Кэт Ричардсон - Входящая во Мглу

• Название: Входящая во Мглу
• Автор: Кэт Ричардсон
• Издательство: АСТ; АСТ: Москва, Хранитель
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-17-047309-0, 978-5-9713-6596-9, 978-5-9762-4886-1

Мгла.

Пограничная область между нашим миром — и миром потусторонним.

Здесь обитают призраки и демоны.

Здесь — и только здесь — можно увидеть истинную сущность «ночных охотников» — вампиров, удачно маскирующихся под людей.

Здесь кроется Сила, которую в результате клинической смерти неожиданно для себя получила частный детектив Харпер Блейн.

Отныне она занимается совсем не обычными расследованиями, и ее клиенты — совсем не обычные люди.

И первое же дело Харпер — дело о кровавой вендетте в местной вампирской общине и таинственном органе, в котором скрывается душа призрака, — может стать для нее последним…

---

Вокруг меня свернулось полувоспоминание-полувидение. Я дернулась прочь, но оно уцепилось за меня. Я видела призрачные лица мужчин и женщин в лохмотьях восемнадцатого века и чувствовала, как их муки отдаются в моем собственном теле.

— Накануне Дня Всех Святых он пришел за мной. Мы отправились в собор и спустились в подвал рядом с Ла-Гиральдой. Стены и пол изрезали новые символы, написанные мелом и углем, золотом и кровью. Я не стал изучать их — меня слишком заворожил вид того, что мы создали.

Возбуждение. Сотни тайных слов и образов заполнили меня, блестя на темном камне.

— В глубине подвала на платформе стояли на коленях две дюжины мужчин и женщин — все дети улиц, потерянные, забытые, — связанные внутри машины, которая удерживала их с серебряными лезвиями у шей, вела к единственному моменту и цели.

Холодное острие поцеловало мой затылок, волосы встали дыбом.

— Они не узнали боли и ужаса от смерти своих собратьев. Мне не нужны были муки, только смерть. Кто-то хныкал и стонал в отчаянии, когда мы вошли, но стоило появиться Эдварду, и воцарилась зачарованная тишина. Такова всегда была его мощь. Мы прошли в центр комнаты, туда, где сосредоточивалась сила заклятия и машины. Все символы вели к нам и от нас, а письмена уже пульсировали скрытой магией.

Я чувствовала ее жужжание, внезапное спокойствие мужчин и женщин, всепожирающее предвкушение Карлоса и смешанное со страхом волнение.

— Он встал у веревки, которая свисала с потолка, далеко от машины, оставив меня в центре. Некоторые иероглифы — черные, как плакальщики на свадебном пиру, — меня смутили, но времени возражать не было. «Начинай», — скомандовал Эдвард. Я заговорил, и нити заклинания сплелись воедино — призрачные, жаждущие энергии. Я протянул руки к машине, и Эдвард дернул за веревку.

Сила звенела и сотрясала стены, потом раздался рев, и я в шоке почувствовала стремительное прикосновение лезвий.

— Головы полетели с плеч, и горячая жидкая сила хлынула вперед, насыщая меня. Я впитывал их кожей, мое тело и разум поглощали жизнь и смерть, смешавшиеся в одно напряженное мгновение. Невысказанные крики ворвались в мой мозг, заполнили рот, пошатнули, волной пробежали по телу. Их сила затопила меня, и я потянулся к заклинанию, отдавая ему пропущенные через себя жизни.

Я дрожала от его воспоминаний, корчилась в оргазмическом потоке жизни и смерти, проносившемся сквозь тело, которое было и не было моим, — потом рухнула в боль и отчаяние.

— Экстаз от быстрых чистых смертей разлетелся вдребезги, когда Эдвард вонзил клинок мне в спину. Он произнес слово и стряхнул черную кровь, которая лилась из моей раны, в центр. Последние темные символы вспыхнули, и я упал на колени. Эдвард встал надо мной и погрузил нож в мою грудь. Я закричал, и недавно убиенные закричали внутри меня. Он повернул нож, разрывая мое сердце, которое билось чужими жизнями.

Агония. Нет сил визжать. Карлос продолжал:

— Я кричал и умирал за них. Умирал за каждого из них, кошмарнее, чем умирали они, крича за каждого, за всех. Их кровь, теперь моя собственная, пролилась вновь. И сила их душ сияла как белый огонь, наводняя подвал, вспыхивая символами, и все затопило фосфорическое белое пламя заклинания, ослепившее меня.

Тишина.

— Я почувствовал, как что-то разорвалось в груди. Тьма окутала меня, но я слышал, как Эдвард ходит, смеется. Он присел рядом со мной и дотронулся до моей головы. "Ты прекрасно справился", — сказал он. Даже слепой я видел мимолетный нимб украденной силы, пульсирующий вокруг него. Я потянулся к нему, и агония сотрясла мою грудь. Я упал на пол, словно раненый ребенок, не в состоянии двигаться или говорить. "Я навсегда останусь в твоем сердце", — снова засмеялся он и покинул меня.

Влияние слов Карлоса слабло, под конец иссушая меня.

