Наталья Резанова - Журнал «Если» 2010 № 3

• Название: Журнал «Если» 2010 № 3
• Автор: Наталья Резанова
• Издательство: Издательский дом «Любимая книга»
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2010
• ISBN: ISSN 1680-645X

СОДЕРЖАНИЕ НОМЕРА:

Наталья РЕЗАНОВА. ХОЗЯИН ЖЕЛЕЗА

Таинственное королевство полно загадок и противоречий. Люди в нем жить не могут, но население там имеется. Кто же они, обитатели Заречья?

Борис РУДЕНКО. НАСЛЕДНИК

В битве за престол мало проявить отвагу, силу и мастерство. Этого у всех претендентов в достатке. Но надо знать еще кое-что…

Генри Лайон ОЛДИ. СМЕХ ДРАКОНА

Жадные, мелочные предатели — прямо дракону на смех… Слезы-то ведь лить не ему.

Дмитрий БАЙКАЛОВ. БРЕМЯ УЧЕНИКОВ

Взлетит ли комиксный буревестник, черной молнии подобный, в прокатную высь?

ВИДЕОРЕЦЕНЗИИ

Существует ли грань между мистикой и стимпанком в понимании современных модных режиссеров?

Аркадий ШУШПАНОВ. ЗИМА ПАТРИАРХА

Есть в прошлом кинофантастики имена не то чтобы забытые, но постепенно выпадающие из памяти современников. А ведь вклад этих патриархов переоценить трудно.

Святослав ЛОГИНОВ. ОСЬ МИРА

Все остается людям. И даже великие маги не имеют права посягать ни на Ось Мира, ни на Великую Черепаху, ни на Покров небес.

Гэри ДЖЕННИНГС. РАНО ИЛИ ПОЗДНО ЛИБО НИКОГДА-НИКОГДА

«Ведь на нем же из одежды — ничего, помимо бус…» Как далек от истины этот традиционный образ дикаря!

Далия ТРУСКИНОВСКАЯ. ПРОГЛОТ

Что ни день, все хлопотнее служба современного домового. Ноутбук блюсти — это вам не пыль из углов выметать.

Дмитрий ВОЛОДИХИН. ВОЗВРАЩЕНИЕ В ГРИНЛАНДИЮ?

Московский писатель и критик — в поисках нового литературного явления, подозрительно похожего на городскую сказку.

РЕЦЕНЗИИ

«Злоупотребление» чтением — лучшая из человеческих привычек. Не отказывайтесь от нее!

Николай КАЛИНИЧЕНКО. ВСЕМИРНАЯ ВЫГРЕБНАЯ ЯМА

Категоричность месседжа нового романа харьковского дуэта явно не понравится любителям «нефильтрованного базара».

Вл. ГАКОВ. КАРТОГРАФ АДА

Настоящий английский джентльмен, интеллектуал, идеолог «Новой волны», большой знаток космических теплиц и беспробудный весельчак-балагур. Удивительно, но все это — одно лицо. И ему в этом году исполняется 85 лет.

Сергей ЛУКЬЯНЕНКО. ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ РАЗГОВАРИВАЛ С АНГЕЛАМИ

…И наконец договорился. Правда, населению столицы пришлось несладко.

КУРСОР

«Желтая» пресса попыталась использовать имя Б. Н. Стругацкого для раздувания скандала. Приводим ответ самого писателя.

ПЕРСОНАЛИИ

Единственное, что отличает их от нас — это умение облекать свою бурную фантазию в слова. Во всем остальном они самые обычные люди.

---

Я сказал, что пребываю в таких же, как он, потемках, но епископ меня прервал:

— И не советую вам тут ошибаться, Моби. В любую минуту может войти заместитель проектора Мэшворм, а он шкуру с вас спустит. Он уже спустил добрую долю моей.

— И моей тоже, — не мог не пробормотать я.

— Ему тоже поступают письма. От комиссара по Северным территориям с запросами, почему, черт возьми, вас допустили разлагать туземцев. Похоже, целое племя, как саранча, обрушилось на Дарвин, омерзительно напилось и снесло половину города, прежде чем их удалось собрать в загон. Когда они достаточно протрезвели для допроса, то сказали, что деньгами на попойку их снабдил новенький парень из Братства буша. Описание безошибочно к вам подходит.

