Тимофей Алексеев - Дети заката

• Название: Дети заката
• Автор: Тимофей Алексеев
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-17-053982-6, 978-5-403-01225-6

В увлекательном романе Тимофея Алексеева, члена Союза писателей России, события разворачиваются и в начале первого тысячелетия, и в наши дни. Хотя участвует в них один и тот же человек.

Со времен пророка Заратуштры волхвам славян был известен напиток перемещения во времени и измерении. Но воспользоваться им мог только вольный человек, никогда не носивший имени раба, и только во спасение родов славянских от рабства и гибели. И покуда на Руси есть люди, встречающие зарю, хранящие нравственность, самобытность и волю, — народ Руси непобедим!

Добро и Зло… Мужское и Женское начала… Все и всегда должно находиться в гармонии, чтобы не произошло мутации и исчезновения человечества. Это равновесие и оберегает род Невзора, ушедший в небытие от порабощения…

---

Тимофей Алексеев Дети заката Роман

Автор и библиотеки Зырянского района благодарят за материальную помощь в выпуске романа «Дети Заката» Кадесникова А. П.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ КОМА

Глава 1

Дмитрия Ковалёва искали тринадцать дней. Сначала родственники, потом всей деревней, а после уже привлекли областную службу МЧС и местный леспромхоз.

Дмитрий ушёл на два дня в тайгу и должен был явиться в субботу вечером, к бане, — так обещал жене Валентине. Но прошло два дня, потом ещё два — Дмитрия не было. Сначала Валентина не беспокоилась: бывало, пропадал в лесу и по неделе — такой уж был человек. Но он всегда предупреждал, что может задержаться. А в этот раз ушёл избушку на Каменной речке поправить да на дрова сушняка напилить: когда начнётся охота, некогда станет заниматься хозяйством. До солнца на путик охотничий встанешь — только ночью возвратишься.

И лишь после четвертого дня защемило сердце у Валентины — уж не случилось ли чего? Сначала отправила брата на Каменную, однако вернулся тот ни с чем.

— Леший, он и есть Леший, — сказал. — Чего с него взять?

— Что? Нету?! — ахнула, ужаснулась и обмерла сестра.

— Видно, был, да ушёл.

— Куда ушел?

— Да хрен знает Лешего… Как-то странно: избушку от зверя не подпёр, топор под навесом в чурке, не убран…

— Да быть не может! Поди, не дождался?…

— Ночевал я там! Не дождался…

Брат Валентины закурил, матюгнувшись.

— Может, заблудился? Говорят, леший там водит.

— Лешего леший не водит. Они с ним кореша.

Она заревела, а брат помолчал, проговорил утешающе:

— Чует сердце: случилось что-то с ним, Валь…

— Успокоил!

— Да ладно тебе… Куда он денется? От твоей юбки…

И забила Валентина тревогу. Дочерям только не сообщала, не хотела с места срывать: путь не близкий — полстраны надо проехать. Да и знала, что дорого сейчас всё. В долги залезут, а ведь примчатся, всё бросят.

Пришёл участковый Колесников, собрал всех деревенских мужиков. Сначала почти каждого допросил: и о врагах Дмитрия, и о любовницах, хотя сам знал, что ни врагов, ни тем паче баб на стороне у него давно уж не бывало. Потом разделил по три человека, каждой группе дал маршрут и всех отправил на поиски.

Шесть дней ещё искали, всё вдоль и поперёк прошли и Каменную речку чуть ли не неводом протянули. Только нет нигде ни Лешего, ни тела его.

Слухи по деревне поползли разные. То в городе его видели, в областном центре, на авиабазе лесоохраны. Проверяли — не подтверждалось. То будто в Верхней Каменке у вдовы какой-то мужик пьянствовал, на Дмитрия похожий. Всех вдов да молодок опросили, но никто не видел Лешего. Да и не мог он от дела отвлекаться, утверждали мужики: охота на носу, и не было такого сезона, чтобы Леший тайгу променял еще на что-нибудь, кроме самой тайги.

Беда с ним — уже в открытую говорили.

Старика искать бы так не стали, но тут молодой мужик, поэтому из области вертолёт прилетел. Взяли двоих из деревни: брата Валентины да бывшего охотоведа Стёпу Рыжова, который всю округу здесь таёжную, все ручьи и речки знал и из любого места всегда пришёл бы. Целый день летали, всё дальше и дальше расширяя просматриваемую территорию. Наконец на одном из притоков Каменной речки, на Соболёвке, где был заброшенный староверский скит, вороньё — чёрное, горластое — поднялось с земли.

Значит, корм нашли — верный и страшный знак.

— Отгулял Леший!

И уж после того заметили на земле поваленные деревья да сруб свежий, рядов на шесть…

Площадки для посадки не было — три сотрудника МЧС на спусковых устройствах покинули борт вертолёта. И через пять минут командиру сообщили: человека обнаружили бездыханного, однако птицами не попорченного, а значит, жив еще. Вороньё, оно только мёртвого клевать будет. Ещё через пятнадцать минут в спасательном кресле пострадавшего подняли на борт, после чего вертолёт взял курс на областную травматологическую клинику.

