Андрей Бондаренко - Гусарские восьмидесятые

• Название: Гусарские восьмидесятые
• Автор: Андрей Бондаренко
• Жанр: Современная проза

Из года в год собирается одна и та же Компания, выпивает немного, вспоминает байки и истории молодости своей.

И с каждым разом эти Байки всё более длинными становятся, всё более развёрнутыми, — глядишь, и на Книгу материал набирается.

Сейчас Вам кажется, что живёте Вы скучно, бесполезно, серо….

Но пройдёт лет пятнадцать-двадцать, и эти годы бесцветные будут восприниматься Вами как мечта самая желанная, недостижимая. И байки про эти времена писать будете, и слёзы пьяные, на дружеских вечеринках, ронять.

Любите свою Юность, цените её!

---

Ан, нет — связь прямая.

Лет через восемь, именно из-за этого рассказа, забросило меня с напарником в Карибию эту самую. Где и пришлось хлебнуть всего — по самое не балуйся.

Но это — совсем уже другая история.

Байка двадцатая О том, как женятся гусары

Коль гусар решил жениться —
Значит, женится гусар.
Стройтесь в очередь, девицы,
Продвигайте свой пиар
И прошу Вас — не скупится —
Не жалейте Ваших чар.
Раз гусар решил жениться —
Значит — женится гусар.

После окончания ЛГИ славного, попал я по распределению в один научно — исследовательский институт. Вообще-то, хотелось на Чукотку распределится, да Толстый Витька отговорил, мол, зачем торопится, на Чукотку уехать — всегда успеется, а в НИИ этом знаний каких никаких дополнительных поднабраться можно, — не помешает.

Попал я по распределению в Лабораторию, что проектированием новых современных буровых коронок занималась. Полезное дело. И как-то пошло у меня сразу — уже через год на своей теме сидел, из мнс-ов в простые научные сотрудники был переведён, — карьера головокружительная для тех лет.

Испытания новых коронок буровых на Украине происходили, под городом Допрополье.

Испытания эти — выгодное дело, для того, кто понимает. И Институт оклад плюс "полевые" платит, и в местной партии геолого-разведывательной бурильщиком можно устроиться на этот период — по второй Трудовой Книжке, конечно.

И по правде жизни всё нормально получается — лично, а не по бумажкам каким, не понаслышке — коронки, тобой же разработанные, испытываешь.

Можно было, конечно, бурильщиком и не устраиваться, баклуши в общаге бить, раз в неделю буровые посещая. Да опасное это дело — спиться запросто можно, лучше уж на буровой пахать, деньги, опять же, дополнительные, пригодятся.

Приезжаю как-то со смены — на вахте телеграмма лежит — бабушка умерла.

Объяснил всё мужикам, замену себе срочно нашёл, первым же рейсом из Донецка в Ленинград вылетел.

Похоронили бабушку — светлая ей память, в квартире нашей с родственниками немногочисленными на поминки собрались. Выпили — за упокой души, на кухню перекурить вышли.

И тётушка моя двоюродная, которую и видел я только пару раз — в далёком детстве, вдруг спрашивает, как бы между делом:

— А что это я девушки тут не вижу? Нет вовсе? А что так?

Объясняю, что на девушек тех время драгоценное тратить необходимо — ухаживания, театры всякие разные, то-сё. А времени свободного у меня и нет совсем — работа, командировки, рыбалки, футбол. Опять таки, на всех этих мероприятиях вышеперечисленных, и с девушками дефицит наблюдается, даже и знакомиться то — не с кем, практически. А жениться то я готов — было бы на ком.

Задумалась о чём-то тётушка, да и говорит:

— У тебя же день рождение месяца через два вроде? Здесь будешь отмечать? Вот и ладушки! А к тебе в этот день пару-тройку девчонок с работы своей подошлю. Нормальные девицы, симпатичные, достойные во всех отношениях — рекомендую. К одной особенно присмотрись.

— А как же я эту особенную из трёх то определю? — Спрашиваю у тёти вежливо.

— Как? — Тётушка на пару секунд задумывается, — А эта чуть-чуть пополнее подружек своих будет. Вот к ней и бей клинья с усердием.

Прошли два месяца эти. Собрались мы с ребятами у меня — день рождение праздновать.

Гарик пришёл, да два Серёги — соседи, друзья ещё школьных лет — до пятого класса в одну школу ходили.

А про тот разговор я и забыл совсем, стол то самый обычный собрали — без разносолов всяких — портвейн "Агдам", водочка, помидоры-огурцы, консервы разные, картошка варёная, — джентльменский набор того времени.

А тут вдруг — звонок в дверь. Открываю, а там три девицы по-праздничному разодетые, с букетом цветов. Вспомнил я тут же про тётино обещание, цветы взял, девушек вежливо войти пригласил:

— Проходите, — говорю, — Девчонки, раздевайтесь.

— Прямо так-таки и сразу — раздевайтесь? — Засмущались девчонки.

Я и забыл, что лето на дворе. Неудобно как-то вышло.

