свои чудненькие железы. Ну разве что адреналиновые. Я просто желаю, чтобы ты ради меня кое-кого убил. Ладно?

— Убить кого-то? — сонно бормотнул я. — Разумеется. В любое время. Прикончить дракона-двух — с удовольствием, когда угодно. После завтрака то есть. А теперь мне нужно поспать, видишь ли.

Она потрясла меня за плечо, отчего я зарылся еще тверже и с большей решимостью заснуть. После чего она потрясла меня за более уязвимый член, и я с негодованием проснулся.

— Я тебе вот что скажу, — сказал я. — Больше так не делай! Малый может повредиться. И с чем тогда ты останешься, а? Не медовый месяц будет, а посмешище, ты же не можешь этого не понимать. Спок'ночи.

Она безапелляционно уселась в постели, прихватив с собою почти все покрывала. Больше ничего не оставалось — только проснуться. Я проснулся. Не стану и вида делать, что настрой мой был благодушен.

— Дорогая моя Иоанна, сейчас ни время, ни обстоятельства не подобают для капризов. По всему миру и вокруг мужчины и их очаровательные сопостельницы храпят без задних ног вне зависимости от цвета кожи или вероисповедания, свернувшись калачиками в восстанавливающих ткани восьми или девяти часах. Ты попросила меня, и я согласился это исполнить завтра. Не помню, что это было, но с восторгом повинуюсь твоей малейшей прихоти. Завтра. Чем бы она ни была.

— Ой, Чарли, как ты мог уже забыть? Я лишь попросила тебя кое-кого убить ради меня. Собственного молодого мужа в медовый месяц уже и попросить ни о чем нельзя? Однако, если это так трудно…

— Нисколько; не дуйся, золотко. Все мгновенно исполнится, в один миг. Только дай Джоку имя и адрес этого типа, и он проследит за этим послезавтра. Еще раз спокойной ночи, любимая.

— Чарли!

— Ох, ну ладно, может, и завтра вечером получится, но ему придется разыскивать пистолет без криминального прошлого, понимаешь? Я же не могу попросить его пустить на твоего типа его собственный «люгер». Сама знаешь. Правда ведь?