Наталья Резанова - Журнал «Если» 2010 № 3

• Название: Журнал «Если» 2010 № 3
• Автор: Наталья Резанова
• Издательство: Издательский дом «Любимая книга»
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2010
• ISBN: ISSN 1680-645X

СОДЕРЖАНИЕ НОМЕРА:

Наталья РЕЗАНОВА. ХОЗЯИН ЖЕЛЕЗА

Таинственное королевство полно загадок и противоречий. Люди в нем жить не могут, но население там имеется. Кто же они, обитатели Заречья?

Борис РУДЕНКО. НАСЛЕДНИК

В битве за престол мало проявить отвагу, силу и мастерство. Этого у всех претендентов в достатке. Но надо знать еще кое-что…

Генри Лайон ОЛДИ. СМЕХ ДРАКОНА

Жадные, мелочные предатели — прямо дракону на смех… Слезы-то ведь лить не ему.

Дмитрий БАЙКАЛОВ. БРЕМЯ УЧЕНИКОВ

Взлетит ли комиксный буревестник, черной молнии подобный, в прокатную высь?

ВИДЕОРЕЦЕНЗИИ

Существует ли грань между мистикой и стимпанком в понимании современных модных режиссеров?

Аркадий ШУШПАНОВ. ЗИМА ПАТРИАРХА

Есть в прошлом кинофантастики имена не то чтобы забытые, но постепенно выпадающие из памяти современников. А ведь вклад этих патриархов переоценить трудно.

Святослав ЛОГИНОВ. ОСЬ МИРА

Все остается людям. И даже великие маги не имеют права посягать ни на Ось Мира, ни на Великую Черепаху, ни на Покров небес.

Гэри ДЖЕННИНГС. РАНО ИЛИ ПОЗДНО ЛИБО НИКОГДА-НИКОГДА

«Ведь на нем же из одежды — ничего, помимо бус…» Как далек от истины этот традиционный образ дикаря!

Далия ТРУСКИНОВСКАЯ. ПРОГЛОТ

Что ни день, все хлопотнее служба современного домового. Ноутбук блюсти — это вам не пыль из углов выметать.

Дмитрий ВОЛОДИХИН. ВОЗВРАЩЕНИЕ В ГРИНЛАНДИЮ?

Московский писатель и критик — в поисках нового литературного явления, подозрительно похожего на городскую сказку.

РЕЦЕНЗИИ

«Злоупотребление» чтением — лучшая из человеческих привычек. Не отказывайтесь от нее!

Николай КАЛИНИЧЕНКО. ВСЕМИРНАЯ ВЫГРЕБНАЯ ЯМА

Категоричность месседжа нового романа харьковского дуэта явно не понравится любителям «нефильтрованного базара».

Вл. ГАКОВ. КАРТОГРАФ АДА

Настоящий английский джентльмен, интеллектуал, идеолог «Новой волны», большой знаток космических теплиц и беспробудный весельчак-балагур. Удивительно, но все это — одно лицо. И ему в этом году исполняется 85 лет.

Сергей ЛУКЬЯНЕНКО. ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ РАЗГОВАРИВАЛ С АНГЕЛАМИ

…И наконец договорился. Правда, населению столицы пришлось несладко.

КУРСОР

«Желтая» пресса попыталась использовать имя Б. Н. Стругацкого для раздувания скандала. Приводим ответ самого писателя.

ПЕРСОНАЛИИ

Единственное, что отличает их от нас — это умение облекать свою бурную фантазию в слова. Во всем остальном они самые обычные люди.

---

— Только посмотрите, что вы наделали, — сказал я с оправданной укоризной.

— Мать моя женщина, — негромко сказал он. — Впервые бобы меня бросили.

Подобрав одну, он попробовал ее на зуб и сказал:

— От них даже у казуара запор случится, Преп. — Он рассмотрел ее внимательнее и побрел ко мне через насыпи. Бусины скатывались изо всех складок его одежды. — Кто-то тебя круто нагрел, сынок, — доверительно продолжил он. — Это не бобы. Это стекло.

Боюсь, я на него рявкнул:

— Знаю! Это для туземцев!

Он поглядел на меня каменно. Потом все так же каменно повернулся и осмотрел сверкающее пространство, растянувшееся во все стороны до горизонта.

