Customer - Власть над водами пресными и солеными. Книга 2

• Название: Власть над водами пресными и солеными. Книга 2
• Автор: Customer
• Жанр: Фэнтези

---

Ты с самого начала сознавала: мнение толпы, до чертиков капризное и ядовитое, можно, можно вывернуть наизнанку и использовать в своих целях. Да так использовать, что автор мнения и не чухнется, хоть грабь его, хоть убивай. В глаза заглядывать станет, руки лизать, скулить благодарственно, задом вперед выползать, когда прогоняют. Если все как следует просчитать…

Остров — молодой, вулканический, лелеющий эмбрионы катаклизмов в раскаленных недрах своих, сверху был раем. А в раю проживало племя с религией древней, как грех. Насельникам острова и мозги выворачивать не требовалось, чтобы объявить самую толстую бабу на свете земным воплощением Матери Чего-то-там. Вот только не заметили простодушные дети природы, что, несмотря на необъятное чрево, не мать это, а мачеха. И жестокие нравом, но кроткие сердцем язычники ей не дети, а сырье для опытов.

Альтернативная я, проживавшая в тропическом раю, целила не в верховные жрицы племени, для нее это был проходной этап. Она хотела власти не из-под руки богини с запущенной слоновьей болезнью. Она хотела сама быть богиней. Владычицей, над которой только стратосфера. И никакого божественного аудита.

Я не столько вслушивалась, сколько вливалась в тончайшую дымку настроений адской твари, окутавшую остров, точно психический смог.

Все ее планы, все ее амбиции разворачивались передо мной не чередою слов, а клубами видений: вот она, отвергнутая и осмеянная, окровавленными руками держит сердца своих обидчиков, со смехом вонзает обсидиановый нож в очередное дергающееся тело… нет, видит в глазах, некогда презрительных, восторженное обожание, священный трепет, жажду внимания — от нее, от нее, от уродливой расплывшейся бабищи, из тех, что в виртуальной вселенной вынуждены притворяться эфирными созданиями, выкладывая в блог чужие фотографии, потому что свои даже фотошоп не исправит… Вечное затворничество, вечное отвращение к себе, к обезображенным жировыми подушками чертам, к телу, которое само по себе компромат, нельзя такое компенсировать никакими душевными богатствами, только власть изменит это, только магия, превращающая урода в идола.

И вызревает внутри сытого, сонного брюха уродливая вселенная, жаждущая крови, готовящая возмездие. Верхний мир, поклоняющийся новому темному богу. Богине. Которую при удачном стечении обстоятельств нарекут, скажем, Темной Владычицей. А мы все будем ее рабами, приближенными и доверенными, но рабами. Лишенными воли и памяти. И станем творить жестокости по слову ее, и откажемся от всех, кого любили, и оставим в сердцах своих только один образ и одну власть — власть Жаждущей Всевластия.

* * *

— Нет. — Голос Викинга срывается, на лице ее отвращение, несвойственное таким, как она. — Служить на побегушках у этого… этой… мелочной дряни? Миры для нее завоевывать? За рабами ее присматривать? В палачах у нее ходить? Да я лучше в реке времени утоплюсь.

Геркулес и Кордейра молчат. И отводят глаза. Им, беднягам, тошно даже представить, какие роли уготовит им «зеркальный эльф».

Я качаю головой.

— Поворачивай, Мореход. Мы увидели все, что хотели. Поворачивай.

Мы сидим на камнях возле озера и бросаем камешки в воду. Вот и познакомились с нижним миром. Это он — мир неувядаемой злобы и грандиозных планов. Смешно. Толстая закомплексованная тетка, решившая компенсировать внешнюю непривлекательность завоеванием мира.

Толстяков и толстушек принято жалеть. Искать и находить в них остроумие, легкость нрава, эпикурейство и бесшабашность. А злопамятство, жестокость и тщеславие не замечать. Хотя в людях, с детства осыпаемых насмешками, эти черты до мифологических размеров разрастись могут. На злое божество вполне хватит. А чтобы такого не случилось, человеческая натура должна обладать небывалым запасом доброты и стойкости. Тоже поистине мифологическим. Чтобы после уничтожения большей части этого запаса хватило на создание остроумного эпикурейца.

Но среди чувствительных особ (а я как раз из таких) небывало стойких не встретишь. Так что альтернативная Ася была обречена лелеять внутренний дискомфорт, настаивая в душе, как в закупоренном штофе, крепчайшую злобу на людей. И мечту о признании себя если не кумиром, то идолом. Но не в шоу-бизнесе, а в индустрии покруче. В индустрии владычества над миром.

О боги, боги, коллеги и конкуренты, как же нам с вами делить эту реальность? Стреляться на дуэли? На интерес в карты играть? Через плетень переругиваться? Ничего этого я не умею. Всю жизнь считала перечисленные навыки для себя бесполезными. Кто ж знал, чего от меня судьба в звездный час потребует…

— Как будем ее убивать? — Викинг разрубает тишину, почти не нарушаемую «плюх-плюх-плюхами».

