Елена Сулима - Опоенные смертью

• Название: Опоенные смертью
• Автор: Елена Сулима
• Издательство: АСТ, Гелеос
• Жанр: Триллер
• Год: 2000
• ISBN: 5-17-002637-4, 5-8189-0025-8

Психологический триллер. Героиня книги, жена бизнесмена, узнает, что ее жизнь может вскоре оборваться. Превращаясь то в маньячку, насилующую мужчин, то в сестру милосердия, начинает она свои, как ей кажется, последний в жизни демарш.

---

— Что это? — Шепотом спросил Друид, чуть приседая, словно прячась от возможных подзатыльников, пролизнул в квартиру. Климов захлопнул дверь, но тут же дернулся, за его спиной звонили и одновременно колотили в дверь ногами.

— Кто это?.. — переспросил Друид.

— Вождь Краснокожих, — мрачно ответил Фома и резким движением распахнул дверь.

На пороге стояло нечто в мужской рубахе, выбившейся из-под джинсов, раскачиваясь, как моряк во время шторма, размахивая бутылкой, стояло нечто с перекосившимся лицом, раскрашенным алыми и синими полосками, с вороньим пером во взъерошенных волосах, то — что когда-то называлось Алиной.

— Мама мия! — и влюбленный Друид упал на колени: — Аля, Алечка, Мадам!.. Я прошу тебя, прекрати! Ты ж взрослая женщина!..

— А в-вы? — Подражая пьяницам, выразила Алина свое удивление, — Никак не пойму. Вы взрослые люди?.. Йи-ка… — неудачно изобразила она икоту, Все. Ваш бронепоезд уже на запасном пути.

И отстранив Друида, прошла сквозь строй мужчин распластанных по стенам.

— Что делать, девчонки, водку пить неохота, — под басистые завывания, отбивая ритм песни по столу и притопывая ногами, поморщилась Алина.

— Давай её выльем, а воду нальем, — на секунду прервала свое пение жена Копытина.

— Мужчины нас бы убили… — заметила Горюшко, — … А первая пуля… Священный продукт.

— Наконец-таки я расправлюсь с этой гадостью, — схватила Елена бутылку и ловким движением сдернув бескозырку, торжественно длинной струей начала медленно выливать в слив раковины священный продукт русской эпохи.

— Но выпить надо по чуть-чуть. Для куражу, — заметила Алина.

Тем временем они уже раз третий пробасили одну и ту же песню. Их голоса в конец охрипли. Но женщины ещё держались.

— У меня в сумке есть сухое, белое. Давайте перельем в бутыль от водки, — предложила Копытина. — А подумать только, я ведь тоже была художником! И не плохим! А как с ним стала жить, так все, что я не рисую все не то, а он!.. Он — гений априори!.. Что мне — здесь мебель поломать? Иль выпрыгнуть из окна? Что б доказать, что тоже существую, как творческая личность!

— Холодно в окна прыгать, — усмехнулась Елена, — Не сезон. Подожди, когда сирень зацветет.

— А зацветет ли она, после моего Копытина?.. Вот в чем вопрос.

— А давайте, играть в салочки, — предложила Алина, сама от себя не ожидая такой идеи.

— Здесь тесно!

— А тем громче будет.

Климов тихонько приоткрыл дверь кухни подглядеть, что ж там такое-то твориться. С чудовищно размазанным гримом по лицам, взвизгивая, подпрыгивая, женщины хаотично носились по десятиметровой кухне, сшибая табуретки, натыкаясь на стол, шкафчики и стены. Никакой системы в их передвижении проследить не удалось. Климова прошиб пот. Белая горячка, подумал он и осел по стене.

— Ле-е-на, — взвыл Климов трубным голосом волка в огненной облаве.

— …Жинка погорюет… — задыхаясь от быстрого бега, продолжала песню Копытина.

— Му-у-вжик, — поправила её Алина, — Му-у — вжик погорюет…

— Му-у… — подхватили женщины хором, не переставая носиться по кухне — …вжик… — словно оттачивали нож, — … погорюет.

— Ле-е-ена! — выл Климов, ввалившись в кухню на коленях. Устремился за отскочившей женой, упал на четвереньки, но ухватил её за полу длинной юбки, — Я умоляю, я прошу — остановись!

— Я две недели тебя прошу остановиться, — неожиданно трезво отсекла его Елена, и продолжила при поддержке подруг, — … выйдет за подругу и забудет про меня…

— То ты, а то я, — встал в полный рост Еленин муж.

— Вот как, а чем Елена хуже? Почему это тебе можно, а ей нельзя, вмешалась Алина.

— А потому, как на женщине все держится, на женщине! — выпалил Климов, — Вот, если я загуляю, ничего такого не изменится, а вот если жена!.. Это ж все, конец семьи получается! Е-е-лена!.. — и выскочил из кухни.

— … жалко только Горюшку в незамужней долюшке, — переделывали порядком надоевшую им песню женщины, — … деточек да бабушек… да птиц над головой…

— Мужики! Держите баб! — влетел в комнату Климов, — Беда!

