Владимир Мальсагов - Русская мафия — ФСБ

• Название: Русская мафия — ФСБ
• Автор: Владимир Мальсагов
• Издательство: ИК «Световит»
• Жанр: Политика
• Год: 2008
• ISBN: 978-954-9761-88-6

Если вообразить лидеров нынешнего российского режима на скамье подсудимых, то вполне вероятно, что у кого-нибудь из них развязался бы язык и мир услышал бы нечто подобное об известных событиях 1999–2000 годов (взрывы домов в российских городах, рязанские «учения», воспринимаемые большинством незаинтересованных наблюдателей как очередной провалившийся теракт, начало Второй чеченской войны). А пока расследование уполномоченными органами обстоятельств, связанных с приходом к власти Владимира Путина и массовым уничтожением населения Чечни, кажутся эпизодами из фантастического романа, с одной из версий этих событий можно ознакомится в книге «Русская мафия — ФСБ»

---

По дороге я попытался выстрелить, и как чувствовал, трубку разорвало, поранив кожу на руке, а весь пороховой заряд влетел мне под кожу на лице, и я был конопатый. Еще долго из-под кожи вылезали крупные пороховые частицы.

И у Лехи, и у других ребят в центре Грозного сидела в душах шовинистическая ненависть, привитая им родителями и просыпающаяся время от времени в высказываниях типа «Зверьки», «Шакалы», «Чехи», как ко мне, так и ко всем вайнахам. Вражда со стороны, особенно русских и их представителей, что остались от казачества, выливалась в массовые драки и избиения.

Так, в 1957 году русские, протестуя против возвращения чеченцев и ингушей на свою историческую родину, подняли восстание, захватив здание обкома КПСС, Главпочтамт и другие государственные учреждения, что по тем временам было неслыханно, и убив попавших по пути случайно вайнахов.

Все подобного рода акции в этой стране начиная с 1917 года организовывало ЧК, ОГПУ, НКВД, а тогда спланировало КГБ, — жертвы были запрогнозированы, и войскам был отдан приказ на открытие огня. Это действо, разработанное по настоянию первого секретаря обкома КПСС Яковлева и начальника КГБ по ЧИАССР, должно было дать основание убедить Хрущева в опасности возвращения чеченцев и ингушей в их родные дома.

Войска подавили восстание, Н.С. Хрущеву пришлось, опасаясь давления Запада, продолжить возвращение коренного населения, но ненависть, взлелеянная веками, осталась: имперский шовинизм, смешанный с хамством.

И ненависть росла в детях. Тогда приходилось нам каждый день драться, отстаивать честь.

Рядом со школой находилось ПТУ, и меня, второклассника, подкараулили двое. Один взял за волосы и ударил лицом о колено. Нос съехал в сторону и хлынула кровь, в глазах «поплыло».

В городе часто случались большие драки, напоминавшие древние войны. Между «Сахалином», где жили преимущественно казаки-староверы, и «Центром», между поселком Кирова с русским населением — и Алхан- Юртом, в издевательство названным «Ермоловкой», так, что вводили войска и устанавливали «комендантский час».

Мы также вынуждены были объединиться в «кодлу», где были два чеченца, три ингуша, два армянина, двое русских и иногда один еврей — ныне американский писатель Александр Наумович Минчин, тогда просивший его защищать, провожая от школы домой. Его родители преподавали в университете, и впоследствии, когда к отцу приходили студентки домой сдавать зачеты, Сашка это использовал. Выставляя все имевшееся в родительском баре и обещая уладить с отцом проблему зачета, как-то он упустил из виду, что одна девушка опасается забеременеть. Тут Сашка вспомнил про презервативы, попадавшиеся ему на глаза под отеческой кроватью. Но как пользоваться ими — не знал, ведь было ему тогда 15, и в школах не преподавали, как надевать советские презервативы по 4 копейки, которые впору и на осла были.

Промучавшись, Минчин догадался: «Эврика!», натянул резину на палец и, токуя, приближался к студентке. На что та робко заметила: «По-моему, это как-то не так делается…». «Да нет, так!», сказал Сашка, дрожащей рукой вводя его ей внутрь, и с налету запрыгивая, опасаясь: как бы не передумала.

…Как-то в детстве, а было мне лет 8–9, наш отец только вернулся из ГУЛАГа и, устроившись работать в сельское хозяйство, взял меня с собой в Шелковские буруны на пастбище. Что особо врезалось в память. — это ковыль, который подобно фантастическому морю колыхался волнами, переливаясь серебром вплоть до горизонта. А по этому морю в разные стороны перекатывались шары перекати-поля.

Вот и я постарался остановить и извлечь основные моменты из моря памяти.

Географическое положение Чечни таково, что исторически народ должен был всегда защищать свое право на землю и жизнь, особенно — от России, которая на протяжении веков ведет там колониальные войны. Это вынужденно и привело к тому, что едва ли не каждый чеченец прирожденно владеет воинским искусством, чеченцы славятся в мире как сильнейшие спортсмены — боксеры, борцы-вольники, тяжелоатлеты, народ вынослив, неприхотлив в еде и к природным условиям. С 15 лет по законам «адата» каждый мальчик считается мужчиной, становясь ответственным за дом, за родных, и в случае военных действий может принимать участие в защите семьи.