— Зачем ты Асю спрашиваешь? — удивляется Дубина. — Она в убийствах человек новый. Сами пойдем и сами справимся.

— Я тебе сколько раз говорила, что ты дубина не только по прозвищу? — нежно-ядовито вопрошает Викинг. — Если эту тварь можно зарезать, загрызть, задушить, я по ее душу в списке первая. Но я подозреваю, что не все так просто. Ее же здесь нет, правда, Ася?

Я киваю. У богов всегда имеется запасной аэродром. То есть плацдарм. Короче, измерение. В тот момент, когда лезвие меча, клык ламии, огонь дракона или торнадо марида направится в сторону второй меня, ее и след простынет. Вернется к себе на остров. В свою реальность. В нижний мир. Куда угодно. И куда всем моим боевым монстрам ход заказан. А я… если я ее и отыщу, то наверняка в ее измерении окажусь всего лишь призраком. Чьи самые отчаянные действия навлекут на врагиню, скажем, головную боль. Или внезапный насморк. Не факт, что этого достаточно для спасения верхнего мира. Я встаю и потягиваюсь.

И тут мысль о наилучшем способе убийства властолюбивой толстухи пронизывает меня. С такой силой, что я не могу дышать. Это было ясно с самого начала. Но чего бы я ни дала, чтобы только не знать того, что знаю сейчас…

Глава 18. «Как чаша с померанцами, поставлен рукою бога»

— И помни, — шепчу я Викингу, — ты должна сделать так, как я сказала, в тот момент, когда я обернусь к тебе. Не раньше и не позже. Иначе все пропало. У вас не будет второго шанса, если все пойдет наперекосяк…

Я захлебываюсь пояснениями, тороплюсь изложить детали, пока мне, говоря высоким стилем, не замкнет уста. Нет у меня права смолчать, увильнуть, предоставить другим расхлебывать то, что наворотила я — что одна, что другая.

Викинг кивает. Лицо ее не выражает никаких чувств. Вообще. Даже обидно. Могла бы хоть покривиться для виду. А она бесстрастна, словно… словно киллер! Что ж, я многое сделала для превращения милой влюбленной девушки в бесчувственную убийцу. И получила, что хотела. Как раз вовремя. На Дубину, а уж тем более на Кордейру я бы в таком деле не полагалась. Я и не полагаюсь. Пока эти двое снова принимают свои удивительные обличья демонов — богов? — воды и воздуха, я вбиваю в голову Викингу ее роль. Бессловесную, но главную. Ну вот и всё. Мы уже идем, мы уже готовы — незадачливая демиургиня и демон убийства, созданный ею в момент глубокого раздражения. Или даже злобы. На весь белый свет, сколько бы его ни осталось…

За водным зеркалом оказывается другое зеркало. И еще одно. И еще много, много зеркал. Целая Зеркальная Зала, от пола до потолка — и потолок тоже зеркальный, и пол. Зеркальный куб. Зачем он ЕЙ? Если б меня так мучила моя некрасивость, я к отражающим поверхностям и на пушечный выстрел не подошла бы. Дабы уберечь психику от повреждений.

Но моей, кхм, двойняшке из другого измерения, наоборот, не сберечь психику хочется, а поддержать в себе огонь ненависти к собственному телу. Это топливо, на котором работает ее тщеславие. Если она забудет о своем уродстве, ей, чего доброго, станет в лом миры покорять. И она мирно опочит на теплом плодородном острове, среди простых мирных язычников, а в серой повседневности попросту откроет холодильник и положит на половинку багета граммов двести сервелата…

Нет. Она — я — не такая. Мы обе не созданы для распыления себя на спокойное житье-бытье с бутербродом в одной руке и любовным романом — в другой. Слишком уж мы деятельные натуры. Хотя и не выглядим таковыми. В наших, нижних мирах деятельными традиционно считаются такие, как Майка — громогласные, буйные, взрывные. Зато нас считают просто фантазерками, безнадежно оторванными от земной тверди. Как будто это означает, что мы смиренницы и ленивицы…

Пока я торчу посреди зала идеальной мишенью, мои солдаты расходятся по углам равностороннего треугольника, а я остаюсь куковать в центроиде, на пересечении медиан {Медиана треугольника — отрезок, соединяющий вершину с серединой противолежащей стороны. Все три медианы треугольника пересекаются в одной точке — центроиде или центре тяжести треугольника. Прим. авт.}. Мне зябко и немного смешно. Я представляю себя крадущейся плавным текучим шагом с мечом у правого плеча — вот как Викинг сейчас. Такая вся тренированная, с пластикой воина, крутая и сильно перепачканная. Марид и Королева Вод, поменяв тела на демонические, избавились от следов подземной пыли, а Викинг так на битву и пошла извазюканной. Как Рэмбо какой иномирный.