Юрий Тупицын - Эффект серфинга

• Название: Эффект серфинга
• Автор: Юрий Тупицын
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1996
• ISBN: 5-218-00219-4

---

— В двадцать два. Но первый патрульный рейд мы делали с наставником на борту.

— Мы — это ещё Клим Ждан и Алексей Кронин?

Лобов кивнул:

— И сразу все сладилось?

— С Климом мы вместе учились. А Алексей Кронин, когда мы были стажёрами, руководил у нас инженерной практикой.

— Так он старше вас?

— Немного. На четыре года.

— Так это же много!

Иван негромко рассмеялся, искоса поглядывая на девушку.

— Это вам кажется. В девятнадцать лет четыре года и правда много.

Улыбка сошла с лица Лены.

— Мне не было девятнадцати лет, — сказала она отрешённо и очень уверенно. — И никогда уже не будет! Мне было восемнадцать, а потом… Мне кажется, что я совсем старая. Что мне уже лет тридцать, а может быть, и больше.

— Это пройдёт.

— Не пройдёт, я знаю.

— Все равно не страшно. Я вот выгляжу на тридцать пять, а чувствую иногда себя на все пятьдесят. И ничего!

— Нет, правда? — Лена даже голову вскинула. — На все пятьдесят?

— Иногда.

Лена вздохнула:

— Иногда! Иногда мне кажется… — Она не договорила и круто переменила разговор. — А как это получилось, Алексей Кронин старше, опытнее вас, был вашим учителем… И вдруг попал на патрульный корабль рядовым инженером!

— Он не попал, а попросился.

— Почему?

— Надоела ему нелётная работа на базах. Захотелось ему проверить себя в более ответственных делах. Захотелось повидать настоящий, дикий, ещё не исследованный космос. Вот он и попросился на «Торнадо».

— А почему на «Торнадо»? Именно на «Торнадо»?

Лобов задумался, улыбка воспоминаний тронула его губы. Молчание затягивалось, Иван словно позабыл о девушке. Но Лена сидела тихонько, искоса, с высоты своего сидячего положения следила за Иваном и никак не напоминала о своём существовании. Из задумчивости Лобова вывели белки, скатившиеся с сосны на поляну, промчавшиеся с верещанием по траве и взлетевшие на другое дерево.

— Белки, — пояснила Лена, отвечая взгляду Лобова.

— Я видел. О чем вы спросили меня?

— Неважно. Ваши друзья здоровы?

— Да они и были здоровы! Карантин у них кончается, и через несколько дней они будут на Земле.

В глазах девушки промелькнула тень тревоги, на которую Иван не обратил внимания.

— Они прилетят сюда?

— Обязательно. Вы же их крестница!

— Надолго?

Голос Лены дрогнул. Иван поднял голову, и взгляды их встретились. Серые глаза Ивана Лобова и карие глаза Лены Зим встречались, конечно, и прежде, но только теперь, здесь, на увядающей земляничной поляне, освещённой косыми лучами вечернего солнца, встреча взглядов обернулась разговором, куда более красноречивым, чем самые проникновенные слова. Оба смутились, не смогли скрыть это смущение друг от друга, а поэтому смутились ещё больше. В глазах Лены, как и тогда, при первой их встрече, когда Иван упомянул Орнитерру, плеснулось чувство и похожее, и, вместе с тем, не похожее на испуг. Поспешно поднявшись на ноги, она прихватила с травы расстеленную куртку и протянула её Лобову.

— Простудитесь.

Иван молча принял куртку. Они стояли рядом и не знали, что можно и что нужно делать дальше. Первой нашлась Лена.

— Совсем забыла! У меня же встреча с Кирсипуу.

— Я провожу вас.

Лена кивнула и, не оборачиваясь, быстро зашагала по тропинке к пансионату профилактория. Ручей она перешла самостоятельно, лишь на мгновение замешкавшись перед первым после её второго рождения, ещё непривычным прыжком на камень посреди вечно текущей и вечно бормочущей свою песню воды.

