Роберт Грейвз - Собрание сочинений в 5-ти томах. Том 4. Жена господина Мильтона.

• Название: Собрание сочинений в 5-ти томах. Том 4. Жена господина Мильтона.
• Автор: Роберт Грейвз
• Издательство: ТЕРРА - Книжный клуб
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1998
• ISBN: 5-300-02057-5

Роберт Грейвз (1895–1985) — крупнейший английский прозаик и лирический поэт, знаток античности, творчество которого популярно во всем мире.

В четвертый том Собрания сочинений включены роман о великом английском писателе XVII в. «Жена господина Мильтона», а также избранные стихотворения Р. Грейвза.

Перевод с английского О. Юмашевой.

Комментарии А. Николаевской.

---

— Вы уже начали работу над третьим актом? — спросил Джеймс.

— Начал, и хотя написано всего лишь двадцать пять строк, мне не стыдно перед Богом признать, что это великолепная работа. Сначала появляется Люцифер и начинает возмущаться. Потом мы видим Адама и Еву, которых к тому времени уже соблазнил Змий, и они появляются в одежде из листьев. За Адамом следует Совесть, и она его обвиняет, а Справедливость приказывает ему предстать перед Богом. В это время на сцене присутствует хор, и ангел сообщает ему о падении человека.

Я спросила:

— Разве Совесть не преследует Еву? И ей не следует предстать перед Богом?

Господин Мильтон мне не ответил и стал говорить громче, не желая, чтобы его перебивали.

— Я уже сказал, что этот акт заканчивается, когда ангел перечисляет грехи Адама. Четвертый акт еще не созрел. Думаю, в нем снова появятся Адам и Ева, и они станут обвинять в содеянном друг друга. Адам пытается обвинить жену. Снова появляется Справедливость и начинает спорить с Адамом, пытаясь убедить его, что он не прав. Хор укоряет Адама, и в качестве примера дурного поступка приводит нежелание Люцифера покаяться. В последнем пятом акте появляется ангел с мечом, чтобы выгнать согрешившую пару из Рая. Но до того он показывает Адаму все ужасы жизни в мире. Это — Труд, Печаль, Ненависть, Зависть, Война, Голод, Болезнь, Чума и Страх. Ангел говорит, что прежде такие ужасы были неведомы. Адам унижен, он печалится и кается. Наконец, является Милосердие и успокаивает его, обещает приход Мессии, а потом появляются Вера, Надежда и Милосердие, которые с ним беседуют. Адам раскаивается, прославляет Бога и готов принять наказание, хор поет заключительные строки.

— Прошу вас, расскажите еще о нашей проматери Еве, — попросила я. — Неужели ее не мучила совесть, и она не раскаялась?

— Название моей драмы, — сурово заметил господин Мильтон, — не «Знаменитая история Адама и Евы», как вам может это показаться, а «Адам изгнанный из Рая».[43] Адам был создан более совершенным и является протагонистом — главным героем, а Ева — всего лишь второстепенная личность, с чьей помощью он согрешил перед Богом. Она страдает вместе с ним, ведь вначале была его ребром, которое у него взяли во время сна. Но также она его жена, а поэтому является одной с ним плотью. Перед Богом она не отдельная личность, и вина у нее с мужем общая. Она как бы остается всего лишь ребром, как остальные кости, прикрепленные к позвоночнику и к грудине. Конечно, Адам совершил глупость, заявив, что это был грех Евы, а не его самого, и Бог на него за это рассердился. Он напоминал ребенка, плачущего после того, как разобьет чашку или тарелку: «Мамочка, я ее не разбивал! Это сделала моя рука!»

— Значит ли это, — спросила я, — что женщина не совершает дурных поступков, а лишь ошибается вместе с ее мужем?

— Это абсолютно непродуманный вопрос. Важной обязанностью женщины является внимание и послушание мужу, а если он не сможет этого добиться, — что ж, тем хуже для двоих. Конечно, женщина должна подчиняться мужчине, с которым она соединена плотью, и если он станет падать в ад, то обязательно утащит ее с собой, а если мужчина соединен с плохой женщиной, то он может спасти свою душу и отказаться от этой женщины таким образом, как приказывает Библия — вырвать плохой глаз или отпилить дурную руку.

— Это весьма неприятное заключение и предупреждение отцам, что им не стоит выдавать дочерей замуж за слишком принципиальных мужчин.

Чтобы сменить тему разговора, Джеймс поинтересовался у господина Мильтона, на какой сцене тот собирается поставить свою пьесу, так как владельцы обычных театров не станут ставить пьесу, в которой не затрагиваются пикантные случаи, такие, как кровосмешение, убийство или другие неприличные поступки. В наши дни только такие темы пользовались успехом. Кроме того, было хорошо известно, что новый парламент, чтобы отомстить за адвоката, члена парламента господина Уильяма Принна, которому по приказу короля отрезали уши {42} и не позволили распространять его книгу Histriomastix, направленную против актеров и зрителей, пришел к решению вообще закрыть все театры, потому что считал, что их невозможно реформировать.