Почему все больше молодых людей, далеко не всегда по религиозным причинам, пополняет ряды Сопротивления? С малых лет они видят, как их близкие погибают под взрывами бомб и ракет, похищаются при «зачистках», а обезображенные трупы родных редко кому удается найти или выкупить у российских вояк, чтобы похоронить достойно, как то полагается по чеченским обычаям. Слыша рассказы старших о зверствах и пытках в концентрационных лагерях, подросшее поколение осознаёт, что здесь нет середины: или ты автоматически переходишь на сторону оккупантов, становишься предателем и навек будешь проклят потомками, как в чеченском народе всегда и бывало в такой ситуации, и что ожидает продажных марионеток Кремля Кадырова, Байсарова, Какиева, Ямадаевых и уже выше названных, — или ты берешь оружие, становясь героем, защитником земли своих предков, превозмогая нечеловеческие лишения и находясь в постоянной опасности.

Но есть и куда более опасные этих, обагривших кровью своего народа руки преступников, — такие, как Хан, — разложившие политический пасьянс вместе с Путиным и прикидывающиеся народными радетелями. О них эта книга.

Испокон веков в России создавались все предпосылки для становления криминалитета, для разбоя и бандитизма, прикрытых властями.

Глава 25. Воры в законе

.

Как и в других городах — Одессе-маме, Ростове-папе, — в Грозном были свои пристанища уголовного элемента, достойные пера Гиляровского. Буквально в центре находилась улица Московская, начинавшаяся от берегов Сунжи и проходившая аккурат между зданиями МВД и КГБ, глядевшими друг другу в глаза. В старинном здании КГБ ранее размещалась тюрьма, в царское время там содержался знаменитый абрек Зелимхан, и оттуда же он совершил свой дерзкий побег.

Когда-то на этой же улице, всего в квартале от МВД-КГБ, располагалась и синагога, в советское время занятая под склады. А звезды Давида были содраны большевиками. Я видел, как синагогу ломали, и слышал разговор старых евреев, обращавшихся к сыну одного из них: «Беня, там старые кирпичи с магендовидом. Иди, забери и спрячь: ты будешь говорить своим детям, что и у нас тут свое святое место было!».

Эта местность была известна как еврейская слободка, или Махалей Джигуру (еврейская улица), а евреи, там проживавшие, ее называли Жидовка, или Париж. Она состояла из покосившихся старых домов с наглухо закрытыми ставнями, сквозь которые даже в ночное время едва пробивался свет. На всей улице горел лишь один фонарь — не считая тех, что освещали путь КГБ. И то родители говорили маленьким еврейским детям, чтобы те разбили фонарь из рогатки, дабы посторонние не ходили по этой улице и не знали ее секретов. И ментам было там неуютно: трудно делать облавы.

До 80-х годов 20-го века эта улица не была заасфальтирована: евреи сами не позволяли по тем же причинам. Когда осенью начиналась непогода, перепрыгивать можно было по камушкам, и так до самой весны. И ментовские уазики «бобики» не успевали быстро подъехать в нужное место и провести там облаву.

Зато когда облавы совпадали с хорошей погодой, они были весьма занимательны. Появлялась машина «скорой помощи», а то и две. Проведя визуальную разведку через бинокли с крыши здания МВД и других мест, и даже с паркового колеса обозрения, и видя кучки собравшихся вместе курителей анаши и игроков в джа, бейбут, альчики, секу, очко и т. д., из машины «скорой помощи» вдруг выскакивали в белых халатах здоровенные опера. А из-за углов — неизвестно откуда взявшиеся менты, — кто работая под бомжа, кто — под студента (на параллельной улице находился университет). Резво налетая на группы, они старались, чтобы их жертвы не скинули деньги, оружие или наркотики.

В такие моменты часто можно было видеть, как по реке Сунже, омывавшей эту улицу и отделявшей ее от парка Кирова, некоторые грозненские босяки вплавь уходили от преследования, а по Сунже плыли чемоданы, полные анаши (марихуаны), гашиша.

Во многих домах были катраны, называемые в Грозном «майданы», то есть места, где «катали» в карты и другие азартные игры. Содержатели притонов существовали за счет процента с выигрыша. В эти дома можно было зайти после закрытия магазинов и ресторанов, выпить бутылку водки и закусить, а то и «снять» женщину. Имена бандерш и барыг — двух родственниц тети Хани и старенькой бабы Розы, о которой когда-то слагались песни («…зайду с мороза, забьет косяк мне Роза…»); Соломона, Руйноя, Гриши — были известны на весь Советский Союз, а заправляли ими самые авторитетные — Шурик Ашуров (по кличке Хули, у горских евреев — «бешеный», так названный за его нрав, потому что убил своего же двоюрного брата, когда тот стал на зоне работать на ментов) и Леня. Насколько известно, уехавший Шурик и нынче занимается в Израиле мафией, взимая дань с таксистов аэропорта Бен-Гурион.