Я попытался проблеять объяснение, но он и его прервал:

— Это еще не все. Один из туземцев утверждал, будто проповедник стрелял в него и ранил. Остальные сказали, мол, миссионер спровоцировал межплеменную войну. А третьи заявили, что он голым танцевал перед ними, а после скормил им яд, но в этой части выражались не вполне внятно.

Я снова заскулил, и меня снова прервали:

— Не знаю, чем именно вы там занимались, Моби, и, откровенно говоря, не хочу этого слышать. Но я был бы до скончания веков благодарен лишь за два слова.

— И какие, ваше преподобие? — сипло спросил я.

Он выбросил вперед руку.

— До свиданья.

Делать мне больше было нечего. Сам не знаю как, я очутился в доках Вулумулу, где осведомился о загадочном грузе. Оказалось, его послал Фонд заморских миссий старого доброго ЮжПрима, и состоял он из одного двухместного электрокара для гольфа, семи гроссов[5] абажуров «Лайтолье» (всего было тысяча восемь абажуров) и десятка ящиков нюхательного табака «Оулд Кроун Брэнд».

К тому времени я был слишком оглушен и подавлен, чтобы выразить удивление. Подписав квитанцию, я получил ваучер. Ваучер я отнес в матросский ломбард, где ко мне подошли люди с бегающими глазками. Один из них, хозяин ржавого траулера, занятого контрабандой капиталистической роскоши обездоленным коммунистам Красного Китая, не глядя выкупил весь груз. Не сомневаюсь, что меня на сделке нагрели, но я был рад, что смогу оплатить накопившиеся счета за хранение и у меня остается достаточно на билет в четвертом классе на первом же грузовом пароходе, отправляющемся в старые добрые США.

Единственным пунктом, где причаливал в нашей стране пароходик, был Нью-Йорк, там я и сошел недели две назад. Отсюда и почтовый штемпель на моем письме, так как я все еще здесь. К приплытию я снова был без гроша. Но счастливый случай привел меня в местный Музей естественной истории (потому что вход был бесплатный) как раз в то время, когда в Австралийском крыле готовили новую экспозицию по аборигенам. Едва я упомянул мое недавнее пребывание у анула, меня тут же наняли техническим консультантом.

Оклад был скромным, но мне удалось немного отложить в надежде на скорое возвращение в Виргинию и в старый добрый ЮжПрим, где я узнаю, какая следующая мне назначена миссия. Однако совсем недавно я обнаружил, что на миссию призван прямо здесь.

Художник, расписывавший задник к аборигенской экспозиции, (насколько я сумел понять, итальянишка, ведь его зовут Даддио) познакомил меня со своим, что называется, «кланом»: обитателями поселения в самом сердце Нью-Йорк-Сити. Он привел меня в тускло освещенный, продымленный подвал (они зовут его флэтом), полный своих соплеменников: бородатых, пахучих, невнятных, — и мне почти показалось, что я перенесся назад к аборигенам.

Толкнув меня локтем, Даддио зашептал:

— Давай же, скажи это. Громко и именно так, как я тебя учил, мужик.

Поэтому я продекламировал всему подвалу диковинное вступление, которое он заставил меня заранее отрепетировать:

— Я Криспин Моби, парень из Братства буша! Я недавно сделал обрезание и язык питджантьярьяра выучил у священника-расстриги по фамилии Крапп!

Собравшиеся, которые до того бессвязно разговаривали между собой, разом замолкли. Потом один приглушенным и почтительным шепотом сказал:

— Этот Моби так далеко зашел, что нас на обочине оставил…

— Я понял, понял… — ни к селу, ни к городу залопотал другой: — «Вой» — это квадратный корень из Пила…[6]

Тут встала сидевшая на корточках девица с обвислыми волосами и написала на стене зеленым карандашом для бровей: «Лири, no. Ларри Вельк, si».[7]

— «Голый завтрак» — так себе пасхальный перекусон, — сказал кто-то еще.

— Ну впрямь пипл, — начали несколько разом, — вождя нам привели!

Все это показалось мне сродни загадочным высказываниям Маккабби и Яртатгурка. Но тут меня приняли, как никогда не принимали анула. Теперь местные туземцы, приоткрыв рты на заросших лицах, ждут самых банальных моих изречений и слушают — так жадно, как ни одна из конгрегации, которые я знал прежде, — мои самые невразумительные проповеди. (Ту, про Псалтырь как чековую книжку и т. д., я многократно произносил в кофейнях племени под аккомпанемент племенной струнной музыки.)

