Герберт Крафт - Фронтовой дневник эсэсовца. «Мертвая голова» в бою

• Название: Фронтовой дневник эсэсовца. «Мертвая голова» в бою
• Автор: Герберт Крафт
• Жанр: О войне

---

После небольшой паузы наш удар был направлен на северо-запад по большой дуге в направлении Луги. Мы с ожесточением пробирались по грязи во время дождей и по густой пыли, когда солнце припекало с неба.

Моя задача теперь состояла в том, чтобы возить офи­цера для поручений штаба батальона. В его задачу вхо­дило также разведывать дорогу для продвижения бата­льона. Унтерштурмфюрер (лейтенант) доктор Грютте на самом деле не очень мне «подходил». Он был ботаником и профессором. Профессор! Ботаник! Как такой чело­век может быть хорошим солдатом?

После того как я ему представился, тоже все нача­лось не очень хорошо. Он протянул мне котелок, чтобы я и для него получил еду с полевой кухни. У меня в некото­рой мере даже отнялся язык. Я что, его денщик или ста­рый роттенфюрер с контрактом на 12 лет? Унтерштурм-фюрер Грютте получил, наверное, офицерское образо­вание на одногодичных курсах на основе высшего образования и очень быстро был произведен в офице­ры. И если бы не так, то он был бы сейчас «Стрелок За­дница в третьем ряду», и тогда бы я его посылал за едой.

Полевая кухня была хорошо замаскирована на мест­ности, покрытой кустарником. Кормежка сегодня была неплохая: сочное жаркое, картошка в мундире и кислая капуста. Преисполненный хитрости, я протянул повару котелок доктора Грютте и попросил его наполнить в определенной последовательности: сначала жаркое, потом картошка, потом сверху — кислая капуста, и все это густо полил соусом. Следующий раз профессор меня за едой не пошлет!

Когда унтерштурмфюрер Грютте с удовольствием хотел приступить к трапезе, то с удивлением увидел ме­шанину в своем котелке. Я ожидал жестокого разноса. Но он спокойно стал выискивать картошку под капустой и соусом, чистить ее руками, которые становились все грязнее и грязнее.

— Разве это должно быть так? — И это было все, что он мне сказал с укором. Я с удивлением понял, что он совсем не думает о том, чтобы представить себя офи­цером и начальником.

Часом позже Грютте вызвали к командиру. Он полу­чил задачу на проведение разведки, и мы сразу же пое­хали. На некотором расстоянии за моей машиной ехал посыльный мотоциклист. В случае встречи с противни­ком он должен был сразу же развернуться и ехать назад, чтобы доложить об этом, если мы будем уже не в состо­янии.

Задача состояла в том, чтобы проверить состояние обозначенных на карте дорог и мостов и проверить, на­сколько далеко определенные для наступления пути свободны от противника. Такая задача могла в любой момент способствовать зачислению нас в «команду для вознесения».

В те послеполуденные часы снова сильно припекало. Дорога была покрыта густым слоем пыли. Мотор рабо­тал с трудом и выдавал хлопки, слышавшиеся за кило­метр. Грязно-белый шлейф пыли тянулся за нами. Что­бы не заметить наше приближение, иваны должны были быть слепыми и глухими одновременно.

Наша «дорога» была нанесена на карте толстой лини­ей, все равно как шоссе на карте Германии. Но здесь она временами совсем исчезала в траве и сорняках. Поэтому мы время от времени справлялись у местных жителей, действительно ли этот путь ведет нас к поставленной цели. Опрошенные, к нашему удовольствию, подтверж­дали, что русские солдаты давно уже ушли из этих мест и что в округе русских войск нет. Я подъехал к колодцу с жу­равлем и обрадовался, что можно будет глотнуть холод­ной воды. Ведро скользнуло в глубину, но никак не хотело зачерпнуть воды. Когда же наконец это удалось, мы под­няли ведро и с жадностью пили воду прямо из него, не касаясь краев посуды губами. Черпали воду руками и брызгали себе в лицо, пытаясь смыть пыль.

Надо было продолжить удовольствие. Но ведро упа­ло с крюка в колодец. Недолго думая, наш мотоциклист соскользнул по веревке вниз, чтобы наполнить ведро и прицепить его к крюку. Потом он выбрался на поверх­ность и торопливо стал помогать поднимать, до тех пор, пока мы не вытащили на свет висевшего, зацепленного за брючный ремень, мертвого ивана.

Такого опыта с водой у нас было немало. После Утор-гоши мы стояли несколько дней в одном местечке. Наши повара брали воду для готовки из пруда, потому что во­круг других источников не было. Кофе из этой воды имел такой отвратительный вкус, что наш повар из судетских немцев из-за постоянных жалоб был очень огорчен. Ког­да перед нашим уходом из почти вычерпанного пруда показался разложившийся труп лошади с всадником, загадка была решена. Наверное, наш самолет обстре­лял кавалерийскую часть, при этом всадник с лошадью упали в воду.

