Вячеслав Седов - Ловчие удачи

• Название: Ловчие удачи
• Автор: Вячеслав Седов
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Фэнтези
• ISBN: 978-5-699-40251-9

«Ловчие удачи» — это те, кто выжили во время войн и конфликтов и, с тех пор, преисполнились весьма своеобразной философии, поставив над собой в качестве покровителя не богов или духов, а простую удачу. Убийцы, бывшие шпионы, контрабандисты, разбойники, воры и ренегаты всех мастей. Таковых в мире Материка превеликое множество. К ним относится и главный персонаж — Карнаж, по прозвищу Феникс, полукровка без капли человеческой крови, бродяга, ремесло которого добывать под заказ редкие артефакты и реагенты в свихнувшемся на магии мире. Но у каждого в жизни есть свой «дракон» и, рано или поздно, приходит время выбора: бросить вызов судьбе или прозябать в серой повседневности до гробовой доски, смирившись и списав потери. Карнаж оказался не робкого десятка, тем более его незавидная доля и так напоминала строки из старой песни: «А что же такое жизнь? Да просто дуэль со смертью!»

СИ-версия, но в полном варианте. По просьбе автора указываю, что рекомендуется к прочтению лицам старше 16 лет, из-за некоторой жестокости произведения.

---

За столом ожидал широкоплечий мужчина, с немного вытянутым лицом, небольшой бородкой и спутавшимися темными волосами. Он медленно перевел взгляд с опрокинутого вверх дном глиняного стакана на столе и пары «костей» на подошедших. Его зеленые глаза безучастно посмотрели на ларонийца и полукровку сквозь прозрачные линзы маленьких, аптекарских очков, которые он сдвинул на кончик носа. Темно-зеленая роба и старый как мир знак друидского Круга на груди — вырезанный в деревянном кольце дуб с раскидистой кроной — выдавали в нем сторонника консервативной части общин жрецов природы.

— Приветствую путников, — произнес друид голосом монотонным и спокойным, словно пономарь, — Мое имя Фарай. Я — глава друидского круга.

Зойт и Карнаж невольно переглянулись — действительно, то, что говорили о служителях Великого Дуба было правдой. В Феларе их называли «блаженными», в Сильванию их не допускали, отчего никак не называли, а Империя и Фивланд были единодушны и крепки в бранных словах адресованных этим самопровозглашенным хранителям природы, которые не совали свои носы разве что туда, где их могли совершенно точно оторвать, то бишь в Ларон и Истанию.

Колдун и «ловец удачи» представились в ответ и уселись за стол под ставшим вдруг колючим взглядом зеленых глаз Фарая. Полукровке даже подумалось, не учуял ли случаем этот друидище подкладку из драконьей чешуи, скрытую под кожей куртки на плечах и лопатках ловца удачи. Хотя, одного вида перьев феникса, вшитых для красоты на спине ран'дьянского изделия, вполне могло хватить для предубеждений, пусть даже эту птицу Карнаж в жизни ни разу пальцем не тронул.

Кассар, тем временем, предложил всем выпить за встречу, первым опрокинув свой кубок с ядом — весьма изысканное, как считалось, развлечение у некромантов, так как со временем подобная практика все более приближала их тело к нежити. Такова, впрочем, и без этого оказывалась плата за власть над миром мертвых.

Подобные тенденции перехода в стихию наблюдались при Разделенной магии сплошь и рядом, но наиболее сильно это оказывалось заметно у адептов из орденов Жизни, Смерти, Порядка и Хаоса. Первых двух — потому что сильно затрагивались аспекты физического тела, а второй пары — потому что сильному влиянию были подвержены ментальные стороны личности.

Некромант медленно опустил кубок на стол, прикрыв свои белесые глаза и облизывая тонкие сухие губы. Даэран сел напротив Феникса и, пригубив вина, покосился на своего соседа-друида. Тот хлопнул пустым стаканом по столу, осушив его одним махом и, разумеется, без видимого удовольствия.

Карнаж спокойно потягивал пиво, наблюдая за сотрапезниками, так как слова Карба о «таки странной парочке» вызывали в нем не то что подозрения, но определенную настороженность точно, пусть даже с Кассаром он был знаком ранее.

— Скажите мне, белый эльф, возможно ли восстановление былой красы природы этого края? — неожиданно обратился Фарай к Зойту.

— Не обращайте внимания, сударь, — посоветовал Кассар, — Он у всех это спрашивает.

— Что же тут плохого? — спросил ларониец, глядя на некроманта.

— Да ничего плохого в этом, разумеется, нет, — заметил Карнаж, — Однако, прежде чем что-то восстанавливать, стоит задуматься, а нужно ли это обитателям здешних земель?

— Ты прав, клянусь своей черепушкой! — воскликнул Кассар, — Пусть сначала сгинут гномы, а потом, лет эдак через двести, можно будет заводить разговор о зеленых насаждениях. Кстати говоря, и нашу соседку на данный момент, Бездну, неплохо бы до конца запечатать, ведь и она, по мнению друидов, отравляет земли. Не так ли, Фарай!?

— Истинно… — вздохнул друид.

— Уж не об этом ли ты беседовал с тем перекати-полем, от которого я тебя оттащил, чтобы составить мне компанию в этом трактире!?