Этот случай поломал те простые, в духе давних космических традиций, товарищеские отношения между Иваном и Леной, которые выстраивались на протяжении двух недель. Лена разрушала их невольно, вовсе того сама не желая. Она не знала, как ей теперь вести себя с Иваном. Иван ей нравился! Давно нравился, с того самого момента, когда появился возле её шезлонга в лучах желтеющего вечернего солнца: большой, спокойный, сильный. Представился, попросил разрешения посидеть рядом, а потом сосредоточенно читал микросборник, словно позабыв о девушке, исподтишка разглядывавшей его поверх книги. Иван понравился ей сразу. Но чтобы по-настоящему понять это, Лене потребовалось ощутить, что и она нравится Ивану! Эта догадка, похожая на озарение, испугала её. В испуге этом жила и тайная радость, от которой кружилась голова. Но испуг все-таки возобладал. Вдруг её обманул молчаливый разговор взглядов? Иван не был похож на влюблённого. Ни капельки! Совсем не похож на Виктора, который любил её, говорил о любви, ждал любви… И боялся её, как боялась и сама Лена. Спокойная доброжелательность Ивана, его готовность ответить на любой её вопрос, ответить тяжеловато, но искренне, без намёка на рисовку и остроумие, — это любовь?! Да и может ли вообще любить этот будто из железа сделанный человек с простым рубленым лицом и такими сильными руками, которыми он, казалось, камни мог мять, словно глину?

Испуг победил, но тайная радость жила и нет-нет да и кружила голову, заставляя Лену стыдиться перед памятью Виктора, смущаться перед самой собою, надеяться и пугаться того, что она может так и остаться надеждой и больше ничем. Её отношения с Иваном за два-три дня разладились совершенно. Молчаливое общение, такое естественное и принятое совсем недавно, стало неловким и ощутимо тяготило обоих. Но и разговоры не клеились! Лена, боясь сказать что-нибудь лишнее, следила за каждым своим словом, фальшивила и ненавидела себя за это. Пытаясь преодолеть её скованность, Иван и сам начал фальшивить: его сдержанность оборачивалась угрюмостью, а лаконизм — скудомыслием. Иван понимал это, злился, но ничего не мог с собой поделать. Прямо наваждение какое-то, злые чары!

Не особенно задумываясь, более интуитивно, чем сознательно, Иван понимал, что дарованная ему судьбой встреча с Леной обещает ему ту самую настоящую любовь, о которой мечтает каждый мужчина и которую он ждал так терпеливо и доверчиво. Терять Лену он не имел права не только ради себя, но и ради неё самой. Он понимал, как трудно будет ей без его поддержки заново найти себя в доброжелательном, но довольно бесцеремонном в своих шумных радостях мире двадцать третьего века. Но понимал он также и то, что рождающаяся у Лены привязанность, а может быть, даже и любовь по отношению к нему, пока ещё очень хрупка и уязвима. Это не полнозрелый плод, а только ещё начавший распускаться цветок. И сильное движение его мужской души навстречу только рождающемуся чувству может убить его, как суховей. Поэтому Иван и плыл по течению стихийно складывающихся с девушкой отношений. Но в дни нарастающей скованности ему, уже зрелому, двадцатишестилетнему мужу, стало ясно, что без меры затянувшаяся неопределённость может обернуться досадой, обидами и разрывом — бедой для них обоих. Иван понял, что не имеет права медлить более, надо было рисковать! Действовать решительно!

Лобову и в голову не приходило, что, принимая такое решение, он действует не столько как мужчина, для этого у него было мало сердечного опыта, сколько как космонавт и командир корабля, для которого умение пойти на риск — одно из важнейших профессиональных качеств, определяющих его класс. Иван решил покинуть профилакторий. В худшем случае, на время расстаться с Леной, разлука многое сама собой расставляет по своим местам, или… забрать её с собой. В каком качестве несущественно, забрать — вот и все! Увести из этого рафинированного профилакторного мира, в котором было нечто монастырское, в мир живой полнокровной жизни.

На следующее утро он имел длинный, не очень удобный и приятный для себя, но в общем-то нетрудный разговор с Яном Кирсипуу. Потом связался по видеофону с центральной лунной базой и договорился о встрече с Климом и Алексеем на традиционном торнадовском биваке — на Елшанке. Пришлось ему решить и ряд других мелких дел, которые неизбежно сопровождают переезды с места на место и перемены образа жизни. Поэтому на утреннее свидание с Леной он явился с опозданием на целых полтора часа против обычного времени.

Как и при первой их встрече, три недели назад, Лена полулежала под старой сосной в шезлонге. Но в это, уже позднее утро она и не пыталась читать или делать вид, что читает нераскрытая книга валялась на траве. Лена ждала Ивана и не пыталась скрыть нервозности своего ожидания.

— Я думала, вы не придёте, — встретила она его нетерпеливым возгласом.

— Извините, Лена. Неожиданно на меня свалилась целая куча дел.

— Почему извините? Вы не обязаны приходить! А раз не обязаны… Я думала, вам надоело со мной нянчиться. Ведь надоело?

— Нет, не надоело.

— Все равно! Я думала… Кончаются каникулы. Прилетают ваши друзья. Когда-нибудь вы все равно не придёте. А когда сегодня, завтра или через три дня, — какая разница?