М. Муркок - Небесный полководец

• Название: Небесный полководец
• Автор: М. Муркок
• Издательство: ООО “Акция”
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1992
• ISBN: 5-88308-004-9

В очередном 15 томе библиотеки Клуб Любителей Фантастики, представлено все многообразие жанров страны Фантазии, показно, сколь разнообразными могут быть произведения, собранные под заголовком ФАНТАСТИКА. В сборник вошли произведения Майкла Муркока, Поля Андреоты, Гарри Гаррисона, Кейта Лаумера, Джорджа Мартина, Реджинальда Бретнора и Хоси Синъити.

---

— А я уже возв’ащался ’аза два! ’асп’ост’анил несколько памфлетов. Навестил Б’онштейна — давнего своего това’ища по па’тии… п’ипугнул, что если ох’анка схватит меня, то и его заподоз’ят в подпольной деятельности… Б’онштейн когда-то был ’еволюционе’ом, но потом отошел от бо’ьбы и тепе’ь де’житься за свое к’есло в Думе… Ев’еи! Все они одинаковы!

Гевара нахмурился.

— Евреи евреям рознь, дядя.

— Ну да, ну да. Однако Б’онштейн… Ах, что гово’ить… Ему уже девяносто семь. Он ско’о ум’ет. И я ум’у…

— Но ваши работы останутся в веках, Владимир Ильич. Они вдохновят на борьбу новое поколение революционеров — всех тех, кто сейчас учится ненавидеть несправедливость.

— Да, — кивнул Ульянов. — Будем надеяться… Вп’очем, они уже не вспомнят вот этого… — И он принялся рассказывать бородатые анекдоты.

Гевара скрывал нетерпение и не перебивал, даже когда старик стал обвинять его в том, что граф, дескать, сошел с «пути истинного ’еволюционе’а».

Тем временем я произнес волшебное слово «еда», и на бело-голубоватом овале возникло изображение юной китаянки. Я заказал завтрак на троих, взял тут же появившийся поднос, и мы с Геварой с аппетитом позавтракали. Ульянов же не собирался тратить время на еду — пока мы ели, он болтал без умолку. Чем-то он напомнил мне лам, которых я встречал в бытность мою офицером Индийской армии — речь его казалась столь же бессмысленной. И все же я уважал старого революционера — как уважал лам — за его возраст, за его веру, за то, что он не сворачивает с дороги к своей мечте. Ульянов выглядел милым, доброжелательным старичком. Совсем не таким я представлял себе закоренелого революционера.

Когда он повторял фразу: «Дайте людям еще немного поголодать, сделайте их т’уд еще тяжелее, пусть на’од лучше узнает, что такое болезни, ст’ах, сме’ть — и тогда он поднимется… Как волна…» дверь отворилась, и на пороге появился Шоу — в белом костюме, с сигаретой во рту.

— Волна, которая смоет несправедливость, да, Владимир Ильич? Старая песенка. — Он улыбнулся. — А я, как обычно, с вами не согласен.

Улыбнувшись в ответ, Ульянов погрозил ему пальцем.

— Не п’истало вам, батенька, спо’ить со ста’ым человеком. Это не в т’адициях Китая. Вы должны п’ислушиваться к моим словам.

— А вы что думаете, мистер Бастейбл? — весело поинтересовался Шоу. — Из отчаяния ли рождается революция?

— Я ничего не смыслю в революциях, — ответил я. — Хотя, согласен, кое-какие реформы не помешают. Например в России.

Ульянов рассмеялся.

— Кое-какие ’ефо ’мы! Ха-ха! Именно этого и хотел Ке’енский. Но, когда доходит до дела, о ’ефо’мах забывают. Так уж повелось. Должна ’ухнуть вся система!

— Революцию, мистер Бастейбл, породит надежда, а не отчаяние, — заметил Шоу. — Дайте людям надежду, покажите им, какой мир ждет их — и тогда они захотят построить его. Отчаяние же порождает еще большее отчаяние, и душа человеческая умирает. Вот в чем ошибка товарища Ульянова и его последователей. «Народ восстанет, когда жизнь станет невыносимой», — утверждают они. Это неверно. Он не восстанет. Он просто махнет на все рукой. Напротив, дайте людям почувствовать, что такое свобода, что такое нормальная жизнь, и тогда они потребуют: еще, еще! Вот как начнется революция. Поэтому Город-на-Заре раздает неимоверные богатства китайским кули. Мы создаем страну, которая станет примером для всех угнетенных народов планеты. Ульянов покачал головой.

— Ба! Б’онштейн вынашивал ту же идею — и посмот’ите, что с ним стало!

— Бронштейн?.. А, ваш старый враг.

— Некогда он был моим д’угом… — Внезапно погрустнев, Ульянов поднялся на ноги и вздохнул. — Тем не менее, мы все здесь това’ищи, пусть и ’асходимся во взглядах. — Он пристально посмотрел мне в глаза. — Мы иногда спо’им, но не думайте, мисте’ Бастейбл, что мы ’азобщены.

Признаться, я думал именно так.