— Ты не услышишь и не поймешь стоны растений и плач земли… несчастный.

Некромант разразился громким хохотом, похлопывая Фарая по плечу. В этот момент, из широкого рукава робы друида на стол выкатился кусок янтаря с заключенным внутри камня четырехлистником. Повисла недолгая тишина, которую вскоре прорвала брань Кассара.

— Так вот почему ты не проигрывал мне в кости! Мошенник! Талисманом пользовался, ах ты курва!!! — возопил некромант, схватив по-прежнему невозмутимого друида за грудки и тряся того, как яблоню.

Карнаж невольно бросил взгляд на четки, отложенные на край стола заклинателем мертвых, чтобы на время освободить руки, и не смог сдержать улыбки. Оказывается, Кассар старательно прятал в ладони прикрепленный на четках маленький черепок летучей мыши, на котором была только одна глазница вместо двух. Это был очень древний признак талисмана удачи, примерно столь же редкий и по силе, и по возможности его отыскать, как и злополучный четырехлистник друида.

Феникс взял в руки четки и с интересом разглядывал столь редкую нынче вещь. Кассар заметил это и отпустил Фарая.

— А сами вы что делали? — спросил друид, разглаживая помятую робу, — Тоже жульничали, между прочим.

— Да, господа, — протянул «ловец удачи», возвращая четки владельцу, — В Фивланде как всегда: жулик на жулике сидит и жуликом погоняет. Ничего здесь не изменилось.

— Предлагаю выпить за старые добрые времена! — подхватил некромант, — В конце концов, мы оба ничего не потеряли кроме пары часов бесплодных попыток наполнить свои карманы за счет дарованного талисманами везения.

Трапеза пошла своим чередом. У Кассара был необычайный для некроманта аппетит, а Фарай, не гнушаясь, употреблял «братьев своих меньших» в жареном виде. Очевидно, положенные ему в Круге трава и сыр не приносили спокойствия и смирения в отношении «варварской» пищи ни его разуму, ни, тем более, его желудку.

Карнаж и Зойт тоже, не спеша, насыщались. Ларониец спокойно потягивал вино и присматривался к будущим спутникам, ведь, советовавший им поискать здесь гном оказал, тем самым, весьма ценную услугу. Друид и некромант перемещались налегке и, следовательно, не будут задерживать их обозом, как какие-нибудь торговцы. С другой стороны, если в тоннелях действительно что-то пойдет не так, то помощь еще двух школ магии может пригодится. Единственное, что не давало покоя, так это то, зачем такая странная парочка стремится в тоннели именно сейчас? Кассар почему-то особенно настаивал на том, что лучшего времени, чем ночью, не будет.

Полукровка задавался этим же вопросом, наблюдая, как за окном постепенно сгущались сумерки. Его молодая кровь бурлила в жилах при мысли об опасности, чувства словно взбесились, но одно из них подсказывало, соглашаясь с некромантом: нужно идти, через минуту, может через час, но сегодня, а не через день или два…

На дворе стояла уже глубокая ночь, когда четыре фигуры молча приблизились к костру, за которым неторопливо раскуривал трубку капитан стражи. Гному показалось, что они еле бредут, словно призраки, среди биваков по вытоптанной траве, еще более прибавляя уныния.

Первое, что удивляло многих путешественников в центральной части Фивланда — это безмолвные, глухие ночи. Ни крика совы, ни волчьего воя — вообще никакого свидетельства ночной жизни, будто время в равнинной части этого королевства останавливалось, а жизнь теряла свои краски и звуки. Даже ветер замирал на ночной серой скатерти фивландских равнин, в которые уходил тракт, ведущий в Форпат, прячась среди редких перелесков и холмов.

Гном окинул взглядом всю четверку, поднял глаза вверх и выпустил колечко дыма в холодный воздух, сощурив один глаз, чтобы увидеть, как оно на мгновение охватило луну, мерцавшую начищенной монетой в беззвездном небе.

— И все же вы пойдете? — спросил на всякий случай офицер, заранее знавший ответ, вставая с бревна, где просиживал свой зад добрых шесть часов.

— Разумеется! Клянусь своей черепушкой, близость Бездны и какая-то там летающая башня не смогут испугать таких храбрецов, как мы! — ответил скрипучий, неприятный голос.

— Или безумцев… — сказал гном, направляясь к форту.

— Это как вам будет угодно, — в ответе капитан стражи расслышал еле уловимый, но уже знакомый ларонийский акцент.

Решетки со скрипом начали подниматься одна за другой, едва они подошли к воротам форта. Под ухом у Карнажа потрескивал факел, сжимаемый в дрожащих руках один из провожатых. Солдат должен был провести их по спиралевидному спуску глубоко под землю, к началу тоннеля, там убедиться, что путники отправились в дорогу и закрыть проход решеткой.

Пламя выхватило из темноты ставшее каким-то жестким лицо полукровки, и бедный гном с ужасом смотрел на огромные, распахнутые черные глаза, вперившие свой взгляд в темноту зияющего впереди спуска в тоннель.

Когда поднялась последняя решетка, резкий порыв холодного ветра вырвался наружу из пролома в скале. Стражи шарахнулись в стороны от разлетевшихся углей с железных треножников. Только четверка невозмутимо осталась стоять на месте.