Иван Фирсов - Морская сила(Гангутское сражение)

• Название: Морская сила(Гангутское сражение)
• Автор: Иван Фирсов
• Жанр: Историческая проза

Новый роман современного писателя-историка И. Фирсова посвящен становлению русского флота на Балтике и собы­тиям Северной войны 1700-1721 гг. Центральное место зани­мает описание знаменитого Гангутского сражения, результат которого вынудил Швецию признать свое поражение в войне и подписать мирный договор с Россией.

---

Вот и сейчас полная бордель, кто в лес, кто по дро­ва. Немного лучше, чем прежде. И все же мало чем от­личается от котлинской неразберихи.

Два часа снималась эскадра с якоря, еще пару ча­сов вытягивалась в кильватерную колонну, согласно ордеру, полученному накануне от флагмана.

Но вот и первые радости новоиспеченного флагма­на. На выходе из Выборгского залива, обгоняя эскад­ру, вперед устремились фрегаты. На головном, «Свя­том Павле», командир отряда Петр Бредаль. Один из толковых капитанов. Петр поручил ему важное де­ло — дозорную службу на случай встречи с неприяте­лем. Отсалютовав флагману, юркие, быстроходные фрегаты устремились к горизонту.

Глядя, как пенились волны за кормой фрегатов, царь невольно припоминал, как десять с лишним лет назад Крюйс вызвал из Голландии своего земляка-норвежца Петра Бредаля. Начинал службу унтер-лей­тенантом в гребном флоте, дошел нынче до капита­нов. Не раз хвалил его Апраксин, отличился при штурме Выборга. Находчивости и отваги ему не зани­мать. Другим опытным капитанам есть чему у него поучиться…

Думы перенеслись на вчерашний разговор с Ап­раксиным после консилии военного совета. Задер­жав его, Петр уединился с генерал-адмиралом в каю­те. Пока денщик накрывал стол, Петр с досадой про­говорил:

— Прошлой осенью не удалось Змаевичу разве­дать проходы шхерами от Твермине к Гангуту и да­лее. Наказывал я ему обстоятельно сыскать самый бе­реговой, а не к морю лежащий фарватер. Наставлял

смотреть плесы, где парусным кораблям, шведам, сподручно располагаться, прошнырять шхерами, прижимаясь к берегу. — Петр огорченно развел рука­ми: — Одначе Лилье нас удалось провести, шведы так и не подпустили Змаевича. Ушли к себе, когда убеди­лись, что наши галеры укрылись на зимней стоянке. А зря. Нынче бы и карты нам в руки.

Апраксин, как всегда, внимательно слушал своего бывшего подопечного. Состоял он четверть века назад стольником при малолетнем царе.

В неудаче прошлогоднего поиска он не винил Зма­евича, тот сделал все, что мог.

— Змаевич никак не мог пробраться к Гангуту, — пояснил Апраксин. — Лилье-то занял позицию попе­рек выхода у Твермине. А там проходу шхерами нет.

Царь сам разлил вино по бокалам, чокнулись, вы­пили перед обедом, закусили. Молчание прервал Ап­раксин:

— Мне всю дорогу думки про Гангут не раз при­ходили на ум. Так я мыслю, Петр Лексеич, шведы нас превосходят в парусах по всем статьям, надобно, значится, нам исхитриться. Самое верное было бы, ежели корабельный наш флот задрался, выманил

бы шведа на какое время от Гангута. Тогда мои гале­ры без опаски проскочат шхерами к Або. — Апрак­син помолчал, отпил вина и продолжал: — Другое дело, по бережку подобраться моими солдатами до самого мыса и там батареи возвести. Глядишь, от­пугнем шведа от бережка и проскочим — опять же галерами. Одна здесь закавыка: пушки надобны дальнобойные, а у меня четырех- и шестифунтовые на галерах.

Петр почесал затылок, ухмыльнулся: «Что значит свой человек! Федор Матвеевич не за страх, а за со­весть службу правит». Но оказалось, что Апраксин еще не выговорился, припас еще одну задумку:

—    У нас в Финикусе, Петр Лексеич, приметил я, жарким летом безветрие частенько на море, штилеет…

—    Ну-ну, што с того? — неторопливо перебил Петр.

В голубых глазах Апраксина заискрились хитринки:

— Швед-то перед нами силен парусными кораб­ликами. А ну на море штиль? Он нам на руку. Галеры мои да скампавеи за час-другой обойдут ту эскадру с моря, штоб пушки не достали. А там поминай как звали…

«Черт тя побери, — обрадовался Петр, — ведь все верно, без подвоха».

Проводив Апраксина, царь еще долго перебирал все сказанное генерал-адмиралом…

Посматривая за корму, флагман следил и за впере­ди идущим авангардом Шелтинга. Перед выходом он предупредил командира авангарда:

— Неча время терять, нам школить надобно капи­танов. В походе почнем перестроения налаживать разные. Для начала маневр фронтом. Сколь мне изве­стно, Крюйс вам морские науки не преподносил на практике. А ежели завтра в море с неприятелем стыкнемся?

Когда эскадра вышла на простор, флагман распо­рядился: кораблям сомкнуть строй, сойтись на один-два кабельтова, подобрать паруса, эскадре лечь в дрейф, капитанам прибыть на «Святую Екатерину». Прежде обычно Крюйс тоже иногда приостанавливал движение и приглашал флагманов и симпатичных ему командиров на флагманский корабль, разделить трапезу с адмиралом.