Но, ничего, пошутили ещё о том, о сём, познакомились, выпили, — нормально всё, в общем, — сгладилась неловкость сама собой.

А я всё сижу, девиц рассматриваю — никак не могу определить, а какая из них "пополнее других будет", — все одинаковые по комплекции, вроде. Ну, думаю, тут без танцев не обойтись. Завели магнитофон "Весна", потанцевал я со всеми девушками по пару раз — тогда только и определился. Вот эту берём, Светой зовут, — красивое имя, и, что характерно, — редкое.

И как тётя учила — стал клинья бить усердно. Гарик тоже себе объект ухаживания выбрал — блондиночку задумчивую.

Прощаясь, пригласили девушек на следующий день в кино, после похода в кино — на рыбалку, после рыбалки — сразу в ЗАГС, а что время понапрасну тянуть, собственно говоря? Девицы поломались для приличия недельку-другую, да и согласились.

И надо же, Гарик со своей блондинкой опередили нас — на два дня раньше заявление подали, обидно даже.

В те времена с момента подачи заявления до регистрации брака нужно было целый месяц ждать.

Невесты, меж тем, времени зря не теряли, сперва нашим культурным образованием занялись тщательно — театры там всякие, музеи, ансамбли модные: ДДТ, "Алиса", бит-квартет "Секрет".

А меня ещё жена будущая и приодела знатно — костюм, галстук, ботинки импортные, дефицитные — "Salamander" называются.

Гарикову свадьбу в ресторане "Севан" играли. Ребята со всей страны съехались, Михась у Гарика свидетелем, а со стороны невесты — моя невеста, Светлана.

За стол сели, молодых поздравили, то-сё. И вдруг, в разгар веселья, тамада — бабища здоровенная и глупая, новый тост провозглашает:

— А теперь, горько — свидетелям!

Тишина такая нехорошая над столом повисла, а Михась — свидетель недоделанный, под моим взглядом, и вовсе за широкую спину жениха спрятался — как бы чего тяжёлого в глаз не прилетело.

— Вы, тётенька-тамада, на, тост то этот отмените, на, пожалуйста, — просит Михась.

А тамада-то уже видно подпила немного, в тему не въезжает совсем.

— С чего это вдруг? — Спрашивает, — И не подумаю даже. На всех свадьбах это самый любимый тост. — И снова, — Горько — свидетелям!!!

Тут уж все гости на неё зашикали, уймись, мол, дура, скандал с дракой не накликай, всем достанется.

Расстроилась тамада, да и напилась до изумления полного, впятером потом тело бесчувственное в машину грузили.

Но крепкой тётка оказалась, уже в салоне автомобиля, глаз не открывая, процитировала всё-таки гадкий стишок:

Секс приходит и уходит,
И вокруг — пустыня вновь.
Как мне все-таки противна
Та случайная любовь.
И печально всё фатально,
И без близости нельзя….
А поможет Вам, канальи,
Только крепкая семья.

А у Михася, похоже, всё же были какие-то намерения неправильные. Стал он очередную бутылку с шампанским открывать, пробка то сначала в потолок попала, затем в тарелку пустую отскочила, а оттуда — прямо Мишке в глаз, синяк нешуточный образовался.

Бог то он — не фраер, и шельму завсегда распознает.

В конце ещё и невесту украсть задумали, обычай дурацкий, тоже мне.

Только до вестибюля довести успели. Гарик то это засёк, да и спасать ломанулся — прямо через дверь стеклянную. Дверь — вдребезги, а Гарику — хоть бы хны, даже не поцарапался, — знай наших!

И моя свадьба нормально прошла, в кабаке интуристовском. Помните — у Максима Леонидова?

Официанты из "Садко" спокойно едут домой,

И в их багажниках трясутся рюкзаки со жратвой.

Они не курят натощак

И за плечами у них филфак,

И даже ГИТИС…

Вот в этом самом "Садко" свадьбу и сыграли.

Официанты, действительно, лощёные, угодливые, стелятся перед клиентом.

Противно даже — так бы и дал в морду.

И ещё дедушка туалетный всех поразил неприятно. Заходишь, по нужде какой, в сортир — а там старикан бравый стоит, в форме военной парадного образца, колонка орденская — до пупа будет, отдельно, на лацкане пиджака — два ордена Красной Звезды.

Дедок тот перед каждым посетителем кабинку вежливо распахивает, туалетной бумаги рулончик — на всякий случай — предлагает.

Гадость какая.

Иностранцы гнусно так ухмыляются, уроды.

А в ресторане том было два зала, один, большой — для гостей заграничных, а второй, поменьше — для простой, отечественной публики.

В нашем зале — музыка магнитофонная — мелодии и ритмы эстрады зарубежной, а в зале для иностранцев — музыка живая — целый оркестр русских народных инструментов, одних только ложечников человек пять.

К концу вечера замечаю — большинство иностранцев в наш зал переместилось, — танцуют — дергаются под музыку привычную, а наши — наоборот — в большом зале русские народные песни слушают, да при этом ещё и плачут — пьяными слезами.