Марианна Цой - Виктор Цой. Стихи. Документы. Воспоминания

• Название: Виктор Цой. Стихи. Документы. Воспоминания
• Автор: Марианна Цой
• Издательство: Новый Геликон
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1991
• ISBN: 5-85-395-018-5

В сборник о поэте и музыканте Викторе Цое вошли его стихи, воспоминания о нем родных и друзей, многочисленные публикации о Цое и группе КИНО в прессе, документы, автографы, фотографии.

Книга богато иллюстрирована.

Рассчитана на массового читателя.

---

— Он попросил меня найти ему квартиру. Чего мне это стоило! Но в самый последний день мне удалось найти ему пристанище на улице Мориса Тореза. Любопытный штрих: через некоторое время Витя попросит меня найти ему ковровую дорожку, так как внизу жила какая-то выжившая из ума старуха, которой мешал скрип половиц. Однако я доподлинно знаю, что это был именно скрип половиц, а не гулянки, пьянки и прочее.

— За эти полтора года, с ноября 1988-го по декабрь 1989-го, группа «Кино» дала невероятное для себя число концертов. И все при вашем участии, Юрий. Я понимаю, что все смешалось, но вспомните самый яркий концерт.

— Почему смешалось? Не поверите, но я помню практически каждый концерт. А самый яркий — московский, 16 ноября 88-го года в Лужниках. Это было безумие… День начался с того, что москвичи встретили нас по-московски — не подали транспорт, продинамили с гостиницей. Тогда мы поехали на квартиру, сидели там, ждали, пили чай. Потом наконец нас поселили в «Космос», но дали только два двухместных номера. В Москве тогда было не принято устраивать стоячий партер. Это казалось кощунственным. Однако минут через 30 после концерта тысячи людей встали и стеной пошли к сцене. Не было никаких пьяных, никаких дебоширов — было безумное желание приблизиться к Цою. Тогда администрация во главе с хамоватой директоршей вырубила электроэнергию. Подошли ко мне, стали требовать, орать (не просить, а по-московски требовать), чтобы Цой прекратил провоцировать публику. А что он мог?.. Вы же прекрасно знаете, что Виктор весь концерт стоял на месте, словно привязан к микрофону, а рядом с ним стояли трое музыкантов-аккомпаниаторов. Никаких реплик в зал, никаких обличений, а публика ломится вперед. Это было шаманство чистой воды. Об этом даже французы говорили, что от Цоя исходила фантастическая энергия. Они, слов не понимая, все поняли.

В январе 89-го приехали в Новосибирск, где выступали в каком-то окраинном спортзале — там раньше никому в голову не приходило устраивать концерты. Зрители поставили низенькие скамеечки, балансировали на них, а сцены не было — Цой стоял на одном уровне с публикой. Вроде все более-менее прилично себя вели, а после последней песни вдруг как рванут к Виктору. Но мы были ко всему готовы: пригнали машину, открыли дверцы, и он бегом. Иначе не спастись от толпы, как прыгнув в открытую дверь.

— При вас, Юрий, был записан альбом «Звезда по имени Солнце». По-моему, в первый и, увы, в последний раз Цой и компания работали в настоящей профессиональной студии…

— Да, это были отличные деньки. С 21 декабря по 30-е мы находились в Москве, жили в далекой от центра гостинице ВДНХ, записывались на студии Валерия Леонтьева. Цой не был особенно занят — свои вокальные партии он наложил буквально с первого дубля. А Каспарян с Тихомировым удивили звукорежиссеров студии тем, что с ходу врубились в аппаратуру, а к концу записи уже сами практически заменили звукорежиссеров. Закончить запись не успели и на Новый год уехали в Ленинград, а потом возвратились в Москву и с 3 по 10 января снова делали альбом «Звезда по имени Солнце».

— Вы ничего не путаете — ведь альбом вышел в конце лета — начале осени 1989-го?

— Ребята решили не частить с альбомами и тормознули уже записанный материал, рассчитывая выпустить его примерно через год после «Группы крови».

— Сейчас в коопларьках можно увидеть множество плакатов Цоя, но при жизни «Кино» их практически не было. Коллекционерам, думаю, не составит большого труда собрать все клишированные афиши.

— А их и было-то раз-два и обчелся. Я уговорил Виктора выпустить клишированные афиши для ленинградских концертов в «Юбилейном» и СКК. Все понимали, что нужны они не для рекламы, а для истории. Но он меня удивил и озадачил, попросив, чтобы вся афиша была черной, как я тогда говорил, траурной, а потом напомнил об этом и проконтролировал этот момент. В остальных же городах администраторы не волновались за рекламу. В Алма-Ате продали пять аншлаговых дворцов спорта, приколотив один-единственный щит у зала.

— Бывали все-таки случаи, когда фаны сметали кордоны и прорывались к вожделенному кумиру?