— Мы — люди, знаете ли, — продолжал Ульянов, — а людям свойственно мечтать. И все, что ни п’идумает человеческий ’азум, может стать ’еальностыо. Как доб’ое, так и злое. Доб’ое или злое!

— Или — и то, и другое, — заметил я.

— Что вы имеете в виду?

— У медали две стороны. Любая прекрасная греза о совершенном мире может обернуться кошмаром.

Улыбка тронула губы Ульянова.

— И поэтому мы не должны ст’емиться к идеалу? Ведь идеалы, ’ушась, ’аздавливают нас, не так ли?

— Идеалы — абстракция, — поморщился я. — Владимир Ильич, несправедливости в мире, гораздо больше, чем справедливости.

— Вы полагаете, что мы, мечтая об утопии, забываем о человеке?

— Ну, может быть, не вы лично…

— Мисте’ Бастейбл, это извечная п’облема иск’енних п’иве’женцев всех ’елигий. И ее ’ешения не существует.

— Насколько я могу судить, вообще не существует решения проблем, так или иначе касающихся отношений между людьми. Назовите эту философию «британский прагматизм» и примите ее как само собой разумеющееся.

— Определенно, Англия так и сделала, — усмехнулся Гевара. — Но вы, надеюсь, согласитесь со мной: в поиске альтернативы «само собой разумеющемуся» есть своя прелесть.

— Для этого ми’а должна существовать лучшая альте’натива! — с чувством произнес Ульянов, — Должна!

Шоу, как оказалось, заглянул к нам, чтобы пригласить на экскурсию но городу. И вот мы — генерал, я, граф Гевара, Юна Персон и окончательно поправившийся Корженевский (у него даже шрама на голове не осталось) — пошли вниз по широкой, залитой солнцем улице.

Город-на-Заре дал мне понять, что революционеры — это не обязательно тупоголовые нигилисты, которые убивают людей и взрывают дома, которые сами не знают, что собираются построить на обломках разрушенного ими мира. Здесь, в Городе, я увидел мечту революционеров, ставшую реальностью…

Но… реальностью ли? Я по-прежнему сомневался, что это великолепие можно распространить по всей планете.

Мир семидесятых годов поначалу казался мне утопией. Теперь мне стало ясно, что она принадлежит только избранным. А Шоу собирался основать Утопию для всех.

Затем я вспомнил кровь на капитанском мостике «Скитальца» — кровь Барри. Это убийство как-то не вязалось с тем, что я видел сейчас своими глазами.

Шоу показал нам школы, столовые, цеха, лаборатории, театры, ателье, — везде были счастливые, довольные жизнью люди различных национальностей, рас и религий. Это производило впечатление.

— Такими станут Азия и Африка, если не покорятся алчной Европе, — говорил Шоу. — Экономически мы скоро будем сильнее ее — и тогда наступит равновесие сил. Тогда вы увидите, что такое справедливость!

— Однако вы следуете европейским идеалам, — заметил я. — Если б не мы, вам…

— Верно, мистер Бастейбл, люди учатся на примерах. Но идеалы нельзя навязывать.

Мы вошли в полутемный кинозал. Шоу предложил нам сесть. Экран засветился. Я увидел смеющихся японских солдат — их длинные мечи поднимались, опускались… и китайцы — мужчины и женщины — падали, обезглавленные. Я был ошарашен.

— Деревня Шинянь в японской Маньчжурии, — очень спокойно произнес Шоу. — Жители не смогли собрать ежегодную норму риса и были наказаны. Это случилось в прошлом году.

— Но ведь это японцы… — только и смог выдавить я.

Тем временем на экране появились кули, прокладывающие железную дорогу; люди в русской военной форме подгоняли их хлыстами.

— Жестокость русских общеизвестна, — сказал я. Шоу промолчал.

Место действия опять сменилось: оборванные, изможденные простолюдины-азиаты — среди них женщины и дети — с палками и мотыгами в руках бегут к каменной стене. Раздаются выстрелы, люди падают, корчатся, кричат в агонии, истекая кровью… Стрельба продолжается до тех пор, пока не умирает последний. Из-за стены с винтовками наперевес выходят солдаты в коричневой форме и широкополых шляпах; идут между трупов, проверяя, не осталось ли кого в живых.

— Американцы!

— Именно, — бесцветным голосом подтвердил Шоу. — Не так давно в некоторых провинциях Таиланда были волнения… То, что вы видели, произошло неподалеку от Бангкока. Американские войска помогали правительству утихомирить недовольных.

На экране показался индийский городок — бесчисленные ряды каменных лачуг.

— Никого нет, — сказал я.

— Потерпите.

Камера двинулась вдоль безлюдных улиц и вывела нас за черту города. Там я увидел солдат в красных мундирах — орудуя лопатами, они сбрасывали трупы в заполненные известью ямы.

— Холера?

— Холера. А также тиф, малярия, оспа… Однако из-за этого был уничтожен целый город. Смотрите. — Камера придвинулась ближе, и я увидел, что тела буквально изрешечены пулями. — Эти люди шли в Дели, не имея на то разрешения. Не подчинились приказу остановиться. И все были расстреляны.