— Так какую, говоришь, религию впариваешь? — осторожно спросил он.

Я проигнорировал этот вопрос.

— М-да, — вздохнул я. — Нет смысла пытаться собрать их до темноты. Вы не против, если я останусь здесь до утра?

Несколько раз за ночь меня будило ужасающее чавканье с периметра нашей стеклянной пустыни, но, поскольку Маккабби не просыпался, я постарался не тревожиться.

Встали мы на рассвете; весь наш уголок вселенной переливался «как хренова Страна Осс», по выражению Маккабби. После завтрака я принялся за геркулесов труд по собиранию моих запасов, вооружившись ржавой лопатой, которую нашел в развалюхе при станции. Маккабби на время меня оставил: пошел, оскальзываясь на бусинах, за пределы нимба. Вернулся он, сияя от счастья и с охапкой кровавых шкурок.

— Скальпы динго, — хмыкнул он. — В скупке по трешке каждая. Ты, Преп, похоже весь долбаный континент избавил от казни египетской. Там горы трупов динго и кроликов, пытавшихся пообедать твоей бижутерийкой. Помяни мое слово!

Он был так рад привалившему счастью, что разыскал вторую лопату и взялся помогать мне с бусами. К тому времени, когда мы загрузили кузов (половина там оказалась земли), снова спустилась ночь, а территория вокруг Экспериментальной станции по-прежнему напоминала Диснейленд.

— Ну и ладно, — философски сказал я. — Хорошо, что в Брюнетке есть еще один грузовик.

Вздрогнув, Маккабби уставился было на меня, потом ушел, бормоча что-то себе под нос.

На следующее утро я наконец подошел к последнему этапу перед выполнением истинной миссии милосердия. Маккабби сказал, что видел стоянку анула по пути к станции. По его словам, они стояли лагерем у болота с акациями, где из деревьев выковыривали личинок, а из болота — луковицы ирриакура, единственную доступную им пищу в сезон засухи.

Там я их и застал — на закате. Все племя насчитывало никак не больше семидесяти пяти душ, и каждая была безобразнее предыдущей. Не знай я, сколь велика их нужда во мне, возможно, отступил бы. Мужчины были широкоплечими, угольно-черными, с еще более черными бородами и кустистой растительностью на низких лбах, угрюмыми взглядами и плоскими носами, проткнутыми косточками. У женщин волос было больше, а бород не было совсем, зато имелись обвисшие груди с сосцами, как пара наколотых медалей. Мужчины носили только веревки из конского волоса поперек тела, за которые затыкали бумеранги, трещотки, амулеты из перьев и тому подобное. На женщинах были нагас, переднички размером с фиговый листок из коры бумажного дерева. На детях — потеки слюны.

Когда я остановил грузовик, племя тупо подняло глаза. Никаких признаков ни гостеприимства, ни враждебности. Взобравшись на капот, я взмахнул руками и крикнул на их языке:

— Дети мои, придите ко мне! Я принес вам благую весть!

Несколько детишек подобрались поближе и начали в ответ ковырять в носу. Женщины вернулись к копошению заостренными палками среди акаций. Мужчины — к ничегонеделанью. Они просто застенчивы, подумал я, никому не хочется быть первым.

Потому я решительно шагнул в самую их середину и взял за руку морщинистого белобородого старика. Из кабины грузовика я открыл небольшое окошко, дававшее доступ в кузов, и сунул сопротивляющуюся руку папаши внутрь. Вынырнула она с пригоршней земли и одинокой зеленой бусиной, на которую старик недоуменно заморгал.

Как я и рассчитывал, любопытство овладело остальным племенем.

— Тут на всех хватит, дети мои! — крикнул я на их языке. Подтаскивая и толкая, я одного за другим загонял их в кабину.

Каждый покорно засовывал руку в отверстие и, достав одну бусину, возвращался к своему занятию, словно бы благодарный, что церемония позади.

— В чем дело? — спросил я одну робеющую девчушку, последнюю в процессии и единственную, кто добыл две бусины. — Разве никому не нравятся красивые штучки?

Она виновато поежилась, вернула одну из бусин и поспешила прочь.

Такое отсутствие энтузиазма меня ошеломило. На данный момент у анула было по крошечной бусине на каждого, а у меня — порядка шестисот миллиардов.