Так, декан Дисми, божественное Проведение привело меня — не ведающего, но не сворачивающего с пути, — ко второй миссии в моей карьере. Чем больше я узнаю про обитателей Виллидж и их несчастное обманутое идолопоклонство, тем большую ощущаю уверенность, что рано или поздно смогу Помочь.

Я подал прошение в головной офис по миссиям местного синода церкви Примитивного протестантства о надлежащей аккредитации и позволил себе указать вас, досточтимый сэр, и епископа Шэгнасти как людей, могущих дать мне должные рекомендации. Любое слово заступничества, которое вы по доброте своей соблаговолите произнести в мою пользу, будет принято с благодарностью.

Ваш в яром смирении,

Криспин Моби.

Перевела с английского Анна КОМАРИНЕЦ © Gary Jennings. Sooner or Later or Never Never. 2009. Публикуется с разрешения журнала «The Magazine of Fantasy & Science Fiction».

ДАЛИЯ ТРУСКИНОВСКАЯ ПРОГЛОТ

Иллюстрация Евгения КАПУСТЯНСКОГО

Неонила Игнатьевна, всем ведомая сваха, от усталости уже на углы натыкалась, но ее ликованию не было предела: она таки сосватала славного молодца Трифона Орентьевича и красавицу Маланью Гавриловну. На ее плечи легло устройство свадьбы. А свадьба у домовых начинается, когда все приданое в дом жениха из невестиного дома перетащат. Расстояние было немалое, призвали на помощь всю родню, занимались этим делом четыре ночи — с ночлегом на складе у магазинного домового.

В свадебный вечер мешки принесли целой процессией — возглавлял ее Матвей Некрасович, который нес всего-навсего махонький коробок с внучкиными цветными ленточками, за ним шел сын, Гаврила Матвеевич, с грузом чищеных орехов, потом — невестка Степанида Афанасьевна с узлом постельного белья из самолучших китайских носовых платочков, затем — прочие участники торжества. Замыкала шествие Неонила Игнатьевна, которая вела невесту.

Особых церемоний домовые не разводят, обряд у них простой — старшие объявляют молодых мужем и женой, а потом — угощение и пляски. Этого довольно: союзы у домовых неразрывные, не то что у людей, которые подпирают свое ненадежное супружество всякими бумажками. Раньше, в древнюю, догородскую пору, свадьбу играли в погребе или овине: с банником не всегда сговоришься — он суров, а овинник свадьбы любит, у него способность есть свадьбы предугадывать, и деревенские девки этим пользовались — на святках бегали ночью через двор, оборачивались к овину спиной, задирали подол и говорили заклинание:

— Мужик богатый, ударь по заду рукой мохнатой!

А овинник и рад стараться! Кого шерстистой лапой шлепнет — ту в богатое семейство замуж отдадут. Кого босой и холодной пяткой лягнет — той быть за бедняком. А если и близко не подойдет — в девицах век вековать.

Но в городе овина нет, зато есть чердак. Этот чердак уже освоила молодежь, затевала там гуляния, вот ей и приказали навести порядок, устроить столы и сиденья.

Наконец все общество собралось, расселось, и два домовых дедушки, Матвей Некрасович и дед жениха Мартын Фомич, объявили Трифона Орентьевича и Малашу супругами.

Трифон Орентьевич (еще совсем недавно — Тришка, ни на что не годный, кроме чтения хозяйской литературы) сидел довольный и гордый, ведь экую красавицу отхватил! Малаша смущалась, но исподтишка поглядывала на суженого — он ей страх как нравился. Неонила Игнатьевна выпила красного вина и первая пошла в пляс. А когда домовиха пляшет — это настоящее зрелище: она и топает, и подпевает себе, и взвизгивает, и хохочет.

За общей суетой никто не заметил, как на чердаке появились два незваных гостя.

Они стояли у дверей довольно долго. Наконец набрались смелости и подошли к сидевшему с краю домовому Аникею Киприяновичу. Место было не самое почетное — ну так и Аникей Киприянович только-только начал заново завоевывать репутацию хорошего хозяина. Он слишком долго прожил безместным, а когда такое случается, домовые дедушки говорят: обленился. А это худший упрек для домового. И хотя Аникея Киприяновича определили в неплохую квартиру, ему еще следовало убедить общество в своем трудолюбии.