— В Минске у нас были прекрасные концерты на стадионе, где побывало 70 тысяч зрителей. Там мы даже устроили фальшь-отъезд. После концерта наряжали статистов в черные куртки и сажали их в автомобиль, который с визгом проносился мимо толпы, после чего она расходилась. А мы оставались на площадке, сидели в бане, потом перешли в какую-то комнату отдыха. И представляете, вдруг слышим стук в окно, а уже ночь и мы находимся не то на втором, не то на третьем этаже… Самые отчаянные фаны не поверили фальшь-отъезду и пробрались к нам. Ну мы их, конечно, впустили. Девушки увидели Виктора, упали на колени и заплакали. У меня всегда было доброе отношение к поклонникам «Кино». Если даже они прорвались, то не били стекол, не швыряли камней, а тихо-мирно стучали. Вы знаете, фанаты весь сентябрь, октябрь, да и ноябрь, жили на кладбище в палатках. Мы как-то приходили туда, приносили им еду, какие-то теплые вещи. Нас встречали парнишки лет по 17, с чистыми лицами. Без позерства, без желания выехать на этой теме — чистые ребята. И на похоронах было много детей и людей пожилых. Прошло 50 тысяч, а милиционерам не нашлось работы. Пьяных рядом с нами никогда не было: алкаши не торчат на «Кино».

— У вас ведь была уникальная гастрольная команда. Другую такую вряд ли сыщешь в истории рок-н-ролла нашей планеты. Были четыре музыканта плюс вы, Юрий, и, считай, — все. У группы не было своей аппаратуры, а значит, и технического персонала, не было своего звукорежиссера, не было даже костюмера.

— Часто на концерты подавали машину и автобус, так автобус шел пустым. Недавно в «Октябрьском» зале мне сообщили, что команда Вячеслава Малежика насчитывала… 33 человека. А мы, помню, в Волгограде прошли через служебный вход, и прибегают какие-то ответственные работники, интересуются: а где же ваши люди? Мы говорим: все, можете вешать замок. Ни хвостов, ни тусовок, ни друзей, ни подруг. В Москве и Ленинграде, конечно, приходило много народу, а на гастролях: прошли пять человек и привет!

— Вы, Юрий, обмолвились, что Цой явился на вашу первую встречу ровно в 15.00. Может быть, он просто был заинтересован в этом знакомстве, хоть вида не показывал. Ведь вскоре трудовые книжки «киношников» легли в ваш театр-студию «Бенефис»…

— Нет, это был удивительно пунктуальный человек. За двадцать лет работы с артистами я привык, что у всех них — дырка в голове. Сегодня сказал, пообещал, через пять минут забыл, а оправдывает все это творческим процессом и прочими высокими материями. Цой помнил практически все, многое записывал, у него была такая «картонка» с телефонами, делами. Он, кстати, очень «подсекал» все и в административных делах, из него мог бы получиться приличный администратор. А внутренняя собранность этого человека была редкостной. Уезжаем мы в пять утра из Нижнего Тагила, захожу к нему в номер, он собран, гитара в чехле. И так всегда — не надо будить, искать по этажам. Спал он мало, в 10 утра был собран, готов.

— Но ведь официальная версия гласит, что он заснул — заснул за рулем?!

В. Цой: «Я не такой замкнутый, как может показаться. И вообще у любого человека есть люди, с которыми ему интересно разговаривать, а есть — наоборот. Я не хочу браться кого-то судить. Если человек делает так, как я бы не сделал, все равно я не могу сказать, что он не прав, что он предатель… Каждый сам творит свою биографию».

— Все говорят, что он был замкнутый, тяжелый человек. А как он работал, творил? Тоже непросто, мучительно?

— Что вы! Он все делал очень легко, если уж за что-то брался. Когда получал водительские права, а было это, если не ошибаюсь, осенью 89-го, я сидел третьим в машине, где Виктор с инструктором совершали «первую ходку». Так вот, он сел и поехал. Я не поверил, что он сделал это впервые, но так и было. Я понимаю, сейчас говорить, что он был такой звонкий, ловкий — трудно, но так и было. Так же и английский выучил — с нуля, буквально за полгода. И когда мы были в Дании, в Копенгагене он давал интервью на радио на английском. Лихо у него это получалось.

С творчеством вообще целая история. Репетировали «киношники» очень мало. Я первое время страшно этому удивлялся. Я ни разу не видел Виктора за сочинением песен. Знаете, как другие: пальцами барабанят, что-то демонстративно шепчут, лихорадочно хватают лист бумаги. Он же работал, отдыхал, смотрел видик (он очень много смотрел, нормально относился к Шварценеггеру, а вот Сталлоне не любил), а столько песен написал. Когда, где, как? Все внутри происходило. Отсюда, наверное, и желание побыть одному. Или с друзьями. Я от него подхватил слово «душевные люди». Те, что достают, душат вопросами, разговорами. Его такие личности здорово мучили…

А ведь у него была сумасшедшая узнаваемость — его разве что со спины узнать не могли. Никто никогда не говорил: «По-моему, это Цой». Его не путали ни с кем. Если он ходил по улицам, то только очень быстро, да и я сколько раз выходил ловить ему такси, чтоб ему самому не показываться.