Роберт Грейвз - Собрание сочинений в 5-ти томах. Том 4. Жена господина Мильтона.

• Название: Собрание сочинений в 5-ти томах. Том 4. Жена господина Мильтона.
• Автор: Роберт Грейвз
• Издательство: ТЕРРА - Книжный клуб
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1998
• ISBN: 5-300-02057-5

Роберт Грейвз (1895–1985) — крупнейший английский прозаик и лирический поэт, знаток античности, творчество которого популярно во всем мире.

В четвертый том Собрания сочинений включены роман о великом английском писателе XVII в. «Жена господина Мильтона», а также избранные стихотворения Р. Грейвза.

Перевод с английского О. Юмашевой.

Комментарии А. Николаевской.

---

Моя малышка Нэн была тоскливым ребенком, и хотя мне хотелось ее любить, я не могла себя заставить. И меня это страшно удручало. Потому что я считала, что каждая мать любит свое дитя. Я пыталась быть с ней терпеливой, из-за больной ножки она долго не могла научиться ходить. Муж к ней относился очень плохо, потому что она часто плакала по ночам — видимо, ей не подходило мое молоко, когда девочка заговорила — она начала заикаться. Самое плохое было в том, что Транко подобрала ей деревянный башмак с более толстой подошвой, чтобы малышке было легче учиться ходить, но муж запретил носить этот башмак, говоря, что природа со временем компенсирует свою ошибку, и короткая нога подрастет. Но он был не прав. Нэн пришлось ковылять, ее тело искривилось, и одно плечо у нее стало выше другого.

Муж никогда не позволял со мной вольностей ни в словах, ни в действиях, он был близок со мной только для продолжения рода. Это случалось очень редко. Мне казалось весьма глупым различие, которое он делал между желанием продолжить род и обычным плотским желанием, потому что они похожи друг на друга как кексы с анисом. За несколько дней до того, как лечь со мной в постель, он строил астрологические гороскопы, чтобы быть уверенным в положительном результате, и потом старательно готовил меня к акту с помощью музыки и поэзии. Муж гордился тем, что точно составлял астрологические гороскопы и научился этому у господина Джозефа Мида, автора Clasic Apocalyptica, главного преподавателя колледжа в Кембридже. Он издевался над плохими астрологами, такими, как Вильям Лилли, Вильям Ходжес или Джон Букер. Он признавал, что Ходжес может хорошо читать хрустальный шар, а Букер может излечить болезнь с помощью астрологических колец и амулетов. Лилли он уважал, потому что тот был не очень образованным человеком, но написал «Христианскую Астрологию», где спорил с пресвитерианцами, которые считали астрологию не наукой, а кознями дьявола. Господин Лилли был полезным человеком для генерала Фейерфакса, тот держал его, чтобы Лилли поднимал дух солдат хорошими предсказаниями.

Мне никогда не нравилось что-то высчитывать по положению звезд — они были хитрыми и обманчивыми созданиями, и говорили одно, а имели в виду совершенно иное. Когда я объяснила мужу свое мнение, он здорово на меня разозлился, всунул мне в руки Библию и приказал громко прочитать Писание о звезде, что привела волхвов в Вифлеем. Он еще добавил:

— О, женщина, с грубым и неловким языком, неужели тебе непонятно, что слова, которые ты изрекаешь, — против Священного писания? Астрология является камнем, который ты, не подумав, швырнула в лицо самого Бога, и он возвратит этот удар тебе прямо в лицо,

— Муж мой, прости меня, — ответила я. — Если я сказала что-то лишнее, но я не нашла в писании ссылку на то, что волхвы рисовали какие-то астрологические гороскопы. Они просто держали свои горбатые носы по ветру и следовали за звездой, а это мог сделать любой, даже неграмотный человек.

На то, что муж бывал со мной лишь дважды или трижды в год, я не жаловалась, потому что не была страстной натурой. Мне не хотелось больше рожать от него детей: из-за него у меня была такая сложная первая беременность. Я кормила Нэн грудью бесконечно долго, чтобы не забеременеть, пила отвар спорыньи, которые принимали многие женщины.

Я видела, что многие соседи мне сочувствовали, но старались меня избегать, потому что я редко посещала церковь, и им было известно, что Нэн оставалась некрещеной, а я не прошла священное очищение после родов. Я часто слышала у себя за спиной слова:

— Глянь, глянь-ка! Видишь эту скромную маленькую женщину, которая идет с гордо поднятой головой и несет ребенка-инвалида? Это — миссис Мильтон!

Иногда они говорили и такое:

— Вон идут Кандалы Джона Мильтона! Вы что, никогда не слышали о Мильтоне, знаменитом борце за разводы? Она так плохо выглядит, что видно, ей не очень-то хорошо живется в его доме. Соседка, она будет гореть в аду! Я вам говорю, что она будет гореть там! Я в этом уверена!

Муж редко занимался физическими упражнениями и, подобно многим ученым, клеркам и учителям, у него были проблемы с пищеварением. От запоров он принимал в качестве слабительного Манну Калабрийскую, которая хорошо действует в подобных случаях. Он также страдал от газов, потому что ел всегда второпях. Он сам признавался, что у него такой характер, что он не терпит задержек и не может поесть спокойно, и будет нервничать, пока не решит поставленной перед собой задачи.