— Я очнулся от землетрясения и перезвона колоколов Ла-Гиральды в содрогающейся башне. Солнце встало и светило сквозь щели в стенах и потолке. Я заполз в нишу в подвале, чтобы спрятаться от всепоглощающей ярости, которую наше заклятие, напоенное людскими смертями и моей кровью, вылило на землю. Это было гораздо больше, гораздо ужаснее, чем я думал. Это было грандиозное и бессмысленное неистовство разрушения, служившее злому умыслу Эдварда. Лиссабон пал от землетрясений, наводнений и пожаров, которые прокатились по нему. Погибло шестьдесят тысяч твоих и моих собратьев. И все зря. Наши, выжившие в Лиссабоне, покинули город, и Эдвард стал королем без поданных. Он вырвал у меня сладость душ и использовал их для себя, выпустил мою кровь и бросил умирать. Кончик его ножа до сих пор сидит в моем сердце. Когда я найду способ избавиться от него, Эдвард познает за меня все те две дюжины смертей. Одну за другой.

Карлос замолчал, и я, пошатываясь, встала. На неверных ногах двинулась к выходу. Он не стал ко мне прикасаться, но проводил до двери в магазин и на улицу. Передернул плечами и вернулся к своему современному виду, стоя рядом со мной.

— Как себя чувствуете? — поинтересовался Карлос.

Я закашлялась в ответ, хватая нормальный воздух ртом и пытаясь не сблевать.

— Вы держитесь за живот, но я вижу, что вы не беременны. Расстройство желудка?

Я пробормотала, не обращая внимания на застрявший в горле комок:

— Я не любитель ужастиков, у меня слишком хорошее воображение.

— Вы сами спросили. Все в порядке?

— В полном, — процедила я.

— Хорошо. Если что-то понадобится, звоните. Я хочу видеть его агонию, как он когда-то видел мою.

Я отступила и пошла за угол, пересекая улицу на красный свет. Мне хотелось бежать, мчаться, но я не смела, пока Карлос не исчез из виду.

Я кинулась к своему «роверу» и заползла внутрь, заперев дверцу. Желудок сжимался от спазмов и тошноты, руки и ноги тряслись, в голове звенело от боли. На середине моста по пути домой спазмы начали уменьшаться — остальное и не думало проходить.

В постели меня настиг крепкий, но далеко не безмятежный сон: вначале слишком глубокий, потом наполненный кошмарами. Один раз меня вырвало, потом я снова рухнула в кровать до одиннадцати.

Когда я, наконец, встала, мне было только чуточку лучше. Я долго мылась в почти ледяной воде. Хаос заглянула в ванну, однако решила ко мне не присоединяться. Когда я вышла она вылизала мои ступни и лодыжки насухо, прыгая вокруг. Вода всегда вкуснее, если она с чьих-то ног, и я смеялась над комичными па хорька, хотя от этого разболелись голова и живот.

Я закончила одеваться, чувствуя себя избитой, предпочла юбку, когда прикосновение тесных джинсов напомнило о веревках и мокрых от пота простынях. Мы с Хаос поборолись за мой завтрак, пока я не объявила победу, посадив ее обратно в клетку.

Леонор Фабре позвонила в 15:12. Она ждала своей очереди заехать на паром в Бремертоне, и ей надо было узнать дорогу. Я объяснила, как ко мне доехать, и сказала, что надеюсь скоро ее увидеть. Фабре постучала в мою дверь без нескольких минут пять.

Леонор Фабре оказалась слишком худой женщиной с соломенными волосами, ее плечи сгорбились под тяжестью жестокой повседневности. Я встала и протянула руку.

— Госпожа Фабре? Я Харпер Блейн. Присаживайтесь, пожалуйста.

Она упала на стул для клиентов.

— Давайте побыстрее закончим. Я весь день ругалась с моряками и очень хочу домой.

— Конечно. Можно вопрос?

— Да, можно.

— Вы не замечали что-нибудь необычное за этим органом?

Она подергала нижнюю губу желтыми от никотина пальцами.

— Кроме его уродливого вида? Нет вроде бы, но он отвратителен, из-за него моему мальчику снились кошмары.

— Кошмары? Сколько вашему сыну?

— Сейчас двенадцать. Когда мы переехали, было шесть. Надеюсь, у музея нет с органом проблем. Потому что я не собираюсь брать его назад. — Фабре снова подергала губу. — Так вам нужны бумаги или как? — спросила она, кладя руку на сумочку, которую держала на коленях.

— Конечно.

Фабре вынула конверт и шлепнула его на стол.

— Вот. Посмотрите и скажите, что думаете.

Я достала из конверта две ксерокопии. Одна — страховая оценка, согласно которой орган стоил две с половиной тысячи долларов. Другая — расписка о получении в дар с описанием, которое, похоже, совпадало с тем, что мне присылал Сергеев.

— Черт! — фыркнула я, глядя на бланк расписки.

— Что такое? — спросила Фабре, протягивая руку к бумагам.

— Орган пожертвован музею "Мэдисон Форрест хисторикал хаус" — здесь, в Сиэтле, — сказала я.

Фабре чуть сжалась.

— Ну и что?

— Ничего. Просто… Орган пробыл в Сиэтле двадцать лет, потом переехал в Анакортес на десять и вернулся обратно, чтобы обосноваться в трех милях от нас.

— Вы хотите сказать, что бумаги вам не нужны?

— О нет. Нужны и мне, и моему клиенту, вы нам очень помогли.