Брат Валентины сразу определил, что зять попал под дерево, которое сам валил. Рядом с Лешим нашли исковерканную сучкорезку «Штиль». Сколько он пролежал возле поваленного дерева, неизвестно: может, день, а может, два. Крови потерял немного, в основном из ушей текло. На земле небольшой сгусток только да фуфайка запачкана.

— Эх, опять угораздило тебя, — промолвил обрадованный шурин.

— Чего?! — спросил назойливый спасатель.

— Говорю, Лешему повезло!

— Какому лешему?

— Да пошел ты сам… к лешему, — отвернулся и стал смотреть в иллюминатор на проплывающую внизу тайгу.

— Вот что ему дома не сиделось? — угрюмо спросил Рыжов. — Вот натура!

— Лешим был — Лешим и остался…

— Да уж! Всё один да молчком!

— А молчишь — крепче спишь, — пробурчал брат Валентины.

— И отец его покойный — царство ему небесное! — такой же был.

— Это ты про кого?

— Про Семёныча!

Старший Ковалёв, а попросту Семёныч, до последнего своего часа по тайге ходил в одиночку. Кто ни встретит его в глухомани — он без ружья, один топоришко в рюкзаке да ножик на поясе. Спросят его: «Ты, Семёныч, что так-то по тайге бродишь? А ненароком зверь?» А тот в ответ: «Я ведь в тайге только людей боюсь, от них зло. А зверь, он понимает, он лучше меня слышит и вперёд уйдёт, спрячется, чтобы не встречаться».

Чудаковатый он мужик был. Сядет иногда где-нибудь у леса, вроде покурить, да так целый день и просидит на пеньке — все птиц слушает и улыбается. Разное про него говорили. Мол, к старости на голову ослаб, оттого и радостный ходит. А еще слух распустили, будто Семеныч где-то в тайге богатый клад откопал, себя на всю жизнь обеспечил, сына и еще внукам достанется. Правда, золота никто не видел, а вскоре он и сам сгинул как-то странно: лодку одну нашли, а его потом будто далеко внизу из реки выловили. Дмитрий тогда в армии срочную служил, дальняя родня да чужие люди хоронили, а гроба не открывали. Говорят, отвезли на кладбище в деревню, откуда жена Семёныча была родом, и с нею рядом положили. Дескать, и его клад вместе с ним в могилу спрятали.

Когда Леший из армии пришел, то не просто всякую молву не развеял, а еще и больше туману напустил. А сказал он, будто нет в земле ни отца его, ни матери, а если не верите, можете глянуть, что под крестами на кладбище лежит. А поскольку народ был суеверный и достаточно боязливый, смотреть никто не осмелился, но и на слово Лешему не поверили.

Сказали, у него контузия, заработанная в армии, опасно с ним спорить.

Может, врали, но только после этого на всякий случай замолчал народ. А, несмотря на все, Леший прошел все комиссии по нормам летчиков и отработал парашютистом-пожарным. И контузия его куда-то девалась.

— Чумные они какие-то все, лешаки, — заключил шурин Лешего.

Стёпа Рыжов посмотрел на проплывающую тайгу, по горизонту затянутую дымкой.

— Эх, красота-то у наших краёв какая! — вдруг мечтательно проговорил он. — Чем тебе не Швейцария? А?

— Да, курорт, мать его… — Шурин глянул на лежащего Дмитрия. — Может, встанет на ноги: здоровый лось. И молодой ещё… Порода-то лешачья…

* * *

И спустилась ночь на землю, тёмная, непроглядная… И жизнь, как пламя свечи под ветром, колышется, бьётся. Чуть посильнее ветер, и погаснет этот последний огонь, последний свет, погибнет во тьме, оторвавшись от фитиля.

И запахнет воском чадящий тёмный огарок, и комната наполнится запахом воска и ладана. И зажгут новые, но уже другие свечи — в изголовье.

Нет, надо удержать это пламя! Пока есть его тепло, кровь бежит по жилам, и хоть медленно, но ещё стучит сердце, и трепещет на холодном ветру этот небольшой лоскут живого огня.

Но вот тьма рассеялась, и земля, на которой он лежал, стала другой, не такой, как прежде, — яркой, сочной, блистающей, словно в весенний солнечный день после ливня. И тело сделалось воздушным, зрение всеохватывающим: всё, что за спиной, и то видно, да так далеко во все стороны, что дух замирает и голова кругом. Без привычки, так чудно…

Но почему его несут какие-то люди? И куда? И отчего все время застилают свет спинами, головами?

Наконец-то пропали люди, перед глазами уже другая картина. Видит себя Дмитрий в обласе посреди широкой реки с чёрной водой, видит себя внизу. Будто двое их: один в небе парит, а второй в обласе веслом еле-еле шевелит. А над ним птица огромная кружит с ликом женщины, кружит и закручивает всё вокруг.

— Ты Ведея?

— А кто это Ведея? — спрашивает птица.

— Моя Берегиня!

— Нет, я другая птица.

— Какая же? Никогда не видел…

— Вещая, — отвечает. — А имя мне — Гамаюн.

— Чудно! В детстве слышал… А ты где? На земле живешь или на небе?

— В тебе живу. Гнездо свила. А ты что, свою Ведею ждешь?