Заподозрив, что тут что-то не так, я встал среди сидящих на земле мужчин и принялся украдкой вслушиваться в их застенчивые разговоры. Я ни слова не понял! О, ужас! — подумал я. Если мы не сможем договориться, у меня нет надежды заставить их принять бусы… или меня… или Евангелие. Неужели я наткнулся не на то племя? Или они намеренно превратно меня понимают и бормочут околесицу?

Был только один способ выяснить — и без малейших проволочек. Развернув грузовик, я сломя голову бросился назад на станцию, от души надеясь, что Маккабби еще не уехал.

Он не уехал. Дикие собаки по-прежнему совершали массовое самоубийство, лакомясь моими бусами, и Маккабби не намеревался делать ручкой нежданной удаче, пока бизнес сам не зачахнет. Станции я опять достиг на закате, когда он пошел собирать вечерние скальпы. Выскочив из грузовика, я выпалил свой вопрос:

— Я их не понимаю, а они не понимают меня. Ты утверждаешь, будто знаешь большинство аборигенских наречий. Что я делаю не так? — Я произнес фразу и встревоженно спросил: — Ты это понял?

— Даже слишком хорошо, — отозвался он. — Ты предложил мне тридцать пфеннигов за то, чтобы я тащил мою черную задницу к тебе в постель. — И добавил: — Сволочь скаредная.

— Не важно, что говорят слова, — взмолился я, слегка смущенно. — У меня что, произношение плохое или проблема в чем-то другом?

— Нет-нет. Ты отлично калякаешь на питджантьярьяре.

— На чем?

— Язык такой. Сильно отличается от анула. У анула пять классов существительных. Единственное, двойственное, тройственное и множественное число выражаются через приставки в местоимениях. Переходные глаголы включают в себя дополнения. У глаголов много времен и сослагательных наклонений, а еще отдельное спряжение при отрицании.

— Что?

— Зато в питджантьярьяре суффиксы, указывающие на личные местоимения, можно присоединять к первому же ударному слову в предложении, а не просто к глагольному корню.

— Что?

— Не хочу хаять твои лингвистические подвиги, приятель. Но питджантьярьяра, хотя в нем четыре класса склонений и четыре спряжения, считается самым простым из всех треклятых австралоидных языков.

Я потерял дар речи.

— Сколько, — спросил наконец Маккабби, — будут твои тридцать пфеннингов в шиллингах и пенсах?

— Возможно, — задумчиво пробормотал я, — мне лучше поехать проповедовать племени питджантьярьяра, раз уж я знаю их язык.

Маккабби пожал плечами.

— Они живут по ту сторону Большой Песчаной пустыни. И они не копатели-маяллы, как наши анула. Теперь они все как один объездчики на пастбищах мериносов вокруг Шарк-бей. К тому же тамошние туземцы сами кого угодно обратят, им это раз плюнуть. Они же заправские католики.

Ну, разумеется. И я уже начал подозревать, почему герра Краппа расстригли.

Следующий мой шаг был самоочевиден: нанять Маккабби переводчиком. Поначалу он артачился. К тому времени мои средства истощились настолько, что я никак не смог бы отвлечь его от процветающего бизнеса со скальпами динго. Но наконец я сообразил предложить ему все бусы во втором грузовике: «Там хватит, чтобы прикончить всех динго в Оутбэке». А потому он собрал пожитки и сел за руль (я до смерти устал водить), и мы вновь отправились на земли анула.

По дороге я объяснил Маккабби, как собираюсь познакомить туземцев с современным примитивным протестантством. Я прочел ему вслух отрывок из сэра Джеймса Фрейзера о вызывании дождя, который заканчивался словами: «Теперь остается лишь пропеть заклинание над змеей и имитацией радуги…».

— Ха, «лишь»! — фыркнул Маккабби.

— «Рано или поздно дождь пойдет». — Я закрыл книгу. — И вот тут вступаю я. Если дождь не начинается, туземцы ясно поймут, что их колдовство не подействовало, и я смогу обратить их просветлевшие взоры к христианству. Если дождь все-таки выпадет, я просто объясню, что на самом деле они, сами того не сознавая, молились истинному, протестантскому богу, а дождь-птица не имеет к этому никакого отношения.

— И как ты склонишь их на мумбо-джумбо с птицей?