В этот раз все обернулось иначе. Задымив трубкой, контр-адмирал Петр Михайлов поднимал то одного, то другого капитана и устраивал разнос. Крут был царь в минуты гнева. Накопилось у него немало горе­чи со времени выхода с Котлинского рейда. Все прорехи провинившихся попомнил флагман. Похвалил по­началу лишь трех капитанов — Шелтинга, Гослера и Бредаля. Остальных распекал, не стесняясь на крепкие словечки:

— Ведомо вам, что Крюйс прежде экзерцициями пренебрегал. Потому и поплатился. Сие дело есть ве­ликой важности. — Петр схватил зубами потухшую трубку, зачмокал губами. — Вперед буду свидетель­ствовать, и ежели худо станете править, то так и жа­лованье вам по расчету не всякому будет плачено. Ибо не добро есть брать серебро, а дела делать свин­цовые.

Тыкая трубкой в капитанов, поднимал вспотев­ших от волнения иноземцев с красными от пережива­ний физиономиями. Одних упрекал за неправильные действия при маневрах, других распекал за ротозей­ство при сигналах флагмана, третьим ставил в вину худую выучку экипажей…

Молча, с виноватым видом провинившихся школьников спускались в подходившие к трапу шлюпки капитаны, отдавая честь Андреевскому фла­гу, трепетавшему на гафеле. Так же молча хмурились по пути на свои корабли. Царь дал взбучку справедли­во, но у многих в экипажах не хватало до трети мачто­вых матросов и пушкарей-канониров. Почти на каж­дом судне был некомплект офицеров. Вахту несли че­рез очередь. Но все капитаны об этом умолчали, зна­ли, что жалобы распалят шаутбенахта еще больше.

Внушение флагмана сказалось буквально через час, когда на «Святой Екатерине» грохнула сигнальная пушка, а на фалах заполоскали флаги: «Эскадре всту­пить в строй согласно ордера». Проворнее забегали ма­тросы, распуская паруса, каждое судно без путаницы, как прежде, занимало свое место в ордере. Посматри­вая за корму, флагман сразу отметил про себя, что ко­рабли равняли строй, старались держать дистанцию.

Где-то на полпути ветер переменился, задул к запа­ду, с флагмана передали сигнал: «Лечь в дрейф, начать артиллерийские ученья». Корабли отошли на безопас­ное расстояние друг от друга, сбросили в воду мишени, буйки с флажками, и над водами Балтики загремели сотни пушечных выстрелов. Пушечные экзерциции продолжались весь день с перерывом на ужин и кончи­лись, когда солнце скрылось за горизонтом. Отсвет ве­черней зари беспрерывно освещал западную часть не­босвода, и «собачья вахта» промелькнула незаметно, когда первые лучи солнца уже ласкали восточную по­ловину моря. Но парусным матросам это время показа­лось сущей преисподней. К полуночи встречный ветер развел большую волну, море заштормило. Корабли то и дело лавировали, выбираясь «на ветер», но их тут же сносило волной в обратную сторону. За двое суток эска­дра почти не продвинулась к конечной цели похода.

Лишь когда ветер переменился и зашел к северу, эскадра кое-как выстроилась в кильватер и начала по­малу набирать ход в западном направлении.

Лишь к полудню 3 июня слева по курсу показался каменистый мыс Вари-Валдая. Флагман передал по линии: «Стать на якорь. Осмотреться, привести в по­рядок суда».

Перед приходом в Ревельскую гавань следовало передохнуть, устранить неполадки, показать хоть по­добие морской выучки. Наверняка за маневрами при­бывающей эскадры будут смотреть не только местные жители, но и сотни глаз «морских волков» на судах, стоящих в бухте.

Петр не ошибся в своих догадках. В Ревеле уже знали, что с часу на час должна показаться Котлин-екая эскадра. Верхоконные дозорные заметили ее у Вари-Валдая и сразу доложили коменданту.

Едва у входа в бухту показался авангард, на берегу в бухте все оживилось. На прибрежной дороге, окаймлявшей гавань, собирались кучками местные жите­ли, эсты, съезжались с разных сторон повозки и теле­ги. Всем хотелось увидеть царя. О том, что приплывет царь Петр, знала половина города.

Неделю назад в красивом особняке поселилась су­пруга царя, Екатерина Алексеевна. В этот дом, охра­няемый караулом, каждый день наведывался комен­дант и старший морской начальник капитан-коман­дор Сивере. От прислуги трудно утаить цель приезда царской особы. В особняк потянулись обозы с прови­зией, повезли бочонки с огурцами — любимой закус­кой Петра…

Наибольший интерес к прибытию эскадры, безус­ловно, проявили моряки. Накануне Сивере обошел все суда, стоявшие на якорях в бухте. Сначала прове­рил суда, купленные в Англии, которые принимал по указу царя Наум Сенявин. Он второй месяц не сходит на берег. Днюет и ночует на «приемышах», как на­звал царь корабли, купленные Салтыковым. На са­мом большом из них, 74-пушечном «Леферме», обос­новался Сивере. Под стать ему и другие, но поменьше, в 50-60 пушек. На этих кораблях лишь треть экипа­жей. Остальных матросов и офицеров отправили об­ратно в Данию и Англию. Они не пожелали продле­вать контракты. Другая, но меньшая забота у Сиверса с кораблями Ивана Сенявина из Архангельска. Там больше порядка, экипажи в достатке и неплохо подго­товлены.