Мужчины растеряно переглянулись между собою, встали, пошли было к дверям из комнаты, да так и не решились переступить её порога.

— Может быть, продержимся до рассвета? — почесал Фома затылок, — А потом они сами попадают.

— Какой попадают! Из окон они попадают! — взвыл Климов, — Они уже допились до чертиков, по кухне носятся, словно от крыс спасаются. Вы контролируйте, я побежал за последним спасением, — и выбежал из дома.

"Последние спасение" давно пребывало в эвакуации у бабушки, в доме напротив.

Когда Климов ввалился с ещё окончательно не проснувшимися, не по-детски встревоженными сыновьями Елены, женщины замерли. Такого каверзного поступка они не ожидали. Лишь сумасшедший взгляд Климова оправдывал его. Дети! На колени! — вопил он весь, дрожа, — Молите! Спасайте свою мамочку!

Старший, двенадцатилетний Антон, сразу оценил обстановку и понял, что с мамочкой как раз все в порядке, а вот с папочкой что-то не то.

— Ты чего, отец, не допил что ли? — он сонно уставился на Климова

— Антон! Как ты смеешь разговаривать с папой! — возмутилась Елена.

— А че, вы тут театр разыгрываете, бабушку будете в час ночи, меня с Минькой в зрители из постели тянете, а я тут должен перед вами расшаркиваться.

Ленины подруги тихо захихикали.

— Выйди вон! Вон! — пафосно завопил Климов, — В то время как мать твоя гибнет!..

— Как это я с вами ещё не погиб, не понятно. — Тихо проворчал Антон и ушел из родительского дома, назад, к бабушке.

Тем временем первоклашка Минька, плотно прижавшись к отцовской ноге, смотрел на мать с кровавыми подтеками вокруг рта, с черными морщинами вокруг глаз, до него не доходило, что это грим. Он верил отцу, всему его пафосу, и тихо плакал, понимая, что с мамой действительно случилась беда.

— Миня, Минечка, ну что ты маленький, — кинулась к сыну Елена, схватила его на руки, и ребенок, уткнувшись ей в плечо, заревел в голос.

Концерт окончен.

ГЛАВА 25

Алина проснулась у себя в номере к полудню. Опустила руку с постели и коснулась сальных волос Фомы. "На месте. Значит все нормально. Все как всегда. Только я вдруг вчера совалась. Ну и что. Я была сама собою. Но кто я? Что общего между мною вчерашней и позавчерашней? Между мною сегодняшней и прошлогодней? Ничего… никакой логической связи… Кажется, я нарушила ход времени, его поступательное движение. Ведь вчера мне было тринадцать лет. Настоящие тринадцать. Значит, возраст — понятие линейное, а сошла с рельсов и полетела, как самолет. Странное ощущение. И совесть не мучает. И не стыдно…" — она встала вошла в ванную и увидела себя девчонкой, какой там девчонкой, в отражении на неё смотрели глаза ребенка. "Люди превращаются в детей перед смертью. Но это же в старости!" Неужели это конец?" — подумала она, попыталась сосчитать оставшиеся дни до отмеренного срока, но сбилась и поняла, сто не может. Совершенно не может произвести в уме ни одного математического действия, затрясла головой, пытаясь обрести хоть какую-то ясность, и сама себе в слух назидательно произнесла:

— Вот так-то… Все смешалось в моей голове, словно в доме Облонских.

Так что же день грядущий нам готовит? Еще один день… И тут она вспомнила, что, что-то давно не было у неё болей. Да… с того самого раза… с того… Но с какого момента точно вдруг все это прекратилось?.. Невероятно, казалось, все это было так давно, так давно… словно приснилось, все-все приснилось. "Странная, штука эта жизнь, подумала она, так живешь, живешь, а все, в конце концов, кажется сном. Неужели то, что было вчера, действительно было и я способна на такое безумство?.. А дальше что?..

А дальше что?.. Они стояли в художественной мастерской ещё одного гения. Она, Елена, теперь вместо мужа взявшаяся сопровождать их. Климов дал слово во имя спасения семьи не пить больше и не опохмеляться, а закодироваться и теперь предварительно усиленно не пил, кряхтел, вздыхал, бродил по квартире, но не пил. Остальные соучастники бесконечного действа ещё не очнулись в такую рань — обеденное время.

Мастерская художника Слепова была подобна всем мастерским из тех, что размещаются обычно в подвалах, или нежилых домах — горы предметов непонятного назначения и происхождения, одним словом, помоечный антиквариат, под старинным колченогим столом Алина заметила ящик с бутылками слабо задрапированный алым знаменем. И сразу поняла, что и здесь их ждали капитально и надолго. А где картины?

Егор Слепов отдернул сшитые полотнища цветастого ситца, которым была зашторена стена, и обнажил огромный в небесно-голубых подтеках холст. Вертикали стекающей краски плавно переходили в фигуры.

— Небесная оратория, — улыбнулась Алина его прозрачной живописи.