Пьеса, о которой нам говорил Мильтон, сказал Джеймс, состоит из пяти актов и займет гораздо больше времени, чем обычная драма в стихах или интерлюдия, если даже найдется благородный человек, кто одобрил бы подобную тему и был достаточно богат, чтобы вынести расходы по постановке пьесы.

Господин Мильтон задумался, а затем сказал:

— Я надеюсь, что времена переменятся, парламент прислушается к моему совету — будет заимствовать у древних греков обычай ставить торжественные драматические представления по святым дням. Когда-то подобные представления давались и у нас под названием «Мистерии». Но надо, чтобы это делалось под присмотром парламента, а не давалось на откуп бессовестным и обладающим дурным вкусом компаниям актеров.

— Мне хотелось, чтобы великие трагедии были представлены в Вестминстер-Холле или в Большом зале Церкви Христа в Оксфорде и чтобы надоевшие комические глупости или неприличные демонстрации кровопролития и жестокости были запрещены законом. Таким образом театр обновится, и в таком театре я хочу увидеть свою пьесу.

На этом наш разговор закончился. Мы уже прибыли в Шотовер, решили ехать побыстрее и вскоре подъезжали к воротам нашего дома.

До нашей свадьбы господин Мильтон еще пару раз приезжал к нам из Оксфорда. Он рассуждал на множество тем, а мы были очень заняты приготовлением свадебных нарядов, и мне приходилось терпеть бесконечные примерки. Мне обещали два черных шелковых платья, но я получила только одно, и еще свадебное розовое, в котором я пойду под венец. Эти наряды стоили отцу более шестидесяти фунтов. Когда я получше узнала господина Мильтона, мое отношение к нему не изменилось ни в лучшую, ни в худшую сторону. Я разобралась в его характере, сразу же увидев его в первый раз. Положение Мильтона, выражаясь фигурально, было весьма средним, но он надеялся усовершенствоваться и подрасти, тем самым стать на голову выше, подобно колоссу с острова Родос, любого в любом обществе. Согласившись выйти за него замуж, я подумала, что если он не перестанет себя держать так надменно, то мне нужно будет в семейной жизни держаться от него подальше. С другой стороны, менее амбициозный человек тоже меня не устраивал. И таким образом, я надеялась сохранить свою неувядающую и вечную любовь к Муну. Насколько я была права или ошибалась, вам покажет мой дальнейший рассказ.

Наше венчание состоялось в такое мокрое утро, что братьям пришлось нести меня на руках от кареты к церковному крыльцу, потому что по дорожке бежали потоки воды. Старые женщины предсказывали, что наш брак станет очень плодовитым.

Дождь прекратился, как только перестали звонить колокола. Все утро они звонили, не переставая, так что мне чуть не стало плохо. В церкви собралось не очень много наших знакомых и родственников, потому что их не известили загодя. Так случилось, что в тот же самый день Кэри, младшая сестра Myна, которая была замужем за сэром Томасом Гардинером Младшим, вернулась с ним домой из Лондона, и много народу отправилось к ним, чтобы поздравить молодых и порадоваться освобождению из тюрьмы его отца, старшего сэра Томаса.[44]

Господин Мильтон ни за что не хотел надевать мне на палец кольцо во время бракосочетания. Он говорил, что это так же не нужно, как и крест во время крещения. Матушка сказала, что о кресте станем говорить, когда у нас появятся дети, но «Не будет кольца, брак не состоится», — заявила она, потому что без кольца в ее глазах я не буду считаться по-настоящему повенчанной. Я держалась того же мнения. Матушка повторяла, что он может говорить, что хочет, но без кольца не будет свадьбы. Господину Мильтону пришлось идти на попятный, хотя нам показалось, что викарий был не прочь обвенчать его и без кольца, но главным оказалось решение отца.

Отец был доволен тем, что господин Мильтон пошел на уступки, и поэтому, по его просьбе, запретил обычный турнир всадников, когда они мчатся на коне с копьем наперевес и стараются поразить доску. Этот старый вид спорта все еще процветал в Оксфордшире. Победитель получал яркую гирлянду на шею и считался шафером во время бракосочетания. В качестве награды он мог нести домой невесту на плечах, а когда он подносил ее к порогу, то мог сорвать ее подвязки и украсить ими свою шляпу.

Господин Мильтон считал это вульгарным обычаем. Но он позволил детям осыпать нас цветами, когда мы шли из церкви к дому. Этот обычай он считал милым и веселым. Ему нравилась игра на лире и звуки трубы, и мы разбрасывали монетки для мальчиков и конфеты из миндаля и меда для девочек.

Брат Ричард был моим шафером. Во время венчания я точно в трансе пребывала, и когда мне надели на палец кольцо и я начала торжественно произносить слова клятвы, мне казалось, что я слышу чужой голос и что это вообще не я.