И поэтому, хотя он вовремя приходил к столу, но часто сидел за столом как бы в трансе, особенно, если обдумывал какую-нибудь острую полемическую статью. Он продолжал над ней думать и записывал важные мысли в маленький блокнот, который доставал из кармана. В такие моменты он не замечал, что ест, и глотал пищу, почти не пережевывая. Хотя даже глупцам известно, что плохо пережеванная пища и огромные куски всегда плохо скажутся на пищеварении. Он мало пил пива и вина или медовухи, жаловался, что от вина он хочет спать. Муж не запивал пищу водой, считал, что не стоит водой разбавлять еду. Словом, он не следил за собственным желудком.

Я его предупреждала, что если он не будет промывать кишки, они станут вонючими, и ему потом будет грозить подагра. Он начал надо мной смеяться и спросил, неужели я его вижу в виде кувшина для сидра или куска сыра?

— Нет, — ответила я. — И я также не желаю применять к вам пословицу: «Можно привести коня к ручью, но нельзя его заставить пить воду», — потому я сказала мужу: — Вот вы всегда жалуетесь на головную боль, но проводите весь день в библиотеке с закрытыми окнами, и там ужасный воздух из-за табачного дыма, и невозможно ничего разглядеть.

— Я закрываю окна от шума ребятишек, играющих на улице, и курю, чтобы набраться сил, потерянных из-за домашних неприятностей.

— О, если бы я была женой короля Небучаднеззара![65] — воскликнула я.

— Кто это такой, Ядовитый язык? — спросил муж.

— Этот король был не безумнее тебя, но ел много травы, как бык, и у него было чистое дыхание.

— Господи, когда ты перестанешь болтать глупости и критиковать меня?

В начале февраля 1648 года выдался чудесный, теплый, как в мае, день, и я почувствовала, что просто задыхаюсь и должна покинуть дом, чтобы немного подышать свежим воздухом. Муж отправился с племянниками покататься верхом за городом и запретил мне уходить, а проследить, вдруг кто его будет спрашивать. Я отправилась гулять, держа на руках Нэн, и пошла к полю Линкольн-Инн. Там на траве играли в шары адвокаты и другие люди.

Как только я вышла на улицу, мне стало легче дышать и настроение поднялось. Я огляделась и сразу поняла, в чем тут дело: недалеко от меня прислонился к дереву господин Мун. У него были бледные щеки и глубокий шрам от сильного удара на лбу. Он не глядел на игроков и не сводил взгляда с меня.

Я пошла к нему навстречу. Мун снял шляпу и сказал:

— Госпожа Мильтон, ваш покорный слуга.

— Наденьте шляпу, слуга. Вы не очень хорошо выглядите. Гораздо хуже, чем когда я видела вас в последний раз.

На нем была потрепанная, в заплатках и в грязи одежда.

Мун помолчал, а потом сказал:

— Клянусь Богом, мне хотелось бы, чтобы нам двоим повезло немного побольше.

Я прослезилась, глядя на свое жалкое домашнее платье и на маленькую грязную девчонку на руках.

Мун страстно заговорил:

— Мари, Мари, почему мы оба до сих пор живы? Зачем нам жить? Ты не любишь своего мужа и ребенка. Это абсолютно ясно. Но я не сомневаюсь, что ты — хорошая жена и не нарушишь святость брака и могла бы стать хорошей матерью. Что до меня, то я больше люблю короля, которому я служу и мою жестокую профессию. Но я остаюсь верным подданным, и меня считают хорошим офицером.

— Друг мой, не так просто умереть без всяких причин. Мое время еще не настало и твое тоже. Кто может сказать с уверенностью, что Metempsychosis, который вы мне когда-то объясняли, является фантазией или правдой? Пока мы оба живы, нас что-то удерживает на земле, хотя мы живем далеко друг от друга. Но если эта связь разорвется, мы потеряем друг друга навсегда.

— Такого не может быть, — быстро перебил Мун. — Мун никогда не потеряет свою Мари, а Мари — своего Муна. Но темная тень твоего мужа стоит между нами. Он, конечно, дьявол, потому что иначе он не посмел бы нас разлучить. Он настолько жаден и амбициозен, что протянул руки к тому, что ему принадлежит только по закону.

— Этот дьявол обжег себе пальцы, — ответила я ему. — Он со мной несчастлив.

— Я в этом не сомневался, — продолжил Мун. — Я могу тебя завтра забрать с собой во Францию. Я отплываю из Тилбери с утренним отливом, от правосудия, как от невинности, — можно убежать. Джон Мильтон тебя не любит, и ты его тоже, но он тобой владеет по закону, и с этим честному человеку трудно спорить. Он никогда тебя никому не отдаст, потому что ему присущи жадность и упрямство, как сыну ростовщика, в суде Франции я бы легко мог добиться твоего развода с ним, сказав, что у вас с ним разная вера. Ты вышла за него замуж по канону старой Литургии, а как я слышал, он сейчас проповедует веру иудеев-левитов. Но если я женюсь на тебе, это будет против твоей и моей веры.