Мы продолжали путь в послеполуденной жаре. Вокруг, насколько хватало глаз, не было ни души. У дороги стоял одинокий дом, покрытый старой соломой. В его дверях стояла бедно одетая старуха с высоко поднятым распя­тием в руках. Правой рукой она широко нас крестила. От­куда старая женщина узнала о нашем приближении?

В следующей деревне на въезде стоял народ со ста­ростой во главе и ждал немецких солдат. Короткой оста­новки у колодца хватило, чтобы весть о нас разнеслась по окрестностям. Люди были приветливыми, с удоволь­ствием отвечали на вопросы и с напряжением смотрели на пришельцев. Немногие большевики ушли из деревни вместе с Красной Армией.

Мой взгляд остановился на курицах, которые безза­ботно ходили по улице и что-то клевали. От крепкой де­вицы не ускользнуло мое желание поесть курятины, и она ловким движением поймала одну из куриц за ноги. На какое-то время я запер птицу в багажнике машины. Староста рассказал, как называется деревня и расска­зал про дорогу, которая шла дальше. В благодарность мы раздавали леденцы, спички, зажигалку с маленькой коробочкой, полной кремней, которая была принята с большой радостью. Хотя к нашим сигаретам и проявили любопытство, но курили их без особого удовольствия.

Офицер для поручений отправил мотоциклиста с подробным описанием дорожных условий и протоколом опроса старосты в штаб батальона. Теперь, после того как люди заверили и здесь, что советские солдаты ушли, мы продолжили путь одни. Вскоре за деревней мы въе­хали в глубокий овраг, дно которого было покрыто валу­нами, которые оторвали глушитель с моей машины. Преодолев в брод ручей и поднимаясь на другой склон оврага, наш двигатель ревел, словно небольшое танко­вое подразделение. По обе стороны дороги простира­лись поля подсолнечника. Через пару километров мы подъехали к небольшой деревне. Прежде чем въехать в нее, мы на приличном удалении пристально осмотрели ее в бинокли. Никакого движения среди домов не было. Когда мы подъехали к первым домам, из них выскочили человек двадцать красноармейцев и пустились наутек в подсолнечники и кукурузу. Некоторые из них были воо­ружены. Моральное воздействие нашего лишенного глушителя «Адлера» было налицо. Мы пришли к выводу, что здесь было какое-то потерявшееся и лишенное ко­мандования подразделение или группа дезертиров. На­селения в деревне не было.

Так как все нам показалось спокойным, мы на полном газу проскочили пустынную деревню и исчезли в бли­жайшем лесу, который кончился через пару километров, и перед нами открылся широкий вид на холмистую рав­нину, покрытую кустарником и прозрачными березняка­ми. Я остановил машину в лесу, укрыв ее от авиации. Деревянный мост обозначал переход из леса на откры­тую местность, на которой паслось несколько тучных ко­ров. По поводу грузоподъемности моста наши взгляды разошлись. Я считал, что он еще может выдержать транспортер с личным составом, а унтерштурмфюрер Грютте, осмотрев опоры моста, как ответственный офи­цер, счел их слишком слабыми. Когда мы возвращались в лес, чтобы отправиться с добытыми сведениями в об­ратную поездку, за нами увязалась любопытная корова.

Мы уже хотели привязать ее к ближайшему дереву, что­бы потом сдать ее на кухню, как она через пару шагов по только что пройденному нами мосту взлетела на воздух. На наше счастье, корова своим весом привела в дей­ствие противотанковую мину.

Это первое вместе пережитое опасное приключение способствовало стиранию граней между офицерским и солдатским званиями, а также между человеком с выс­шим образованием и едва закончившим школу.

В ходе тяжелых боев мы прорвали оборону русских по реке Мшага под поселками Угорелый и Закибье. Сле­ва от нас находилась Луга, а справа — озеро Ильмень. Теперь у меня была возможность ежедневно изучать карту. Иногда это были оригинальные русские карты, иногда — новые немецкие. И те и другие были неточные и путаные. Лучше всего было положиться на советы на­селения. Бывший советский сибирский солдат Вааль из дивизии был переведен в наш штаб, чтобы оказывать нам помощь в наших разведывательных поездках.

Теперь Вааль по своему согласию носил форму войск СС. Мы уважали нового товарища за его простоту и пря­моту в обхождении. Было трудно себе представить, что­бы так хорошо в Сибири он сохранил способность гово­рить по-немецки. Он много рассказывал нам о своих родных местах, которые он, казалось, любил и куда хотел вернуться. Его рассказы способствовали тому, что мы кое-что вычеркнули из наших представлений о «недоче­ловеках». По его убеждениям, русские в своей массе — люди хорошие, а негодяи среди них — лишь отдельные явления. Я был убежден, что он верно нам служит, но не будет стрелять в своих вчерашних товарищей.